— Прямо история о том, как поколение халявы не даёт жить поколению роста34… — заключил Ёсихико. Грубое, конечно, сравнение, но недалёкое от правды.

— Когда он взял в жёны человеческую девушку и стал отцом, я думал, он успокоится, но нет, ни капельки не изменился… — продолжил Такаоками-но-ками и устало выдохнул.

Ёсихико неловко улыбнулся, не зная, что сказать. Видимо, Додзи был из тех, кто в душе всегда остаётся ребёнком.

— Значит, у этого Додзи был черпак? — наконец придумал что спросить Ёсихико.

Такаоками-но-ками кивнул.

— Когда он вернулся из изгнания, я заставил его раскаиваться в тени кагами-ивы — той самой скалы, на которую мы оба снизошли с небес. Раскаявшись, он попросил прощения. Я вырезал черпак из скалы и вручил ему, наказав с его помощью беречь лес и гору, — Такаоками-но-ками посмотрел в небо. — После смерти Додзи черпак перешёл его семье. Его первые внуки хорошо уяснили на примере деда, как не надо себя вести, и служили мне верой и правдой. Долгое время семья Додзи была главным покровителем этого храма, но после реформы в эпоху Мэйдзи они уже не могли быть в нём священниками — родство больше не имело значения, служить могли только профессионалы. С тех пор они постепенно покинули эти земли.

Ёсихико чуть было не пропустил слова бога мимо ушей, но успел спохватиться.

— Погоди, в эпоху Мэйдзи?.. То есть, до неё семья Додзи постоянно служила тебе?

Такаоками-но-ками спустился с небес тысячу, если не тысячи лет назад. Получается, потомки его напарника жили в Кибунэ с глубокой древности и как минимум до эпохи Мэйдзи.

— Да. Конечно, у моего храма есть и другие семьи-покровители, но у этой самая длинная история.

— Ничего себе… — ошарашенно пробормотал Ёсихико, глядя на кивающего бога.

Беспрерывная вереница поколений. Передающийся от отца к сыну долг. За долгие годы они точно успели стать незаменимыми помощниками Такаоками-но-ками, его правой рукой.

— С тех пор как они покинули эти земли, кровь Додзи размылась в браках с людьми извне. Почти все ветви той семьи уже оборвались, — Такаоками-но-ками сложил веер и посмотрел на свои пальцы. — Поскольку многие люди уже не знают, как правильно почитать богов, я сильно ослаб… И не могу узнать, где сейчас его потомки.

Когда бог снова посмотрел на Ёсихико, на его лице, как ни странно, появилась приветливая улыбка.

— И всё-таки они долго служили мне. Будучи покровителями храма, они никогда не покидали эти земли. Если теперь у них появилась возможность найти себе дом и новую судьбу, то мне остаётся только порадоваться, — Такаоками-но-ками говорил так, будто рассказывал о собственных внуках. — Но я переживаю за черпак. Я заметил пропажу слишком поздно и уже понятия не имею, где он. Что бы я ни говорил, черпак — это всё-таки божественный дар. Если люди неправильно им воспользуются, то могут навредить себе.

— Навредить?..

Утрирует ли бог или говорит чистую правду? Ёсихико решил уточнить, и на его вопрос ответил Когане.

— Если мне не изменяет память, черпак слушает душу того, кто им пользуется. Если им зачерпнёт воду человек с чистым сердцем, то вода превратится в сладкий нектар. Но если дать его злодею, вода станет ядом, убивающим всякую жизнь. Могущественные дары таят огромную опасность для людей.

— Понял…

И правда, Ёсихико бы тоже заволновался, если бы у него пропал такой черпак.

— Если он и по сей день находится у детей Додзи и если его обладатель достоин такого дара, то мне не жалко, пусть владеет. Но если черпак осел в какой-нибудь антикварной лавке или в руках кого-то, не знающего правды о даре, пусть лучше он вернётся ко мне.

Ёсихико сложил руки на груди. С одной стороны, его попросили просто разыскать вещь, а с другой стороны — эта вещь могла покинуть Кибунэ ещё в эпоху Мэйдзи.

— На вид это заурядный белый черпак, ничем не отличающийся от тех, которыми моют руки прихожане. Он даже может показаться деревянным. Чтобы узнать наверняка, что это черпак из кагами-ивы, нужно в час уси поднести его к камню, тогда он тускло засветится, — пояснил Такаоками-но-ками, показывая размер черпака руками.

