Она на ощупь нашла на столе пачку сигарет, зажигалку и затянулась. Получалось, что ее извинений он не получал… Черт!
«Родная моя!
Сегодня снова видел девушку, похожую на тебя. На какое-то время даже поверил, что это ты и есть. Прочла… Приехала… Но нет, ты, ведь, сейчас в Питере. Может, скоро и жених твой приедет, поженитесь. А я все время вспоминаю ту нашу ночь, и как подумаю, что рядом с тобой сейчас другой, плохо становиться. Его ты тоже так целуешь? Прости, не удержался, снова глупости пишу. Лучше бы тебе и не читать, что я отправляю. Посмеешься только, а может и вовсе-сумасшедшим сочтешь. И будешь права.»
Роник подошел и уставился на хозяйку преданным взглядом, намекая, что пора бы его покормить, но Лена даже внимания не обратила, углубившись в чтение.
«Любимая, пожалуйста, давай встретимся. Хочу увидеть тебя еще хоть раз, пусть ты и собираешься замуж. Я знаю, как это выглядит, но уже не могу бороться с собой. Устал и смирился. Была когда-то гордость, была обида, но уже давно не в состоянии ни злиться, ни забывать. Даже работа не помогает»
Сигарета в руке догорела до фильтра и начала жечь руку, но Лена не обратила внимания.
«Леночка, не молчи, ответь мне что — нибудь. Отругай, назови тряпкой. Если ты прочла все, что я понаписал, то ниже падать в твоих глазах мне уже некуда. Представляю, как жалко я выгляжу после всех этих писем. Не мужчина, а истеричная девица. И тем не менее прошу-ответь хоть что-нибудь, иначе приеду к тебе сам, и попробуй меня прогнать во второй раз…»
Лена стряхнула прогоревшую сигарету в пепельницу и, помедлив, набрала памятный ответ: «Макс, прости меня пожалуйста за все. Я была не права»
Эпилог
В маленькой квартирке на окраине Берлина было темно. Макс сидел на диване, опустив голову и не зажигая свет. Так было проще не думать. Когда после Нового Года он положил Вернеру на стол заявление об уходе, тот принялся было уговаривать, заверяя, что бы ни произошло у них с Кристой, на работе это не отразится. Но Ланге был непреклонен-слишком уж тягостно было теперь ему в «Машине Миттел». Даже загрузить себя делами под завязку не получалось — дела-то все были связаны с русским филиалом, а там… Там теперь все было в полном порядке. Шеф тогда, исчерпав все свое красноречие, поглядел на него, как на дурака, однако Максу уже было все равно. Даже несмотря на то, что уходил в никуда, казалось, теперь-то почувствует облегчение, начав все с чистого листа.
Затея была рискованная, и для немца где-то даже нетипичная. Родители-те и вовсе категорически не одобрили таких крутых перемен в жизни старшего сына, но тот лишь отмахнулся, пробурчав что-то об интересном предложении (которого, на деле, не было). Однако ему неожиданно повезло, и удалось устроиться к конкурентам «Машине Миттел», в компанию «Хинтергрюнде», хоть и пришлось для этого переехать в Берлин.
Правда, и здесь Макса не отпустило. Еще перед отъездом из России он, зачем-то, переписал Ленин имейл, хоть и ругал себя за это впоследствии не один раз: уж слишком велик соблазн был написать. Ланге выматывался на работе и, казалось, забывался, но приходил домой и снова накатывала тоска и злость. Причем злился он все меньше, а вот скучал все больше. И теперь в голове часто проскакивала заманчивая мысль отправить письмо. Хотя бы просто для того, чтобы выговориться. А вдруг после этого все-таки отпустит? А вдруг она прочтет и ответит? А если и не ответит, если даже не увидит, то все равно будет легче. Будто у них переписка…
В конце-концов, Макс не выдержал. Писал, стараясь подбирать нейтральные слова, чтобы не увидела в нем истеричного подростка, и все равно, перечитав уже после отправки остался недоволен: выходило и правда, словно на жалость давил. Даже испугался, что прочтет, а тем паче, ответит что — нибудь резкое.
Однако ответа не последовало, и он даже не знал, радоваться этому, или наоборот. Хотя, поразмыслив, решил, что почту Лена не просматривает, а, раз так, то можно иногда писать сюда весь тот бред, который скопился в душе, и который он никогда бы не решился повторить ей вслух.
