– Ничего, – обернулся датчанин от румпеля, – повисишь, потом легче будет. Мы сейчас от берега отойдем, ветер утихнет.

Пинк тряхнуло крутой волной. Внутри Матвея все опять вывернулось наизнанку.

Он ходил с государем по Волге под Казанью, но там вода была спокойной, берега реки было видно на обе стороны. Ливония уходила на восток темной полоской, скрытой туманом. Моргни, и нет ее.

Вокруг лежал серый простор, по мрачному небу неслись набухшие дождем облака. Казалось, что нет больше на свете твердой земли.

Карстен Роде оскалил острые зубы:

– Ты, Матиас, еще в настоящем шторме не был.

– Не был, – отплевавшись от мерзкого привкуса во рту, Матвей подышал, прислонившись к борту пинка. Поднявшись, он покачнулся, палуба уходила из-под ног. Закусив губу, Вельяминов заставил себя выпрямиться.

– Молодец, – похвалил его Роде. Корабль ухнул вниз с гребня высокого, выше его мачт, вала.

Прочитав переведенную Матвеем на немецкий охранную грамоту, Роде спрятал бумагу в кожаный мешочек на шее.

– С Божьей помощью, Матиас, теперь шведов мы на море осадим, – датчанин заказал еще пива: «Может, покрепче чего?».

– Не стоит, – Вельяминов улыбнулся. Он приехал в Гапсаль на невидном коньке, спрятав пистолет и кинжал под кафтаном.

Воротынский одобрительно хмыкнул: «Как есть купец. Никто на тебя внимания не обратит».

Действительно, Матвей мог сколь угодно слоняться по улицам города, привязав коня у трактира.

Мимо ходили шведские рейтары, переговариваясь о чем-то по своему. Вельяминов слушал, выдергивая из потока речи знакомые слова. На площади обучалась пехота. Никто даже взгляда не бросил в сторону небогато одетого мужчины.

Очинив перо, Матвей набросал план замка. Стены были почти семи саженей высотой и в сажень толщиной.

Роде посмотрел на чертеж: «Внутри еще траншеи вырыли. Ежели вы пушки сюда привезете, так им будет, где укрыться».

– Привезем, – пробормотал Матвей, нанося на план расположение ворот.

– Лихо ты это делаешь, – заметил Роде.

– Батюшка мой покойный чертил искусно, – Матвей поднял красивые ореховые глаза на датчанина, – и меня научил.

– Как по-твоему, – продолжил Вельяминов, – сколько у них здесь войска?

Роде задумался: «Рейтаров сотня, да пехоты сотен пять. Случись что, они подкрепление подгонят по морю».

Матвей отпил пива: «Ты, надеюсь, пинк сюда не привел?»

– Не дурак я, – ухмыльнулся Роде:

– Я в здешних краях всю жизнь плаваю. Я знаю, где можно корабль от чужих глаз спрятать. Пошли, – датчанин бросил на стол серебро.

– Куда? – взглянул на него Матвей.

– В море, куда еще, – увидев изумленные глаза Вельяминова, Роде ядовито сказал:

– Не бойся, Матиас, прокачу тебя до первого шведского судна и на берег доставлю. Зима теплая, навигация две недели как открылась. Потом царю расскажешь, что мы на море делаем.

Оставив румпель, Роде раскинул руки: «Более ветра не будет, по крайней мере, пока».

– Что с командой? – Матвей разглядывал угрюмых, бородатых моряков: «Люди надежные?»

Датчанин улыбнулся:

– Говорил я, Матиас, что мне море родное. Я знаю, кого нанимать. Государь ваш оплату высокую положил, шесть талеров в год. У нас редко кто столько зарабатывает.

– И тебе выгодно, – из-за туч выглянуло низкое солнце.

– Видишь, – подтолкнул его Роде, – а ты боялся. Ничего, Матиас, ты теперь морем крещеный, теперь не страшно. Осталось шведа увидеть, и все. Пара залпов, и у нас будет не один корабль, а два.

– А с грузом что сделаешь? – Вельяминов вдыхал легкий ветер. Пинк шел играючи. Закат окрасил тихую воду в дивный, розовый цвет.

– Как договаривались, – хмыкнул капитан: «Каждый третий корабль и десятую часть добычи – вам, остальное мне. Серебром, понятное дело».

– Ты помни, – кисло сказал Матвей, – что добычу надо в наших портах продавать.

– Ваших портов, – ехидно ответил Роде, – здесь один пока что. Я не собираюсь тащиться до Нарвы, если у меня на борту что-то появится. Слишком далеко и опасно. Продам, где ближе, – он вгляделся в горизонт.

