До отъезда предстояло еще собрать вещи и зайти к Нидгару за эликсиром, который останавливает менструальные кровотечения. Базилине оно очень помогло во время работы в Африке, и ей поможет. В джунглях или степях, с десятком мужчин, без возможности нормально помыться, к чему ей еще возня с месячными? Она бросила последний взгляд на мятый рюкзак из парусины и пошла на встречу с легионерами разведывательной манипулы.

Солнце палило нещадно, казалось, до привала не пара часов, а целая вечность под его безжалостными лучами. Мария поправила лямки рюкзака и продолжила идти за Луцием. Их отряд цепочкой растянулся по местности, возглавлял его Ферсит Литумариос, разведчик. Черноволосый, невысокий и гибкий как тростинка мужчина, если бы не лицо, девушка дала ему семнадцать, но морщины на лбу и складки вокруг рта выдавали истинный возраст. Двигался он необычайно легко и умудрялся через самый густой кустарник просачиваться неслышно. Он и Леандр Умбра вызывали у неё невольную дрожь. Второй, смуглый кучерявый крепыш, который любил белозубо улыбаться, пользовался у легионеров и центуриона уважением. Иногда казалось, что смуглый мужчина с необычным номеном, который с латыни переводился как «тень», вообще не обязан подчиняться Кассию Септимусу и отправился в поход просто ради развлечения. Когда Умбра забывал шутить и на его лице застывала маска нечеловеческого спокойствия и холодности, Мария ловила себя на мысли, что не хочет засыпать в его присутствии, потому как боится не проснуться.

Другие легионеры не внушали такого трепета. Олав Брунульфдунг, высоченный блондин, повадками напоминал своего земляка Рагни. Не будь она знакома еще с десятком скандинавов, решила, что они все как на подбор сумрачные и неразговорчивые. За два дня пути он открыл свой рот первый и единственный раз, когда центурион Септимус собрал отряд на поляне и заставил всех представиться специально для Марии. Всю ночь они тряслись на лошадях, которых потом повели обратно Идо с Арнарсоном, выданные префектом в качестве сопровождения. Потом были три часа, за которые они успели пересечь Большую реку (по иронии Фортуны, так называли тут Рио-Гранде) и отойти на достаточное по мнению параноидального центуриона расстояние, чтобы обсудить организационные вопросы.

В рассветных лучах они стояли на пустыре посреди безлюдной равнины, казалось, единственные разумные её обитатели. Тем не менее Септимус заставил Константина Ватия, главного над армейскими эфириусами в отряде, прочитать формулу тишины и их окутало эфирное марево, не дающее подслушать или подглядеть за теми, кто находится внутри. Далее Мария принесла обычную клятву о неразглашении, привычно сжавшую горло ошейником в предостережении, и наконец смогла причаститься тайным знаниям, куда входили имена участников операции, а также информация, что они пойдут в глубину владений мексИка, то есть ацтеков. Подробности обещали сообщить ближе к месту событий, однако по лицам девушка поняла, как минимум Умбра, Ватий и Литумариос в курсе конечной точки маршрута, а, возможно, и цели миссии.

— Твоя задача, Квинтиус, дойти живой и по возможности невредимой, — давал ей инструкции Септимус. — Иди со всеми, не отставай, от маршрута не отклоняйся, беспрекословно слушайся приказов. Если станет жарко, с тобой будет кто-то из легионеров, держись его и не высовывайся.

— Понятно, центурион, — единственно правильным образом ответила ему она.

Все кроме Луция относились к Марии настороженно. Каждый словно ждал, когда она начнет возмущаться или задавать вопросы. Пока девушка их разочаровывала, оставаясь спокойной и молчаливой. Усталости она не чувствовала, больше донимала жара и отсутствие минимальных бытовых удобств. Сильнее всего она не нравилась начальнику Луция Ватию, крепкий и невысокий, с постоянно недовольным выражением лица и сведенными в одну полосу кустистыми бровями, он при взгляде на Марию умудрялся хмурится еще сильнее, отчего напоминал курагу или бледный чернослив. Как только Меций пытался завести с ней разговор, Константин тут же находил ему неотложное дело, которое её старый знакомый послушно шел выполнять. Третьим эфириусом в отряде был Галл Эбуций, в отличие от Ватия и Меция с пятым рангом, у этого был только четвертый, значит, недавно выпустился из Академии. На вид Мария дала ему не больше двадцати, то есть её ровесник (за вычетом сорока с лишним лет прошлой жизни). Высокий, русоволосый, немного нескладный, с легким расходящимся косоглазием, компенсирующимся невероятно смазливой внешностью, о которой он был прекрасно осведомлен и беззастенчиво этим пользовался, украдкой даря ей обольстительные по его мнению улыбки, остававшиеся без ответа.

