Ой, не нравится мне всё это… Во что я вляпалась? Хочу протереть глаза, но не могу даже пошевелиться. Руки и ноги надёжно скованы цепями, движения ограничены. Всё, что я могу себе позволить, – это сесть, не более того. Рядом топчутся молодые воины. Они регулируют натяжение цепей и, если вздумаю бунтовать, в секунду смогут меня растянуть на полу. И зачем такие предосторожности?..

– Она пришла в себя, но разговор не клеится: она не очень сильна в общем языке или притворяется – пока не понимаю, – довольно дружелюбно поясняет женщина-воин. – Вот только пить попросила.

Пока Кара – кажется, так её назвали – смотрела на вошедшую, я смогла рассмотреть эту воительницу. Впечатляет: выше на голову стоящих рядом представителей сильного пола и в плечах шире их – со спины я бы её от мужчины и не отличила; коротко стриженные тёмные волосы. Лица не видно, а жаль. Она повернулась ко второй женщине. А вот её знакомую я так и не рассмотрела, Кара закрыла мне своей спиной весь обзор. Зато видно, где меня держат. Местечко, я вам скажу, жутковатое. Не просто страшно – до дрожи, хотя, скорее всего, дрожь – это от холода. Так-то я ничего не боюсь, точнее, не боялась, кажется… Не помню.

А эти двое так разговаривают, как будто меня здесь нет. Невежи, хотя чего ожидать от людей? Отбросы мироздания.

– Я, между прочим, здесь! – вполне чётко произношу вслух на общем языке, обращая на себя внимание. – И мне не терпится узнать, где это «здесь».

Тут же на меня немного удивлённо и очень возмущённо посмотрели две пары глаз: одни глаза незнакомки, болотно-зелёные, а другие, тёмно-карие, – глаза Кары. Больше рассмотреть я ничего не успела.

Острая боль пронзила меня: её источник покоился где-то в груди, а безумная волна холодного огня обожгла всё тело и, докатившись до мозга, погасила почти вернувшееся сознание.

Вечер в таверне шёл своим чередом: над блюдами с румяными колбасками вился сладкий дымок, кружили голову смешивающиеся в воздухе ароматы разных сортов выпивки.

Небольшая двухэтажная постройка в центре поселения одновременно служила постоялым двором и харчевней. На втором этаже располагалось около семи комнат для гостей, а первый этаж был отведён под обеденный зал. Около десятка простых столов с такими же простыми скамьями и стульями. На стенах – настоящие охотничьи трофеи. Чадящие свечи под потолком почти не давали света, поэтому на столах стояли маленькие лампадки со свечами, чтобы посетители могли хоть что-то рассмотреть. Полумрак и простота. За стойкой молодой человек, сын хозяина, разливал напитки по кубкам и кувшинам. Да и улыбчивый корчмарь Жан, как всегда, вечером при деле. Не в меру полный, он ловко перемещался от одного столика к другому, успевая услужить всем, до кого не могли добраться две его дочери. Корчма славилась своим элем. В эти трудные времена только хозяин всегда был весел и приветлив: такое скопление солдат и беженцев значительно увеличивало его доход, потому он и старался изо всех сил, чтобы угодить каждому клиенту.

Энель не любила, когда её тревожат по пустякам, поэтому Жан аккуратно поставил перед ней кубок, кувшин вина и блюдо с едой и так же тихо испарился.

Всем в деревне была известна мастер-шпион. Её молодость и привлекательность уже никого не могли ввести в заблуждение: все видели, как она преподносила себя на стрельбище, с поразительной меткостью поражая любую цель, и знали, что под строгим зелёным церковным плащом у неё два кинжала тончайшей работы; никто не сомневался, что ими шпионка умеет пользоваться так же хорошо, как и луком. Её боялись. Она являлась воспитанницей и первой помощницей её преподобия матери Фелириты. Все знали любовь Энель к своей наставнице и понимали её скорбь, поэтому предпочитали обходить стороной симпатичную лучницу и не попадаться лишний раз ей на глаза.

