Возможно, ответ кроется именно в этом.

— Никто не просит тебя уходить.

Был приятный весенний день.

Проживший уже больше сотни лет император вышел из дворца Тамаки вместе с ним, не взяв с собой свиты. Они гуляли по краю поля, красиво колосящегося по осени. Старик дулся словно ребёнок.

— Да, в тебе течёт кровь деда-путешественника. Да, ты наверняка сможешь вести переговоры в других странах. Да, среди твоих слуг есть опытные мореходы. Но это не значит, что ты должен напрашиваться добровольцем…

Император обернулся и посмотрел на него. Он позволял себе так дуться только перед самыми близкими людьми. Обычно он старался выглядеть величественно, несмотря на годы, седину и бороду, но сейчас печально хмурился.

— Я должен отправиться в путь ради вас, мой владыка. Об этом говорят и министры. Все они поддержали мои слова, — с усмешкой ответил Тадзимамори-но-микото дующемуся императору.

Именно император разрешил его деду, переселенцу с континента, пустить корни в Стране восходящего солнца. И именно император воспитывал юного правителя края Тадзима, когда отец Тадзимамори-но-микото безвременно скончался.

Однако в начале этой весны император заболел.

— Если ты переживаешь за меня, то прекрати. Ещё с первых дней человечества так повелось, что людская жизнь имеет конец. Заблуждаются те, кто верит в плод вечной жизни. Эти предрассудки не стоят того, чтобы ты рисковал жизнью.

Император пока ещё мог вставать с постели, но усыхал на глазах. Несколько дней назад Тадзимамори-но-микото вызвался раздобыть для него благоухающий плод токидзику-но-каку-но-кономи, по легендам, дарующий бессмертие. Для этого ему придётся пересечь бурное море и отправиться на поиски в страну Токоё.

— Я не могу с вами согласиться. И я, и отец мой, и дед — мы все ваши должники. Мой дед покинул родные земли, но вы дали ему край, который он смог назвать своим новым домом. Вы воспитали его внука как родного сына. Плод токидзику-но-каку-но-кономи — сущая мелочь по сравнению с тем, что вы сделали ради меня.

Император остановился, скривился и на всякий случай спросил:

— Ты уйдешь во что бы то ни стало?

— Да.

— Даже мой приказ как императора не остановит тебя?

— Да.

— Даже моя просьба как старика?

— Да.

Тадзимамори-но-микото улыбнулся и кивнул. Он считал императора почти что своим дедом, а самого себя — его должником. Поэтому считал, что ради спасения этого человека должен сделать всё.

— Я уверен, вы обязательно поправитесь, когда отведаете токидзику-но-каку-но-кономи. Этот загадочный фрукт непременно продлит вашу жизнь.

Какое-то время император мычал, глядя на упрямого Тадзимамори-но-микото. Наконец, он смирился и выдохнул.

— Раз ты так настаиваешь, то ладно. Ты слишком упрям, чтобы мои слова разубедили тебя, — мрачно проговорил он. — Ты так напоминаешь его…

Подул весенний ветерок. Император окинул поле взглядом.

— Путешествие будет длинным, — наконец, проговорил он.

Корабль будет плыть до Токоё несколько дней. Если в один из них он столкнётся с бурей, волны отберут жизнь у всего экипажа. И даже если море помилует их, неизвестно, найдут ли они токидзику-но-каку-но-кономи. К тому же кто знает, какие ещё опасности их ждут.

— Да, я готовился к этому с самого начала…

Никто не мог сказать, вернутся ли они сюда.

— Эх, Тадзимамори…

Император положил ладони на щёки Тадзимамори-но-микото и посмотрел в глаза человека, которого знал ещё младенцем.

— Главное — вернись живым.

Этот голос он запомнил на всю жизнь.

— Мой владыка…

Тадзимамори-но-микото проснулся от собственного бормотания.

Он очнулся за столом — кажется, заснул прямо на нём после вчерашних попыток испечь профитроли. На спине почему-то лежало покрывало. Меж занавесок пробивался яркий свет. Тадзимамори-но-микото обернулся и увидел Когане, распростёршегося на кровати. Ёсихико уже не было, зато у изголовья валялась футболка, которую парень использовал вместо пижамы.

— Сон?.. — прошептал Тадзимамори-но-микото и вложил скопившиеся чувства в долгий вздох.