– Паруса, – присвистнул Роде: «Пушки к бою!»

– Матиас, – повернулся к нему капитан, – ты пистолет захватил?

– А как же, – кивнул Матвей.

– Тогда держи, – Роде кинул ему тяжелую кирку с крюком на конце: «Борт ломать».

Паруса приближались с запада, ветер нес пинк прямо на неизвестный корабль.

– Буэр с одной мачтой, – вгляделся в него Роде: «Пушки расчехлять не надо, без стрельбы справимся».

Пришлось все же дать предупредительный выстрел. Ядро упало в воду рядом с буэром, но судно еще пыталось уйти, отчаянно ловя ветер.

– Сука, – пробормотал датчанин: «Он видит, что у нас парусов в два раза больше и убегает. Ты, Матиас, будь наготове. И осторожнее, нам буэр на ходу нужен».

Матвей единым выстрелом снял шведского рулевого. Стрелять он умел, даже на качающейся палубе, под внезапно поднявшимся ветром.

– Ловко, – Роде закричал: «Что заснули! На абордаж!».

Борт буэра затрещал. Матвей удержал сильными руками кирку. На палубу шведа посыпались наемники Роде.

В трюмах нашлись соль и сельдь. Завидев груз, датчанин развеселился: «Рванем на Борнхольм, сдадим добро любекским купцам, и вернемся в море. Тебя высадим, где на борт брали. Оттуда доберешься, куда тебе надо».

Матвей повел пистолетом в сторону связанных шведов.

– Выстрелы на них незачем тратить! – отмахнулся Роде.

Пинк и буэр пошли на запад, в тихое сияние заката. Сброшенные в море шведы пропали меж ласковых, невысоких волн.

Ренне Вельяминову понравился. Городок оказался чистым, с безопасной гаванью и отличным трактиром. Купцов на Борнхольме было много. Роде вернулся к столу, потряхивая мешком: «Берут весь груз. Завтра с утра сдаем ящики с мешками, и идем обратно».

– Тебе на буэр никого нанимать не надо? – датчанин считал талеры.

– Ваше – придвинул он Вельяминову серебро: «Десятая часть, как договаривались. И следующий корабль ваш».

– Справлюсь, – Роде выпил полкружки пива: «Ближе к лету посмотрим. Как больше кораблей у меня станет, команду наберу. И ваших, может, возьму. У вас на севере кормщики неплохие, да и стреляете вы хорошо. Бросил бы ты, Матиас, сидеть на суше, шел бы ко мне, – Роде хлопнул себя по лбу:

– Совсем забыл! Твоя доля, – он кинул Вельяминову несколько монет.

– Бери, заслужил, – кивнул датчанин.

Матвей ни разу в жизни еще не зарабатывал денег. Он сгреб монеты: «Спасибо, капитан».

– Пивом меня угости, – Роде подозвал служанку, невидную девицу с белесыми ресницами. «Еще пару кружек принеси нам, милая».

Взглянув на Матвея, зардевшись, девушка присела.

– Здесь и лучше найдется, – датчанин заметил, как Вельяминов провожает глазами девицу: «Смотреть не на что».

Служанка, еще краснея, поставила на стол пиво: «Если что, зовите меня, я к вашим услугам».

– Позову, – пообещал Вельяминов, усмехнувшись красивыми, обветренными губами: «Непременно позову».

Оглядев Матвея с ног до головы, князь Воротынский ворчливо сказал: «Сманили тебя в море, не удержался».

Вельяминов развел руками: «Я государю расскажу, что деньги не зря потрачены. И вот, – он похлопал по мешку, – наша доля в первом захваченном корабле».

– Ладно, – воевода погладил бороду, – жив, и слава Богу. Показывай, что с замком в Гапсале, а потом складывайся. На Москву едем».

– Что такое? – поднял Матвей бровь.

– Хан крымский собрался через Оку лезть, а на юге, – Воротынский выругался, – нашего войска с гулькин нос. Государь дружину строгановскую на Москву зовет. Знаю я сию дружину, по каждому второму петля плачет. Они и сражаться не умеют, налетают и убегают. Мы с тобой, Матвей Федорович, в Серпухов отправимся, приводить оборону в порядок.

Вельяминов вышел из шатра командующего, когда стемнело. Обернувшись на огненную полоску заката, он вспомнил ветреную ночь на Борнхольме. Стучали ставни в комнате, оплывала единая свеча.