— Со стороны он, правда, может показаться деревянным… Это старая вещь, передававшаяся по наследству в семье покровителей храма.

Ничего больше он добавить не мог, так как сам пресловутый черпак в глаза не видел.

— Впервые слышу, чтобы черпак делали из камня. Из золота или серебра — это да, такие до наших дней наверняка дожили.

— Вы и правда даже не слышали о таких черпаках? — упёрся Харуто. — Нам помогут любые сведения.

— А вы уверены, что он даже сейчас выглядит как черпак? — с улыбкой спросил продавец. — Например, вдруг у него уже нет ручки, и он стал похож на миску или ступу?

Ёсихико невольно переглянулся с Харуто. А ведь и правда, дети Додзи получили в наследство черпак тысячи лет назад. За это время он вполне мог изменить свой облик.

— Да… Об этом я не подумал… — пробормотал Ёсихико.

Наверное, не стоит ожидать, что черпак сохранился в идеальном состоянии. Но Такаоками-но-ками, хоть наверняка и знал об этом, ничего на эту тему не сказал.

— Кстати, это тебя Харуто зовут? Уж не внук ли ты Токо-сан? — вдруг спросил продавец у Харуто.

— А, да, Токо — моя бабушка… — растерянно ответил Харуто.

Владелец магазина удовлетворённо улыбнулся и кивнул.

— Да уж, ты так вырос, а глаза по-прежнему, как у неё. У моих знакомых есть магазин в Кибунэ, мы им там помогали организовывать конкурсы хайку, она на них часто бывала. Как-то раз и тебя туда привела. У меня как продавца память на лица хорошая. Как она сейчас?

Ёсихико немного отступил, чтобы не мешать неожиданно встретившимся знакомым. Всё-таки мир и правда тесен.

Харуто немного промедлил с ответом.

— Она погибла в позапрошлом году из-за несчастного случая.

От удивления Ёсихико поднял голову. До сих пор он был уверен, что бабушка Харуто жива.

— Вот оно как… Извини, что спросил, — продавец поник.

— Ничего страшного, два года ведь уже прошло, — ответил Харуто.

Судя по его лицу, он уже действительно смирился с утратой. Но неожиданное открытие отозвалось в душе Ёсихико тупой болью.

Ведь он прекрасно знал, каково это терять дорогого человека…

— Сразу скажу, мне просто хочется высказаться, можешь меня не слушать, если не хочешь. Мне просто надо кое-что сказать вслух.

Они попросили владельца магазина сообщить, если что-то отыщется, а сами пошли в следующий ломбард. По пути Харуто вдруг заговорил, предварив свою речь странным вступлением.

— Я был хилым ребёнком, спорт мне не давался, поэтому надо мной часто подшучивали. До издевательств не доходило, но мне всё равно было обидно, так что я порой возвращался домой зарёванный. И каждый раз бабушка учила меня жизни.

Поскольку он предупредил, что «просто высказывается», Ёсихико даже не поддакивал. Он лишь продолжал идти на полшага впереди и вполуха слушать.

— Будучи непреклонным человеком, она всегда говорила мне, что если я не могу дать сдачи кулаками, то должен дать словами. Она настолько расходилась, что утверждала, мол, если я научусь побеждать во всех спорах, меня возьмут в адвокаты. В семье бабушка была главным авторитетом. Я слышал, она до последнего пыталась повлиять на то, как меня назовут.

Ёсихико начал догадываться, в кого Харуто такой говорливый. Похоже, он вырос именно таким, каким его хотела видеть бабушка.

— Но ещё она была очень сентиментальным человеком. Когда я чуть не утонул в реке, она сшила мешочек и положила в него камни-обереги, которые наказала постоянно носить с собой. Она до последних дней жизни наряжала алтарь в благодарность Кибунэ-мёдзину. Я видел, как она каждый день благодарит его. Поэтому я хочу отблагодарить его за нас обоих.

Харуто хотел принести пользу Такаоками-но-ками, расплатиться с ним по долгам. Вполне возможно, это желание появилось в нём при виде бабушки, регулярно украшающей алтарь.

— Я сейчас тоже выскажусь, — тихо заявил Ёсихико, когда они остановились у светофора перед потоком машин. — Я не хочу никого оскорблять, поэтому не скажу, что мне навязали эту жизнь. Я не хочу напускать на себя важность, поэтому не скажу, что унаследовал её. Пожалуй, лучше всего сказать, что она мне была суждена.

