— Он ни за что не бросит заказ…
Тадзимамори-но-микото изумился. Девушка почему-то заговорила теми же словами, что и Когане. Конечно, он и не собирался подозревать Ёсихико, но слова Хоноки лишний раз подчеркнули их веру в него.
— Значит, вы тоже ему доверяете?
Тадзимамори-но-микото взглянул на хвост Когане — лис шёл впереди чуть ли не вприпрыжку, возглавляя шествие в страну чудес под названием «супермаркет». Божественный лис тоже относился к Ёсихико со всем возможным доверием.
— Вы с уважаемым лакеем близки? — спросил Тадзимамори-но-микото.
Вопрос застал Хоноку врасплох, её глаза забегали.
— Нельзя сказать, что близки… — волосы качнулись от ветра и зацепились за уши. — Мы познакомились только зимой прошлого года…
В её тихом, едва различимом голосе Тадзимамори-но-микото расслышал приглушённые чувства.
— Ёсихико помог моей подруге…
— Подруге?
— Её зовут Накисавамэ-но-ками…
— А-а, — протянул Тадзимамори-но-микото, услышав имя.
Это ведь та самая богиня, которая живёт в колодце. Правда, Тадзимамори-но-микото не знал, что она дружит с небесноглазой.
— Он спас не только её, но и меня… — добавила Хонока.
Можно сказать, Ёсихико не только богиню вытащил из колодца.
Долгое время Хонока накручивала себя, но он донёс до неё, что у всех людей свои недостатки, и объяснил, что надо делать. Только благодаря нему она поняла, что если бесконечно сидеть и жалеть себя, то ничего не изменится.
Как и богиня, она увидела, насколько огромен мир.
— Я всегда считала свои глаза обузой… — прошептала она, касаясь век пальцами. — Но если теперь они могут принести пользу, то я хочу помочь ему…
Решимость, заключённая в тихом голосе, почему-то задела Тадзимамори-но-микото за живое. Она напомнила ему о чувствах, которые некогда наполняли его самого.
— Ты… Пытаешься расплатиться с ним? — спросил он чуть хрипловатым голосом.
— Я всегда всем мешала… Но если теперь я могу принести хоть кому-то пользу…
Хонока тихо вздохнула. Глядя на неё, Тадзимамори-но-микото вдруг понял, почему она так быстро согласилась помочь и почему вообще поддерживает Ёсихико.
Её чувства не только вызвали у него улыбку и умиление, но и напомнили ему о прошлом.
— Я тоже пытался расплатиться… — тихо признался Тадзимамори-но-микото, ощущая, как в груди оживает тупая боль. — Я отправился на поиски татибаны, чтобы расплатиться с владыкой за его доброту. Он спас жизнь моих предков и относился ко мне как к сыну.
Хонока подняла глаза на бога. Из уголка, где тот хранил запечатанные воспоминания, просочилась пара сцен из далёкого прошлого, и Тадзимамори-но-микото горько улыбнулся.
— Даже сейчас я помню, как он сказал мне: «Главное — вернись живым».
Он помнил и добрый взгляд императора, и его тёплые слова.
— Но у меня ушло десять лет на то, чтобы вернуться в Страну восходящего солнца.
— Десять лет… — повторила Хонока, пытаясь переварить слова.
Десять лет. Одним людям этот срок покажется коротким, другим нет. Первые месяцы поисков токидзику-но-каку-но-кономи он спешил и торопился, надеясь вернуться домой как можно скорее. Но прошёл год, затем другой. Время пролетело в мгновение ока.
Тадзимамори-но-микото опустил взгляд на свои руки, все в порезах и целебной мази от вчерашних неуклюжих попыток. Как счастлив он был, когда снова ступил на японскую землю, сжимая в руке токидзику-но-каку-но-кономи. Но теперь этого счастья в нём не осталось.
Ему на смену пришли то ли досада, то ли позор.
— Госпожа Хонока, вы очень счастливы, ведь дорогой вам человек находится рядом, — произнёс Тадзимамори-но-микото, глядя куда-то вдаль. — После разлуки сожалеть бесполезно, ведь потерянное время уже не вернёшь…
***
— Ну что, открываю?
