Ёсихико заметил, как поник бог, и решил подбодрить его:

— Капризничал ты или нет, остаётся только пробовать. Тем более, что пришла Хонока. Надо было вообще её с самого начала позвать.

Они допустили крупную ошибку ещё когда вздумали справиться с заданием силами двух ничего не понимающих мужчин и такого же бестолкового лиса. Почему ему не пришло в голову раньше, что делать сладости — женская работа?

— Мать вернётся в пять, у нас есть время на ещё одну попытку. Главное сделать крем, а остальное легко.

Теперь, когда с ними Хонока, можно с чистой совестью поделиться на две команды: одна займётся тестом, вторая кремом. Конечно, Тадзимамори-но-микото поначалу хотел сделать всё сам, но уже настолько разочаровался в себе, что сейчас ему достаточно хоть каких-то успехов.

— Ладно, Хонока, можешь заняться тестом? Рецепт вот, мука вот. Пользуйся всем, чем захочешь.

Ёсихико растормошил понурого Тадзимамори-но-микото и собрался вновь заняться апельсиновым кремом.

— Хонока?..

Когда Ёсихико выбросил в ведро испорченные апельсины и вымыл кастрюлю, он заметил, что Хонока стоит на месте, сжимая в руках пакет с мукой.

— Протрясти муку… — прошептала она, вглядываясь в рецепт.

Только тогда в голову Ёсихико закралось сомнение. Он безоговорочно доверился Хоноке просто потому, что она девушка, но ему не пришло в голову спросить, доводилось ли ей делать сладости. Ёсихико полагал, что хотя бы печенье она пекла, но откуда в нём эта уверенность? Впрочем, если она хотя бы знает названия кухонной утвари и ингредиентов, от неё уже будет польза.

Если она, конечно, не…

— Хонок… — нервно повторил Ёсихико, но голос его оборвался, когда он увидел, как Хонока остервенело затрясла пакет с мукой. Голова лакея бессильно свесилась.

***

— Прости, что так получилось…

Третий эксперимент закончился незадолго до возвращения матери. Впопыхав прибрав кухню, Ёсихико вызвался проводить Хоноку до дома.

— Ты меня прости, что побеспокоил.

Это Ёсихико наивно решил, что любая девушка легко справится с готовкой и свалил на Хоноку ответственную работу. Он украдкой посмотрел на её бледное лицо, стараясь не обгонять. Когда Ёсихико понял, что у Хоноки тоже почти нет опыта, попытался объяснить ей что делать. Параллельно с этим ему приходилось напоминать Тадзимамори-но-микото, чтобы тот не слишком усердствовал, и предупреждать Когане не вмешиваться. Ёсихико боролся как мог, но в конце концов у них получился только крем. Когда они достали из духовки тесто, оказалось, что оно наполовину поднялось, а потом снова сдулось. Хонока перепутала сахар с солью и сильно расстроилась, что допустила такую банальную ошибку.

— Знала бы, что придётся, пекла бы в своё время сладости… — тихо обронила Хонока.

У Ёсихико кольнуло в груди. По разговорам с ней и Котаро он знал, что из-за особых глаз у этой девушки практически нет друзей. К тому же её отец и мать сильно заняты храмом, так что никто бы не помог ей учиться.

— А-а, Ёсихико… — решившись, заговорила Хонока, когда Ёсихико в очередной раз мысленно отчитывал себя. — М-можно я и завтра приду помочь?.. Завтра суббота, планов у меня нет… — предложила она и тут же потупила взгляд. — Правда я не знаю, будет ли он меня толк…

Ёсихико чуть было не засмотрелся на её лицо, но опомнился и выпрямился.

— К-конечно, твоя помощь будет очень кстати. Мы все новички, так что приходи, будете учиться вместе с Тадзимамори.

Дом Ёсихико загадочным образом превратился в кружок кондитерского дела, но жаловаться он не мог. И вообще, пусть лучше будет хотя бы одна очаровательная школьница, чем просто троица перепачканных мукой мужиков.

— Кстати, если у нас хорошо получится, можешь взять угостить Накисавамэ-но-ками. Уверен, она обрадуется.

По весне она радовалась даже клубнике, так что и профитроли наверняка съест с радостью.