Он не смотрел на Харуто, но чувствовал на себе его подозрительный взгляд. В лицо дул горячий ветер.

— Мой дед тоже был лакеем, — признался Ёсихико.

Харуто вытаращил глаза. Вдалеке кто-то бибикнул. Шумели двигатели проезжающих машин.

— Он никогда не был многословным, но именно он лучше всех понимал меня.

Харуто попытался что-то сказать, но не смог подобрать слов.

— Который час?.. — спросил Ёсихико, потирая руки через рукава лёгкой толстовки.

— Полвторого, — сверился со смартфоном Харуто, переодевшийся в нейлоновую куртку, которую достал из-под сиденья скутера.

Обычно Ёсихико даже не думал о том, что ЖК-экран светится, однако во тьме телефон вспыхнул настолько ярко, что парни невольно прищурились и отвернулись.

Стояла глубокая ночь. Днём они обошли кучу ломбардов и антикварных магазинов, собирая всевозможные черпаки и то, что некогда могло быть черпаками. Им попадался только всякий мусор, продававшийся за бесценок, так что поход по магазинам не слишком ударил по кошельку. Но не факт, что им повезло добыть искомое. Их улов состоял в основном из треснувших мисек и заплесневелых каменных ведёрок. Нетрудно догадаться, что на каком-то этапе они от отчаяния начали собирать всё, что попадётся под руку.

— Тебе надо было ещё тогда остановиться. Голову, что ли, потерял? Ты лакей или кто? Может, ты как раз поэтому безработный? — не унимался Харуто, с трудом отрывая взгляд от пакетов с кандидатами в черпаки.

— Можно подумать, ты лучше. Вошёл зачем-то в раж и совсем перестал меня слушать.

Ночную тишину дороги в Кибунэ нарушали только их голоса. По словам Такаоками-но-ками, чтобы опознать настоящий черпак, им нужно добраться в час уси до кагами-ивы — скалы, на которую он снизошёл. Поэтому они, тщательно подобрав время, приехали в Кибунэ на скутере Харуто. Ёсихико полагал, что школьнику не стоит ездить ночью в такие дали, поэтому попробовал прогнать Харуто, однако тот так хотел помочь Такаоками-но-ками, что не стал слушать лакея. Заявив, что завтра выходной, он отвёз их обоих.

Решив, что ночью шуметь не стоит, они оставили скутер на парковке по дороге и пошли в гору. Холм зарос лесами, рядом текла вода, поэтому здесь было намного холоднее, чем в городе. Дорога не освещалась, полагаться приходилось лишь на маленький карманный фонарик.

— Да уж, час уси… — пробормотал Ёсихико.

Как он ни старался, это время всё равно казалось ему зловещим. Такаоками-но-ками настаивал, что Усинококу-маири придумали люди, но это всё равно реальное явление, и меньше всё Ёсихико хотел случайно столкнуться с теми, кто его практикует.

— Ты совсем идиот?! Я же специально пытался не думать! Нечего страху нагонять! Иди молча, идиот! Придурок!

Харуто на удивление сильно занервничал и даже перешёл на детскую ругань. Ёсихико до этого момента считал, что тот успокоился, а оказалось, парень просто молчал от страха.

— Кто обзывается, тот сам называется.

— Откуда ты вообще взял, что сейчас за время? Сколько раз Земля сделала оборот? Не говори того, о чём не знаешь!

— Ты когда-нибудь заткнёшься?!

— Когда ты уже признаешь, что я умнее? Хотя, такую похвалу просить не принято!

— Вы можете идти молча? — устало спросил Когане, взглянув на Ёсихико.

А ведь они всего лишь пытались подавить свой страх. В тишине тот сразу давал о себе знать.

— У-у меня с собой обереги бабушки. Я ничего не боюсь! — Харуто с улыбкой достал из кармана мешочек из грубого шёлка.

— Хватит уже про страх говорить! И давай не смотреть на землю, а то жутко становится. Смотри вон на небо, сегодня столько звёзд!

Пытаясь хоть как-то отвлечься, Ёсихико посмотрел наверх. Между деревьями виднелось столько звёзд, сколько в городе точно не увидишь.