Слава местным кровожадным богам, вскоре кустарники и желтоватая трава сменились жидкой тенью от корявых деревьев. Эбуций, шедший сразу за Умброй громко выдохнул, смахивая пот со лба. Он, Ватий, Литумариос и Леандр были единственными, кто не обзавелись головным убором и щеголяли в повязках. Если эфириусы и разведчик выглядели в банданах комично, то Умбра походил на пирата со своими смоляными кудрями выбивающимися из-под ткани, не хватало серьги в ухе, попугая на плече и повязки на один глаз для полного сходства. Сейчас он лукаво прищурился, поймав взгляд Марии:

— Засмотрелась, красавица? — и широко белозубо улыбнулся.

— Повязка у тебя хорошая, — она притворно вздохнула и продолжила, — но моя шляпа лучше! — улыбнулась и приподняла её указательным пальцем.

— Ничуть в этом не сомневаюсь, — не растерялся смуглый брюнет. — Подаришь?

— Нет, конечно! — притворно возмутилась девушка. — Самой нужна!

— Отставить разговоры, — рядом с ними оказался недовольный Септимус.

Остаток пути до привала в густо поросшей кустарником и деревьями низине они проделали в молчании. Между камней бил небольшой ручеек, исчезающий в земле через несколько локтей. Даже такие крохи воды давали жизнь значительному количеству растительности. Литумариос умудрился развести костер, который почти не давал дыма, да и тот стелился по земле. Мария из своего очень давнего походного опыта еще в школе, где особо проникнувшиеся пионерским духом считали своим долгом исходить всю область на своих двоих, помнила только конструкции типа шалаша или решетки, но не это странное сооружение, похожее на сдохшую улитку. Легионеры споро разворачивали лагерь, и вот уже над огнем висел котелок, где булькало что-то вкусно пахнущее под присмотром молчаливого Олава. С наступлением темноты наконец смолк оглушительный стрекот цикад, от которого в голове девушки уже немного гудело.

Со следующего дня Ферсит брал кого-то из четверки неприметных легионеров, имена которых Мария запомнила с большим трудом, и втроем они кружили по всем сторонам отряда, высматривая дикарей. Вел их еще один разведчик, Дунстан Кальвус, невысокий и слегка всклокоченный, он постоянно опускал голову и его лица девушка так и не смогла толком разглядеть. Равнины окончательно сменились гористой местностью. Невысокие холмистые горы слева покрывал желто-зеленый лес, часто из одних кустарников. Привалы теперь делали у рек, сбегающих с вершин, а по ночам больше не беспокоил заунывный плач койтов. Пока хищники обходили их стороной, в том числе и двуногие. Литумариос вел по тропам, но те были, очевидно, звериные, потому что с дикарями они пока не встречались.

Мария через четыре дня окончательно вошла в ритм и стала обращать больше внимания на спутников, чем смотреть под ноги. За это стоило благодарить обувного мастера, создавшего поистине шедевр для этого времени, её обувь мало чем отличалась от военных ботинок или берцев прошлой жизни, крайне удобная и ноская. Даже Клавдий не удержался и спросил, где она такие достала, а узнав, опечалился, до Виндобоны из их дыры было добраться не проще, чем до Луны. Разношенные и легкие, они уже спасли её от укуса змеи, на которую она неосмотрительно наступила во время привала. Штаны из парусины, сшитые по её заказу на манер джинсов показали себя не так хорошо, от долгой ходьбы пояс стал натирать и пришлось заправить в них рубашку.