Темная вспышка, обжигающая боль, сила могла сбить ее с неба. Килэй полетела, ударяясь о выступы водопада, ослепленная водой и своей пылающей кровью. Она раскрыла крылья и неловко опустилась на край земли у ледяного пруда. Тучи были серыми и тихими над ней, но она знала, что черный дракон прилетит.

Ее лицо жгло. Она не знала, сколько от него осталось, не было времени на тревоги.

Из водопада торчал утес. Она приняла человеческий облик, поднялась на ноги, прошла холодную влагу и оказалась во тьме пещеры.

Хотя вода шумела в ушах, она все еще дышала слишком громко. Песнь Предвестника притихла, она вытащила его из ножен. Он прочно сидел в ее хватке, его вес успокаивал. Кровь текла по ее носу и подбородку, пока она ждала. Она капала на холодную воду на полу и превращалась в пар, шипя, пока остывала.

Дыхание застряло в горле, небо на миг потемнело. От больших крыльев черного дракона гнулись сосны у пещеры. Но Килэй не двигалась.

Шли долгие минуты, она лишь стояла и слушала. Она пыталась услышать за шумом водопада, унюхать за запахом своей крови приближение дракона. Он найдет ее, тут она не сомневалась. Ее драконья половина шептала, что это лишь вопрос времени, и просила ее быть храброй.

И когда тень приблизилась во второй раз, она выпрямилась и приготовилась к встрече.

Мужчина прошел к водопаду. Его фигура словно дрожала, пока он приближался, тысячи ручьев падали с камней, и его голова и плечи словно пылали огнем. Он возвышался над ней, высокий, как великан. Тень замерла снаружи, тихая, как призрак, за занавесом воды.

Он ждал.

На его горле вспыхнула красная линия. Ошейник сиял и шипел, как меч по камню. Он сдвинулся.

Ледяная вода хлынула по его телу потоком, заставила пригнуть голову, намочила его темные волосы, прилепив их к лицу. Ручьи стекали по его голым плечам и груди. Они врезались в линии на его животе, линии тонкой черной чешуи.

Больше чешуи покрывало его колени и ступки. Она увидела чешую на его пальцах, ладони сверху покрывал щит черной чешуи. Шипы торчали из его локтей.

Его подбородок был у груди, тень затмевала лицо, усиливая сияние ошейника. Его дыхание было глубоким и спокойным. Оно клокотало в его груди, словно он вдыхал тысячу лет, и все внутри износилось.

Воздух между ними накалился. Он собирался напасть.

Килэй замахнулась Предвестником, готовясь драться насмерть. Но он сжал ее запястье тисками. Он ударил ее руку по стене, и меч выпал из хватки. Камень разбился под ее костяшками.

Он убьет ее. Он раздавит ее на месте — Килэй ощущала дрожь предупреждения в его мышцах, слышала скрежет ошейника. Но боролась.

Ее кулак ударил его по животу. Она била его снова и снова, чтобы оттолкнуть, но он не дрогнул. И когда она ударила по его челюсти, по голове, он не двинулся. Она наступила ему на ноги.

Ничего.

Его хватка стала крепче, а предупреждение яростнее. Боль пронзила ее рану, все в ней пылало. Кулак Килэй жалко ударял его. Вряд ли он даже ощущал.

А потом дрожь прекратилась. Предупреждение стало едва заметным.

Ошейник все еще сиял на его груди, но гнев пропал, вылетел воздухом в дверь. В тишине он судорожно вдохнул.

— Боль, которую на меня обрушивают чародеи… почти невыносима, — прогудел он. Рука, что держала ее запястье у стены, подрагивала, он склонился к Килэй. — Я терплю ее, потому что знаю боль куда больше.

Его пальцы сжали ее запястье. Не давили, но держали… почти отчаянно. Словно он боялся ее отпустить.

Он заговорил, и его голос был пустым:

— Но если бы я знал, что страдания приведут меня к тебе, я бы сдался им раньше. Я бы давно выбрал эту слабую плоть. Я бы вынес унижение с гордостью. Я бы порвал душу, лишь бы увидеть тебя, мое сердце.

Килэй застыла.

Темные воспоминания мелькали перед глазами и пропадали, их значение было скрыто в тени. Черный дракон не зря казался знакомым, и не зря от его голоса появлялись картинки в голове.

Часть ее знала его… может, даже когда-то любила…

В тишине ее воспоминаний что-то пошевелилось. Оно робко плыло к берегу на волнах, но Килэй оттолкнула его.