После этого Макс писал Лене еще пять раз, и с каждым все труднее становилось подбирать слова. Как же хорошо, что она этого не читает… Хотя, с другой стороны, очень хотелось, чтобы прочла, чтобы ответила хоть что-нибудь. Все лучше, чем вот так гореть в безнадежности.
Иногда ему казалось, что еще немного-и он действительно сойдет с ума. Вся эта борьба с ненормальной, жадной привязанностью к женщине, которая его никогда не любила и не полюбит, напоминала бег по кругу от себя самого, причем, с каждым разом, круги становились все короче… Вот бы встретиться с ней еще хоть раз. В глаза посмотреть, дотронуться, а там будь что будет…
Мысль эта засела в мозгу Макса и не давала покоя несколько месяцев. В конце-концов он просто перестал бороться, пытаясь объяснить самому себе, что это тупик. И теперь то, что Лена прочитает все его письма было не страхом, а самой заветной мечтой. Пусть думает о нем, что хочет, пусть считает тряпкой, но ему просто необходимо встретиться с ней еще раз. Он даже решился ехать в Россию в ближайшее время, если не получит от нее никакого ответа. И плевать на все!
За окном просигналила машина, вырывая из забытья. Макс потер лоб, вздохнул и включил ноутбук: рассчитывал сегодня поработать еще немного дома-отвлечься. Открыл было договор с зарубежным подрядчиком и стал читать, однако обнаружил, что проект соглашения прислан ему без приложений. Макс нахмурился: даже вникнуть в смысл сделки сегодня нормально не получится, придется написать, чтобы дослали документы.
Ланге вошел в электронную почту и обнаружил входящее письмо. «Опять какой-то спам, я же, вроде, настроил…»-пронеслась в голове недовольная мысль, пока открывал сообщение, однако в следующую секунду сам не поверил своим глазам: оно пришло от Лены! В голове зашумело, накатила внезапная слабость и стало тяжело дышать. Несколько минут Макс перечитывал коротенький текст, боясь истолковать его себе превратно. Что значит это «прости за все»? За что? За грубость? За то, что уступила ему тогда? Он закрыл глаза и снова открыл, словно ему это письмо могло присниться. Но нет, оно было на месте…
В тот вечер Максу было совсем не до работы, как, впрочем, и не до сна. Он вертелся в постели, снова и снова прокручивая в голове то, что Лена ему написала. Ему срочно нужно ее увидеть, иначе он и вправду сойдет с ума…
На следующий же день он выпросил себе отпуск за свой счет на неделю. Шеф долго не хотел отпускать, недовольно поджимая губы, но Макс дал честное слово, что будет работать удаленно. «Чертов немец! Неужели так сложно отпустить?» — подумалось ему, почему-то, по-русски. Босс, наконец, сдался и махнул рукой, ворча что-то о рабочем процессе, но Ланге уже этого не слушал…
Лена бродила по дорожкам парка, предоставив Ронику носиться где-то поодаль. Август был на исходе и скоро снова должна была наступить питерская осень с ее неизбывными серыми дождями и низким свинцовым небом. Интересно, а в этом году октябрь будет таким же красивым, как тогда, когда они с Максом встретились здесь впервые? Так обидно тогда получилось, а ведь могла бы уже сейчас быть фрау Ланге… И что ей тогда стоило хотя бы не выпускать колючки? И почему ошибки совершаются так легко и бездумно, а расхлебывать их последствия приходится долго и мучительно?
— А где Роник? — спросили вдруг сзади, и Лена подскочила от неожиданности.
— Макс? — неверяще воскликнула она и обернулась.
Он стоял совсем рядом, нервно улыбался и смотрел на нее таким взглядом… Сколько всего там было одновременно: стах, надежда, страсть, усталость, радость. Лена смутилась и опустила глаза.
— Роник где-то здесь — проговорила тихо. — А ты… надолго? — голос дрогнул
— Пока не прогонишь — Макс перестал улыбаться и теперь смотрел на нее испытующе. Видимо, сильно волновался. Кажется, даже не дышал. — Скажешь, уйду сейчас, а захочешь-останусь насовсем… — он приподнял густо покрасневшую Лену за подбородок и пристально взглянул в глаза — За что ты просила прощения? Где была не права?