Ёсихико, как и обещал, вернулся домой к полудню, незадолго до возвращения Хоноки и богов. На все вопросы о том, где он пропадал, лакей давал туманные ответы. Ему казалось, что однозначный ответ навредит тому, что должно произойти позже. Когане единственный не задал ни одного вопроса — похоже, он уже начал обо всём догадываться.
— Открывай скорее, Ёсихико, — сказал лис. — Сейчас меня уже ничто не удивит.
Из духовки доносился сладкий запах. Вчера Тадзимамори-но-микото с грехом пополам удалось приготовить апельсиновый крем. Если тесто, которое они положили в духовку, всё-таки поднялось, то заказ уже можно считать выполненным.
Сегодня, в субботу, отец как обычно пошёл на работу, сестра на секцию, а мать в спортзал, после которого собиралась попить чаю с подружками. В общем, спрогнозировать точное время возвращения семьи было непросто. Если их всё-таки застукают, Ёсихико всегда мог оправдаться тем, что в нём внезапно проснулась любовь к сладостям. Правда, в этом случае он мог выкопать себе яму: если сестра наверняка ограничится презрительным «фу», то мать вполне может потребовать испечь что-нибудь для неё. Поэтому Ёсихико надеялся разобраться с готовкой поскорее.
— Мы тщательно следили за плотностью теста, должно получиться… — молился Тадзимамори-но-микото, сложив перед собой руки.
Сегодня он намного больше рассчитывал свои силы. Хонока молча кивнула. У неё по прежнему получалось плохо, но она больше не теряла самообладания.
Таймер духовки прозвенел уже давно. Они не открыли дверцу сразу же, чтобы поднявшееся тесто не сдулось. Ёсихико посмотрел через стеклянную дверцу и увидел, что этого пока не произошло. Напряжённо вздохнув, он резко открыл духовку. В лицо ему ударил поток горячего воздуха и запах масла. Все взгляды сосредоточились на тесте, сидевшем на подкладке.
— Оно… Не сдулось!
Шесть румяных профитролей сидели на противне, словно шесть холмов. На этот раз у них получился не крекер, не печенье, а настоящие профитроли, пусть пока и без начинки.
— Подождать, пока остынут, наполнить кремом и готово, — тихо прочитала Хонока конец рецепта.
— Уважаемый лакей! Уважаемый лакей! Наконец-то! Наконец-то у меня получились профитроли! — от переизбытка чувств Тадзимамори-но-микото вцепился в Ёсихико. — Как здорово, что я не сдался! Теперь я смогу с чистой совестью сидеть у себя в святилище! Даже не знаю, как благодарить вас!..
— Рано празднуешь! Они ещё не готовы!
Ёсихико отодвинул от себя бородатое лицо. Да, они испекли тесто, но пока крем не внутри, его нельзя назвать профитролями.
— К тому же ты ещё должен их кое-куда отнести.
— Отнести?.. — недоуменно переспросил Тадзимамори-но-микото.
Ёсихико вручил ему судок. Если положить в него сухой лёд, профитроли ещё около часа не испортятся.
— Потому что иначе ты опять будешь жалеть.
Ёсихико собирался исполнить сокровенное желание бога, которое тот затаил в груди ещё две тысячи лет тому назад.
Выйдя вчера вечером из дома, Ёсихико направился к Котаро. Поскольку святилище Тадзимамори-но-микото расположено на территории храма Онуси, он решил, что священник просто обязан знать, в чём дело. И действительно, Котаро смог многое рассказать об этом боге. В своё время император Суинин приказал ему отыскать плод токидзику-но-каку-но-кономи. На поиски у Тадзимамори-но-микото ушло десять лет.
— Но он всё-таки нашёл его и вернулся, да?
Потому что иначе его бы не считали богом сладостей.
Котаро, дежуривший в тот вечер в магазине, кивнул в ответ.
— Да, нашёл и вернулся. Об этом свидетельствуют и татибаны, растущие в Японии. Говорят, в эпоху Хэйан они росли по всему Киото. До сих пор все знают, что слева от лестницы зала церемоний место для сакур, а справа для татибаны…
Да, десять лет это немало, но всё-таки Тадзимамори-но-микото справился с заданием. Однако если так, почему он так неуверен в себе? Если его что-то гложет, то что именно?
— Правда, принести-то он принёс, но концовка у легенды трагичная. Мне даже кажется, его причислили к богам не ради того, чтобы восславить героя, нашедшего татибаны, а чтобы утешить.