В памяти хорошо отпечаталась яркая сцена из его человеческой жизни, по которой он так скучал. Тепло, навсегда оставшееся в прошлом, будто ненадолго вновь вернулось к нему.

— Ой…

Вдруг Тадзимамори-но-микото заметил влажное пятно на тетради, служившей ему подушкой. Он подумал, что ему померещилось, пригляделся получше, потрогал…

И только тогда понял, что по его щеке бежит слеза.

***

Ёсихико исчез ещё до восхода. Семья уже проснулась, закончила утренние занятия, разошлась по делам и за покупками, а его всё ещё не было. Возле подушки нашлись две записки: «Вернусь к обеду» и «Отдайте Хоноке». Под второй была купюра в 1000 иен.

— Я понятия не имею, что он задумал, но он не станет убегать от заказа.

Когане уже много месяцев делил с ним ночлег, поэтому не стал тревожиться и ограничился тем, что бросил:

— Если сказал, что вернётся к обеду, значит, будем ждать.

Тадзимамори-но-микото невольно восхитился, услышав эти слова и прочувствовав доверие между лисом и лакеем.

— Я всегда считал, что великий Хоидзин строг с людьми…

Разумеется, Тадзимамори-но-микото хорошо знал легенды о божественной силе лиса, воспитавшей в людях страх к его золотистой шкуре.

— Ч-что ты хочешь сказать?! Я вовсе не проявляю доброту! Я просто говорю как есть! — неубедительно возразил Когане, поведя ушами.

Вдруг их разговор прервал дверной звонок. Тадзимамори-но-микото подскочил от изумления.

— Ч-что это за звук?!

— Не пугайся, он означает, что пришёл гость. Скорее всего, это та девушка.

Когане частенько оставался дома один, поэтому уже успел привыкнуть к звонку.

— Однако иногда этот дом навещает Оотоси-но-ками, и вот с ним нужно быть осторожнее. Когда я не отвечаю, он проникает в дом сам и в шутку выдёргивает из-под меня подушку, пока я сплю.

Развлечения скучающих богов на удивление примитивны. Когане отправился к двери, Тадзимамори-но-микото поспешил следом. Возле двери Когане почуял присутствие девушки и открыл ей.

— Я знал, что это ты.

За порогом стояла Хонока, прекрасная, словно кукла.

— Утром Ёсихико написал мне сообщение… — сказала Хонока, не заходя в дом. Её бледное лицо, как обычно, не выражало никаких эмоций. — «Я оставлю денег, можешь кое-что купить к моему возвращению?»

Тадзимамори-но-микото вспомнил про тысячу иен, оставленную у подушки. Похоже, Ёсихико хотел, чтобы девушка что-то на них купила.

— Ты знаешь, куда он пошёл? — спросил Когане.

— Увы… — Хонока покачала головой.

Тадзимамори-но-микото вернулся в комнату Ёсихико, взял купюру, спустился и передал Хоноке.

— Вы согласились идти за покупками одна, госпожа Хонока? — вдруг спросил он.

Она живёт в эпоху, в которой уже нет слуг. К тому же она не лакей. Зачем же она так поступает?

— Но ведь он попросил меня о помощи…

Короткий ответ полностью передал решимость Хоноки. Тадзимамори-но-микото слегка опешил и разинул рот. Разве в те времена, когда он изредка видел её в храме, она была настолько открытой в общении?

— В-в таком случае я составлю вам компанию. Не могу допустить, чтобы мой заказ выполняли в обход меня, — опомнившись, вызвался Тадзимамори-но-микото.

Он понимал, что Ёсихико будет против того, чтобы он разводил огонь в его отсутствие, а без огня ему оставалось только сидеть и бездельничать.

— Но…

— Мне как раз нужно развеяться.

Тадзимамори-но-микото решительно вышел наружу. Победив сомнения, Хонока кивнула и пошла за ним.

— Я уверена, он что-нибудь придумал, — заговорила Хонока по пути в местный супермаркет. — Пожалуйста, дождитесь Ёсихико.

Небо, как и полагается в конце июня, проглядывало только в просветах между тучами. В сезон дождей погода меняется стремительно, дождь может пойти в любую минуту. Но даже во влажном воздухе невозмутимое лицо Хоноки излучало прохладу.