— Дерьмо! — в сердцах выругалась она. — Откуда там столько порождений?!

Насчитала минимум пять и сразу же решила идти одна. Из них троих она единственная, за кем не стоит никто. Перед глазами встал сморщенный комочек, которого несмотря на протесты Галлы продемонстрировал ей Галл, вспомнила светящуюся изнутри Эду, чья улыбка согревала всех вокруг.

— Вы скачете за подмогой. Я еду разбираться. Готовиться надо к худшему, возьмите тройку Фрама. Не уверена, что все из инфицированных звери.

— Я с тобой, — сразу же встрял Гай.

— Нет, — жестко парировала она. — Что будет с Галлой и малышом, если ты там подохнешь?

— Одной туда соваться самоубийство!

— Мария права, — подал голос Идо и добавил, остановив вскинувшегося возразить Ливидуса своим любимым суровым прищуром, — поэтому с ней поеду я. Одна ты туда не сунешься! Я сказал!

Они прожигали друг друга яростными взглядами и в итоге Мария сдалась. Хорошо уже, что смогла отправить куда подальше Гая. Шмид взял наизготовку ружье и пятками тронул лошадь вперед. Девушка последовала за ним, напоследок оглянувшись на клубы дыма за гнавшим во весь опор Ливидусом.

— Я чувствую примерно пять порождений, скорее всего их больше. И это не мелочь, — сообщила она Идо, вытаскивая Эпсилон. — Какие-то большие твари.

В подтверждение её слов со стороны прорыва раздался потусторонний вой. Лошади им будут только мешать, их инфицированные темной стороной сильно пугали, поэтому кобыл привязали к чахлым деревцам и дальше продолжили путь на своих двоих. Что дело плохо Мария поняла, вслушавшись в вибрации эфира, а через несколько мгновений стало не до этого. На них вышло сразу шесть порождений. Койоты. Похожи на тех тварей, что они уничтожили с Росцием на пути в поселение, только у этих из пасти торчали иглы и на спине раскрывались и складывались шипастые гребни. Первоначальный план — затаиться и следить за прорывом пошел в бездну и пришлось срочно решать, как спасать свои задницы.

— Задержи их, мне нужна пара минут! — бросила она Идо и принялась остервенело выводить формулу полноценного динамического щита, без которого их разом сожрут.

Монстрам её деятельность не понравилась, их остановил тремя меткими выстрелами Шмид. Мария же этого не видела, она заставляла эфир наливаться линзой, встающей преградой между ними и порождениями. Одну тварь Идо все же пропустил и та задела когтями икру девушки. Она упала на одно колено и стиснула зубы от боли, но не выпустила готовый наполовину щит, параллельно подсчитывая, что у легионера остался один выстрел до перезарядки. Управилась за полторы минуты, вместо двух. Полупрозрачная пелена окружила их, когда Шмид остался с пустым ружьем и отбивался прикладом от самого настырного чудовища. Заскулив оно отпрыгнуло в сторону и вся стая заметалась вокруг их укрытия. Одного прикончил легионер, еще четверо были ранены, но им на помощь пришли три твари поменьше, очевидно, инфицированные щенки.

— Перезаряжайся и валим их, пока я держу щит! — бросила она напарнику и подала пример выстрелив прямо в голову ближайшему порождению.

Девушка силилась забыть про боль в ноге, потому что без якорей щит держался только на ней, приходилось пропускать через себя энергию, чтобы тот не лопнул. Экспансивные пули хорошо работали против койотов переростков, если не убивали, то выводили из строя. К тому моменту, как они совместными с Идо усилиями уложили всех, Мария совсем выдохлась и рухнула на землю, отпустив щит. Шмид не растерялся и споро перетянул ей ногу, остановив кровотечение. Первые три твари оказались мертвы и хорошо поддались формуле разложения, а вот четвертая отказалась недобитком и получила две пули в лоб из Дэльты и только после этого превратилась в черно-бурую жижу с мерзким запахом.

К прорыву Идо тащил девушку на себе кряхтя и пыхтя от натуги, все же она была прилично выше него. Наконец, показался и сам разрыв, воняющий до слез из глаз. Осматривать место его возникновения у Марии сил уже не было, она попросила посадить её напротив провала и поддержать, чтобы не упала. Голова гудела от перенапряжения, перед глазами расплывалось. Составить формулу верно удалось только с третьего раза, а потом она отрубилась и не видела, как практически сразу из кустов вылетел взмыленный Фрам с Ливидусом. Шмид рассказал о происшедшем и они с Гаем в четыре руки наскоро перебинтовали Квинтиус, после чего устроили в седле и поехали в поселение. Фрам остался осмотреть место возникновения прорыва.