Хонока слегка улыбнулась и ответила:

— А главное, если получится, Тадзимамори-но-микото сможет поверить в себя…

Когда на третий раз у них получился апельсиновый крем, Тадзимамори-но-микото уже расчувствовался настолько, что заплакал, а ведь главное ещё впереди.

— Знаешь, какой-то он слишком уж неуверенный в себе. При жизни он был правителем, выполнил приказ императора, а после смерти превратился в бога. Даже с поправкой на потерю сил у него слишком низкая самооценка.

Ёсихико недовольно вздохнул и посмотрел в небо. Было ещё светло, но вместо солнца виднелись только угрюмые тучи. Сезон дождей уже начался, хотя сегодня осадков не обещали. По крайней мере, он должен успеть проводить Хоноку и вернуться домой, не промокнув.

— Может быть, его что-то тяготит?.. — тихо предположила Хонока, когда они стояли на перекрестке, и ветер от проезжающей машины потревожил её волосы.

— Тяготит? — переспросил Ёсихико, едва разобрав её голос на фоне рёва двигателей.

— Раньше я так ненавидела свои глаза, что не верила в себя… — ответила Хонока и посмотрела на Ёсихико всепроницающими небесными глазами.

Раньше этот взгляд казался Ёсихико холодным, но в последнее время заметно смягчился.

— Да, об этом я не подумал…

До сих пор Ёсихико считал, что робость Тадзимамори-но-микото связана только с его слабостью. Хотя во многом на сегодняшнюю возню на кухне их сподвиг Когане, Ёсихико действительно хотел выполнить заказ бога, чтобы помочь ему поднять самооценку. Но что, если на самом деле его гложет нечто иное?

— Спасибо, Хонока. Я подумаю.

В ответ на благодарность Хонока смущённо покачала головой и слегка покраснела.

Когда Ёсихико вернулся домой, в его кровати храпел, раскинув лапы в стороны, Когане, а Тадзимамори-но-микото дремал, положив голову на стол. Похоже, он уснул, записывая усвоенное за сегодня. Судя по всему, он сильно вымотался, занимаясь непривычным делом. А лис просто объелся.

— Надо же, как он серьёзно подошёл к делу…

Ёсихико заглянул в тетрадь, которую выдал богу из старых запасов, ставших ненужными после университета. Тадзимамори-но-микото уже исписал её больше чем наполовину. В тетради подробно описывались размер и цвет вчерашних пирогов и пирожных. Очень подробно были описаны фрукты, особенно вкус манго и бананов из кафе. Очевидно, он отведал их впервые и сильно впечатлился.

— Ну да, в его время ведь ни тех, ни других не было…

Не удивительно, что вкус потряс его до глубины души. Оба фрукта ведь не в пример слаще татибаны, считавшейся деликатесом в те времена.

— Если они ему так понравились, почему он не попросил сделать что-нибудь с банановым вкусом?

Рядом со спящим богом стояла ёмкость с апельсиновым кремом, который они сегодня с таким трудом изготовили. Ёсихико тихонько поднял её. Конечно, он понимал чувства бога, не желавшего расставаться с плодами своих трудов, но этому крему место в холодильнике. Причём в каком-нибудь укромном уголке, где его не найдут мать и сестра.

— Почему именно апельсиновый крем?.. — пробормотал Ёсихико, глядя на ёмкость.

Когда Ёсихико спросил у бога, что он хочет приготовить, тот сразу предложил апельсиновые профитроли. Перед этим он с огромным удовольствием съел пирожное, но что-то в апельсиновом креме запало ему в душу. Быть может, он напоминал ему о той татибане, но в любом случае было в его привязанности что-то непонятное.

— Значит, его что-то тяготит?..

Ёсихико вспомнил слова Хоноки и выражение, промелькнувшее на лице Тадзимамори-но-микото в том кафе. Он словно что-то не договорил, словно запретил себе что-то говорить.

Он настаивал на креме, потому что полюбил его? Потому что он напоминал ему о прошлом? Или же…

— Что-то заставляет его использовать именно татибану?.. — пробормотал Ёсихико.

Как он относится к татибане?

Какое-то время Ёсихико молча думал. Вдруг его посетила мысль, и он тихонько вышел из комнаты. Запрятав крем в холодильник, он снова покинул дом. Ёсихико понял, что знал Тадзимамори-но-микото только как бога сладостей. Когда он жил? Чем жил? Как жил?