На столе перед Энель лежал список участников собрания, она пробегала по нему глазами уже который раз, пытаясь представить, как будет складываться жизнь без всех тех, чьи имена упоминались в нём, особенно в первых строках. В списке значились и её святейшество матушка Фелирита – представительница церкви; и близкий друг Калена, глава ордена Видящих командор Мартин; и бывший наставник Кары, глава ордена Ищущих командор Лавренсий; и представители знатных домой людей, а также эльфийского королевства и гномьего царства помимо прочих. К сожалению, список продолжался ещё на нескольких листах…

Долгими переговорами и взаимными упрёками, но было достигнуто соглашение о встрече. Общую тревогу вызывали всё чаще открывающиеся «двери». Орден Нейтралитета уже просто не справлялся со своими обязанностями, а тут ещё и маги восстали и перестали закрывать их. Многим из них, подобно коллегам из Империи, хотелось ни от кого не зависеть и руководить всеми и вся. Эльфы также просили слово на Совете. Никто не ожидал, что король Лета откликнется. Приглашение ему было послано из чистой формальности, но вместо короля на Совет поспешил его сын с каким-то важным донесением. Правда, что хотел рассказать эльф, так и осталось тайной. И гномы хотели выступить перед собранием как всем известные дельцы и мастера. В то же время необходимо было решить и дела людские касательно замков, границ, вассалов и господ. Было большим достижением собрать столько разных и зачастую конфликтующих сторон для обсуждения важнейшего вопроса процветания и благополучия всего мира.

Совет должен был продлиться неделю.

Но два дня назад, в первый день заседаний, Совет был сорван и все, кто на него приехал, были уничтожены. А между тем в мире пока не знают, что произошло в древнем форте. Ещё сегодня утром была жива надежда найти выживших, но вот вернулись Кара и Кален…

А из башен магов летели вороны с вестями о восстаниях. В половине башен – стычки между Видящими и магами, при этом гибнут и мирные жители, которым не удалось вовремя спастись от разбушевавшихся противоборствующих сторон.

Эльфы, оплакав своего единственного наследника, безусловно, заподозрят злой умысел людей.

Ищущие не могут выполнять свой долг: взбунтовавшиеся маги нападают на всех без разбора, воинам приходится забыть о поисках новых магов и обеспечивать порядок в тех местах, где их застало восстание.

Гномы говорят об опасных дорогах и прекращении торговых отношений, так как ни одному каравану никто не может гарантировать безопасного пути.

Люди, потеряв своих теоров, тоже подвергаются опасности: те, кто должен обеспечивать порядок, становятся разбойниками, пока короли решают вопросы наследования земель, плодятся банды. Все забывают о своём долге, братья хватаются за вилы и идут друг на друга войной.

Энель уронила голову на руки. То, что должно было всё решить, в итоге всё погубило. Именно Совет стал причиной конца всего. Всего, что она, правая рука преподобной матери, глава шпионской гильдии при церкви, долго планировала, выбирая и кандидатов, и место встречи… Она всех подвела, провалила своё главное задание, и теперь все мертвы!

– Ты уже поела, Энель? – Кара стояла рядом с подругой. – Всё перечитываешь список в поисках нашей незнакомки?

– Не о том я думала, но уверена, Кара, её там не было и быть не могло.

– А как ты отнеслась к поступку Калена? Плащ он ей принёс! – возмущённо фыркнула Ищущая, прикладываясь к кувшину с вином.

– Кара, он прав, – ответила Энель, отвлекаясь от насущных тяжёлых дум, – если девушка умрёт от холода или болезни, мы так ничего и не узнаем. Не стоит так ревностно к ней относиться. Твои чувства к Калену мешают тебе принимать верные решения и толкают на необоснованную жестокость. Не стоит срываться на девушке, думаю, она и заговорить-то с ним не имела возможности, не то что попытаться его соблазнить, дорогая подруга. Прими это как есть.

– Плохо иметь в подругах шпионку. Ей даже рассказать что-то невозможно. Она уже всё знает, – Кара опустилась на стул и тяжело вздохнула. – Я правда очень хочу что-то изменить… Да чтоб его! Что ещё я должна сделать, чтобы он увидел во мне не только товарища?! Я могу драться на мечах, могу скакать сутками в седле, могу чувствовать и уговаривать молодых магов, но я совершенно не представляю, как завоевать мужчину. Энель, ты моя подруга, не поможешь, а?