Очнулась новый вигил Колонии на Озере, когда её сгружали у дома медика. С трудом сфокусировав взгляд она разглядела седло, с которого почти слезла усилиями Ливидуса, и поспешила упереться руками в бок лошади.

— Я сама могу, — прохрипела Гаю и тот помог ей принять вертикальное положение.

— Уже скоро, потерпи, — он закинул её руку себе на плечо и потащил по ступенькам вверх.

Бранд встретил их недовольным взглядом, сказал положить Марию на кушетку и отправил Ливидуса куда подальше. Лечил молча. С того памятного разговора в день побега Росция они избегали друг друга. Сама девушка не могла заставить себя общаться с другом того, кто её предал, помимо этого Бранд вызывал воспоминания о Клавдии, которого ей вспоминать совсем не хотелось. По какой причине Нидгар поддерживал их отчуждение, она не знала.

— Ну и чего ты меня сверлишь взглядом? — усмехнулся он.

— Сверлю? — удивилась она. — Все размыто, не уверена, что вообще смотрю в вашу сторону.

— Конечно будет размыто. Переэфирила ты.

— Знаю. Сколько буду восстанавливаться?

— Не могу сказать, у каждого это индивидуально. Раньше такое было?

— Да, ушло несколько дней, — она вспомнила поход на земли мексика.

— Значит, пару дней обойдешься без эфира, — заключил медик и отошел достать эликсиры из шкафа.

— Можно ускорить восстановление? — спросила она.

— Зачем тебе? Отдохнешь немного. Будет полезно.

— Затем, что кроме меня щитом теперь некому заниматься, — огрызнулась она.

— Квинтиус, ты невыносима, — сообщил Бранд повернувшись. — Над твоей историей в театре бы все заливались слезами, пока не увидели лично и не услышали твою речь в последнем акте.

— Сейчас уже никто не ставит по этому старинному образцу, — проворчала Мария. — Тем более из меня не получилась бы virgo, вам ли не знать.

— Точно, не получилась, — он фыркнул и поставил на стол бутылек с эликсиром. — Хотя я могу понять Клавдия и примерно представляю, что привлекло его в тебе.

— И что же? — против воли она задержала дыхание и впилась взглядом в Нидгара. Если уж сам Росций струсил поговорить с ней начистоту, она услышит причины из уст его друга.

— Не обижайся, но из таких как ты выходят восхитительные любовницы, только в жены берут совсем других женщин, — он развел руками.

— Ваше «не обижайся» в таком контексте звучит жалко, — нашла в себе силы ответить она.

— Просто я хочу, чтобы ты понимала, у вас бы ничего не получилось с Клавдием, даже если бы он не решился на эту авантюру с побегом. Поэтому не стоит так убиваться.

— Более нелепого утешения я еще не слышала, — кряхтя Мария встала, стараясь сильно не наступать на поврежденную ногу. — И я не убиваюсь!

— Хорошо, хорошо, — согласился он и добавил еще одну бутылочку к соседке. — Тут общее укрепляющее и снотворное, ты уже лучше меня знаешь, когда и как их пить, — усмехнулся медик и протянул два пузырька девушке. — И никакого эфира следующие два дня. Отлежись. Считай это моей врачебной рекомендацией.

— Хорошо, медик Бранд.

Опираясь на стену Мария осторожно доковыляла до двери и потом вышла под палящее солнце. Задумываться над словами Нидгара не хотелось, еще один апологет традиционного — место женщины на деревянной скамье, эдакий местный аналог kinder, küche, kirche. Самые дальние ряды в римском Колизее когда-то были сплошь дощатыми и предназначались для бедняков и женщин, оттуда и пошло это выражение, мол, знай свое место, женщина. От света и жары зрение затуманилось и её снова повело, поэтому вместо того, чтобы повернуть налево к своему дому, она, спустившись по ступенькам пошла правее и поняла свою ошибку только разглядев вывеску лавки Ордмера. Села передохнуть на скамью, притаившуюся за углом дома в тени. Будь она менее уставшей и истощенной, пошла в нужную сторону и не стала невольным свидетелем разговора, состоявшегося на заднем дворе лавки, обнесенным символическим невысоким забором. Голоса она узнала сразу.