— Конечно, я приму заказ и помогу, чем смогу… Но что, если он так и не отыщется? Вдруг он уже сломан или выброшен?

Подумать о худшем не помешает.

— Да, и такое может быть, — Такаоками-но-ками кивнул. — Если ты решишь, что дальше искать бессмысленно, то я не буду возражать. Если ты действительно сделаешь всё возможное, но вернёшься без черпака, я всё равно признаю заказ выполненным. Правда, при этом я поинтересуюсь мнением свидетеля…

Такаоками-но-ками покосился на Когане. Тот недовольно повёл ушами. Лис не вызывался быть надсмотрщиком, но его всё равно назначили.

— Так что, лакей, ты согласен?

— Ну, что значит «согласен»... — Ёсихико достал из засветившейся сумки молитвенник. — Я ведь не могу отказаться…

Он открыл красивый зелёный блокнот и увидел имя Такаоками-но-ками, написанное чёрными чернилами. Ему оставалось только взяться за работу.

— Тогда желаю удачи.

Такаоками-но-ками с воодушевлением раскрыл веер.

Ёсихико вздохнул, бросил ещё один взгляд на молитвенник и убрал в сумку. Он не замечал, что из леса рядом с храмом за ним следит парень в школьной форме верхом на скутере.

— Черпак?

На следующий день после поездки в Кибунэ Ёсихико вышел на подработку, после которой направился в храм Онуси.

— Да, он принадлежал семье, которая поколениями покровительствовала храму в Кибунэ. Но сейчас семья покинула деревню.

Дома Ёсихико посмотрел в интернете и выяснил, что покровителями храмов называли семьи настоятелей, в которых эта должность передавалась между поколениями. В наше время из-за старения населения и больших возможностей по поиску работы настоятели многих храмов выбираются не из родственников, однако Ёсихико вспомнил, что в его ближайшем окружении как раз есть один потомственный священник, который однозначно живёт в семье покровителей. Ёсихико решил зайти в храм в надежде, что у этого человека окажутся полезные связи.

— В Кибунэ много покровителей, даже многими из ресторанов владеют семьи…

Человек, к которому обратился Ёсихико, рано или поздно должен был завершить свою «практику» в храме Онуси и унаследовать храм их семьи. Однако прямо сейчас он выгребал пожертвования из ящика рядом с одним из малых святилищ.

— Но если ты говоришь, что они покинули Кибунэ, то речь, видимо, о Хацу? — предположил Котаро, и Ёсихико округлил глаза.

— Т-ты про них знаешь? Мне в Кибунэ тоже сразу про них сказали.

Когда Ёсихико получил заказ Такаоками-но-ками, он на обратном пути заглянул в главный храм и попробовал поспрашивать молодого священника в магазине, не слышал ли он о черпаке, принадлежавшем семье покровителей.

Священник зацепился за слово «покровителей» и назвал несколько имён. Одно из них, «Хацу», принадлежало семье, по легенде произошедшей из потомков Додзи. Как оказалось, семья эта довольно известная, а в необычной фамилии, которая переводится как «восемь», заключено пожелание процветания и расселения по всему свету. Семья эта служила не только Такаоками-но-ками, но и богам в целом, и лучше всего разбиралась в лекарствах и заговорах. По легенде, основатели этой семьи даже на небесах бывали, откуда принесли много сказаний, неизвестных большинству людей.

Однако во всём рассказе священника Ёсихико не отыскал ни одного упоминания о черпаке. К сожалению, предыдущий настоятель, хорошо знавший семью Хацу, уже скончался, и другого знающего человека в главном храме нет.

— В узких кругах прекрасно знают семью Хацу. Даже я про неё слышал, — Котаро закрыл замок на задней стенке ящика и пошёл к следующему святилищу. — Но я не помню, чтобы кто-то что-то говорил про черпак.

В руках Котаро держал пластиковый лоток, в котором позвякивали монетки. Ёсихико пошёл следом, вздыхая на ходу. Видимо, семья не горела желанием рассказывать всем подряд о божественном даре, некогда принадлежавшим самому Додзи. Если уж про него не слышали даже в главном храме Кибунэ, возможно, знающих людей уже просто не осталось.