— Но откуда…

— Откуда я знаю, что ты обо мне думаешь? — усмехнулся он, не отрывая лихорадочного взгляда от ее лица. — Это явно читалось у тебя на лбу… Из-за меня ты начала засиживаться на работе допоздна, и через пару дней, когда ты, закрывая кабинет, никак не могла попасть ключом в замочную скважину, снова увидел ту девочку… Это странно, но я почувствовал что-то похожее на радость… Значит, не ошибся, и ты не та, за кого так старательно себя выдавала. Захотелось помочь… Подвез тебя, но на следующий день снова увидел железную леди… Я злился, сам не понимая почему, раздражался, когда ты спорила со мной, и мне хотелось зацепить тебя в ответ даже обидеть… Просто, чтобы увидеть твой детский взгляд… Я дурак, да?

— Ну… — Лена отвела глаза, не зная, что ответить. Все то, что ей сейчас говорили, больше походило на бред, либо розыгрыш. Но Ланге слишком серьезен, чтобы разыгрывать.

— Дурак, я и сам знаю… — вздохнул он. — А потом, на корпоративе, я выпил лишнего и сказал то, чего говорить был никак не должен… Видел, как обидно тебе выслушивать весь тот бред, что я нес про русских женщин…Но остановится не мог. К тому времени ты начала меня просто бесить своей непробиваемой холодностью, и я сказал тогда лишнего… Конечно, разговоры про любовь и без того были мне не понятны, а тут еще твой вопрос с подколом…

— Не было там никакого подкола — покачала головой Лена.

— Значит, мне показалось — покорно согласился он. — Но знаешь что? С тех пор каждый раз, когда ты приходила ко мне в кабинет, я испытывал непреодолимое желание снять твои очки… Мне все думалось, что дело именно в них, и однажды я не выдержал… Помнишь? Ты тогда споткнулась, а я тебя поймал… — Лена покраснела.

— С того раза я вдруг почувствовал, что мне нужно тебя видеть каждый день… Я придумывал все новые и новые задания, лишь бы был повод каждый день вызывать тебя к себе в кабинет… А ведь половину из того, что поручал тогда тебе, прекрасно мог посчитать и сам. Хотя даже самому себе в этом признаться не мог… — глухо говорил он, с усилием выталкивая из себя слова. — А уж после того, как увидел, как тебя другой обнимает… Да еще и так отстранено, будто на публику… Словно голову потерял. Но ведь и тогда не понимал, что со мной происходит. Думал это просто потому, что ты меня раздражаешь. И только когда тебя неделю после работы не видел, наконец, осознал, что не могу без тебя… — он выпустил-таки Ленины руки из своих и осторожно потянулся, чтобы поправить выбивавшуюся из-под шапки прядь. Лена невольно отстранилась.

— Я тебе так неприятен? — обреченно спросил Макс. — Понимаю, ты любишь своего жениха…

— Люблю, но дело не в этом — покачала головой Лена. Она хотела добавить, что это было бы неправильно — давать ему ложные надежды, но ее перебили.

— Тогда позволь мне просто видеть тебя время от времени, а? Просто гулять рядом с тобой… Я все понимаю, и большего не прошу. Обещаю, что не сделаю ничего, что бы тебе не понравилось… Мне осталось пробыть в России всего-то около месяца, и потом я уеду… Просто, не видя тебя, я как с ума схожу… — в его голосе звучала такая страстная мольба, что Лена не смогла сказать «нет».

— Хорошо, давай гулять в парке как прежде — кивнула головой она, тоже переходя на «ты».

— Спасибо — Крыловой показалось, что она уловила в его голосе облегчение и ее кольнула острая жалость. Она зябко поежилась, а Макс это тут же заметил.

— Замерзла? Давай я тебя до дома провожу — он снова осторожно взял ее руки в свои и стал греть.

— Да, есть немного — растерянно улыбнулась она. Заледеневшим в тонких перчатках пальцам стало так хорошо в горячих ладонях, что Лена так и не заставила себя отнять их.

— Только где же Роник? — Крылова беспомощно оглянулась.

— Бегал где-то здесь — Макс завороженно глядел на нее, и не думая искать пса.