Ей было все равно, кто этот дракон, кем он был. Не было важно, что ее две души делали раньше, это было в прошлом. Ее теперь заботила только новая жизнь. То, что она делала как Килэй.

Другое не важно.

Тихий стон вырвался из горла полудракона. Он медленно поднял голову. Тени ушли из его глаз, открыв пылающие желтые глаза под бровями. Черная чешуя была на его носу. Она тянулась по его подбородку.

— Моя связь, мое сердце…

Его глаза впивались в нее, поглощали огнем. Ее спина напряглась, его пальцы сжали ее другое запястье. Он прижал ее руки к стене пещеры и склонился до ее роста.

Глаза Килэй были в слезах, давление его тела заставляло кровь быстрее течь из ран. Ее голова кружилась. Она не ощущала ноги из-за боли. Тьма вот-вот поглотит ее. Она будет беспомощной, без сознания…

— Что я с тобой сделал?

Его оханье испугало ее. Давление его тела ослабело, его ладони разжались, отпустив ее.

— Это сделало проклятье чародея, — огонь пылал в его глазах, глядящих на ее разорванное лицо. — Он заставил меня ранить тебя. Он… агх! — полудракон яростно дернул за ошейник, но горячее железо не поддавалось. Он не прекращал, хотя пот полился по его лицу, а глаза остекленели от боли.

— Хватит! — Килэй не знала, что на нее нашло. После нападения на Каэла полудракон заслуживал боли. Но что-то было в его голосе, его словах… и она жалела его. — Ты не сломаешь его так. Проклятие сильно. Ты только себя ранишь.

Он замер от ее ладоней на его чешуйчатых руках. Он убрал руки от ошейника и хмуро посмотрел на свои ладони.

— Чародей заплатит за это, — прорычал он через миг. — Он думает, что я приведу тебя к нему… но мы заставим его заплатить, — он рявкнул последнее слово и посмотрел на нее. — Я не дам тебе пострадать. Я не выдержу…

— Не трогай меня, — прорычала Килэй. Она попыталась отбить его руки, но он был слишком силен. Его человеческое тело было крепким, как чешуя. Он собирался разбить ее голову, выдавить из нее жизнь. Она оскалилась, его пальцы сжали ее подбородок…

Рев боли, и давление пропало. Полудракон отпрянул и упал на колени. Он сжал ладонь перед лицом. Ее кровь шипела и кипела на его пальцах. Он потрясенно смотрел на пузырьки на алом пятне, а потом поднял голову в ее сторону.

Его глаза были полны чистой боли, такой она еще никогда не видела.

Ошейник обжигал его горло, ее кровь обжигала его плоть. Его лицо покрыли следы там, где она ударила его. Но тогда он не скривился.

А эта боль… будто ломала его.

— Мое сердце? — выдавил он, вскинув брови в агонии его взгляда.

Килэй молчала. Она схватила Предвестника с земли, не сводя взгляда с полудракона, и он не сводил с нее взгляда. Даже когда она прижала лезвие к его горлу.

Он взревел.

Его плоть на миг стала красной. Огонь слабо трепетал в глазах. Его голова опустилась, он снова взревел. Он забыл о Килэй, он ревел на горы, на небо, на что-то большое. Она боялась, что он бросится на нее, и подняла Предвестника выше.

— Га-а! Ах! — его рев стал выше, и гудящий голос стал криком юноши. Полудракон склонился и сунул руку в пруд на полу пещеры.

Поднялся шипящий пар. Его другая рука дрожала, он вытер остывающую кровь с пальцев. Килэй смотрела, не дыша, как ошейник на его шее погас, став холодным железом.

— Что это было? Что случилось? — сказал полудракон голосом юноши. Он вскочил, прижимая раненую руку к груди. Он посмотрел на Килэй, и ее желудок сжался, когда она увидела, как переменились его глаза.

Огонь и желтизна пропали, и глаза стали синими.

Он был испуган, как и она. Он забыл о руке и шагнул к ней.

— Ты… как я, да?

Он рассмеялся, Килэй не успела двинуться, а он схватил ее за руку.

Он улыбнулся ей, и она поразилась слезам облегчения в его глазах. Он сжал ее пальцы, словно обнял ее.

— Я думал, что я один! Один остался! Но ты здесь, сестра, — он широко улыбнулся, сжав ее ладонь. — Ты здесь.