— Ронька, Ронька! — позвала Лена и где-то вдалеке зашуршали кусты. — А ну быстро сюда, разбойник! — черное пятнышко вылетело а дорогу и бросилось к хозяйке…

Макс сдержал свое обещание и больше не заговаривал с Леной о любви. Однако продолжал вызывать ее к себе в кабинет по работе, решая текущие моменты. И вот тут для нее началось самое сложное. Все то время, что она сидела с ним наедине, Макс смотрел на нее с таким обожанием, что ей становилось очень неловко. Лена краснела, отворачивалась, опускала взгляд в документы, однако продолжала чувствовать, как ее окатывает жаром. Он мог говорить о самых далеких от эмоций вещах: амортизации, расходах на материалы и введение новых баз данных для складского учета, но глаза, казалось, не участвовали в том, о чем он рассуждал. Они постоянно напоминали о его любви, хотя сам Ланге молчал, упорно избегая всяких намеков на чувства. Лена крепилась, но долго этого выносить не смогла: уже через три дня она попросила

— Макс, не смотри на меня так… Меня это нервирует…

— Я обидел тебя? — мягко спросил он. — Прости, но смотреть, ведь, не преступление.

— Пожалуйста, не надо… — жалобно попросила Лена.

— Не могу — грустно улыбнулся Макс — Сам бы очень хотел, но никак не получается по-другому. Тебе очень неприятно?

— Я… я не знаю — всхлипнула Лена — просто меня это выбивает из колеи.

— Хорошо — отвел он взгляд. — Тогда я просто больше не буду смотреть на тебя, ладно?

— Спасибо! — поблагодарила она, чувствуя, однако, смутное недовольство. Мог бы, в конце-концов, и настоять на своем, если бы был так сильно в нее влюблен! Значит что, притворяется? Однако сама испугалась собственных мыслей. С чего ее должно это волновать? Он скоро уедет в свою Германию, а она, наконец сможет спокойно работать. Наверное, просто слишком отвыкла от мужского внимания, тем более такого…

Двадцать пятого ноября Лена была приглашена к сестре на свадьбу. С одной стороны, она ждала этого события хотя бы потому, что оно означало конец предпраздничной суматохе и Олеськиным бесконечным капризам. С другой — идти туда уж очень не хотелось. Почти все гости (уж это-то она знала наверняка) будут парами и только Крылова, ее мама да свидетельница- Олеськина университетская подружка, с которой та еще не успела переругаться по причине взбалмошности — были одни. Хотя, кажется свидетельница все-таки придет с парнем — мама говорила, что та позвонила и предупредила в последний момент.

Лена тихо порадовалась, что договариваться с рестораном еще об одном госте придется уже самой сестре, и ее чаша сия минула. А потому оставалось лишь отпроситься у начальства на пятницу. Что она и сделала, постучавшись в четверг утром к Кощею.

— Да, войдите! — ответили ей.

Бессмертный был не один. Рядом с ним стоял Макс и что-то тихо говорил. Кощей слушал его, не прерывая, и глядел в бумаги.

— Доброе утро! Алексей Петрович, я хочу у Вас отпроситься на завтра… — начала она.

— Это не ко мне, Леночка. Это, голубушка, к герру Ланге — указал тот на Макса, мельком взглянувшего в ее сторону.

— Макс, могу я завтра взять отгул? — посмотрела на него Лена. Тот, похоже, слегка растерялся, но через мгновение кивнул.

— Да, конечно, Елена Михайловна. Только записку мне напишите… — почти равнодушно сказал он.

— Хорошо, я принесу Вам служебку чуть позже… Спасибо — Лена поспешно вышла в коридор, закрыв за собой дверь. Не хватало еще, чтобы Кощей заметил… Хотя Макс при посторонних очень и очень неплохо держится, надо отдать должное.

Она вернулась в бухгалтерию и засела за работу, вспомнив о служебке только к обеду. Крылова вздохнула, отправила записку на печать и, не глядя, в ней расписалась. Ну вот, сейчас она отдаст бумажку Ланге и сможет со спокойной совестью заниматься до вечера своей работой, не отвлекаясь на посторонние мысли. Хотя они все равно лезли в голову без всякого спроса. Как же теперь ей работать? И зачем она, вообще, согласилась гулять с Максом по вечерам? Он тоже так долго не выдержит — это ясно. Но вот отказать тогда было выше ее сил…

— Девочки, если что-я к Ланге — как можно более спокойным голосом объявила она, хотя внутри все напряглось.