— Я не просил об этом. А что касается алкоголя, то твоя обязанность - ограничивать себя, чтобы подобное не происходило.

Она кивает и смотрит в пол.

Полагаю, в ее глазах я веду себя как редкостный мудак. Она молода и красива, но каким-то образом вынуждена выполнять подобную работу. Мне любопытно, как давно она в деле. Вербовка может быть выполнена любым из членов, хотя я сам ни разу этого не делал. Как это работает? Партнер находит красивую молодую девушку и предлагает воплотить ее мечты в реальность за определенную цену. Для некоторых из этих девушек мечта - стать моделью или актрисой. Другие просто хотят много денег, чтобы тратить, как им угодно.

Независимо от мечты, цена заключается в том, что они должны заботиться о физических потребностях членов организации. Я уверен, что эта девушка не хочет этого делать. Но теперь она завязла. Она никогда не выберется. Когда потеряет внешнюю привлекательность, что сделает ее нежеланной для остальных, ее все равно будут контролировать, лишь бы убедиться, что она не раскроет свой рот и не выболтает наши секреты.

— Как тебя зовут? — обращаюсь к ней. Я же не знаю их имен.

Она осторожно смотрит на меня.

— София.

— София, ты должна уйти. И я больше не хочу тебя видеть. Если ты заметишь мое имя в списке, другая девушка придёт вместо тебя. Я не скажу никому, что ты провела здесь ночь, но в следующий раз ты должна быть более осторожной. Они очень строги по отношению к Правилам. Если бы это был кто-то другой, ну, ты знаешь, что могло бы случиться.

Она качает головой.

— Нет. Не знаю. Что могло бы случиться?

Разве они не сказали ей? Может, она новенькая. Это первый раз, когда я был с ней, и она выглядит примерно на двадцать или двадцать один. Тем не менее, они должны были озвучить ей правила и наказание за их нарушение.

— Ты можешь пострадать.

Мне нужно быть с ней честным. Нарушение правил послужило причиной смерти других девушек. Я не знаю наверняка, но предполагаю, именно это и случилось, когда я больше никогда не видел ни одну из них.

Она встает с кровати, прикрываясь простыней.

— Они никогда не говорили об этом. Когда я начала работать, никто ничего не говорил о…

— София, у меня нет времени на обсуждения. Мне нужно на работу.

Она кивает.

— Хорошо. Прости меня, я уйду.

Подхватив свое нижнее белье с пола, в спешке одевается.

Я иду мимо нее в уборную.

— Водитель ждет внизу. Он отвезет тебя обратно.

— Спасибо.

Я оглядываюсь назад, она пытается застегнуть платье. Возвращаюсь и помогаю ей. Она поворачивается, касаясь моей руки.

—Ты хороший человек, Пирс. Не такой, как остальные.

И затем она наклоняется, хватает свои туфли и исчезает за дверью.

Хороший человек. Она заблуждается. Если бы она только знала, что я сделал.

Я не хороший человек. Я Кенсингтон.

Я тащу продукты вверх по трем лестничным пролетам в свою квартиру, пот стекает с моего лба. В такие моменты я отчаянно мечтаю, чтобы в этом доме был лифт. Это старое, очаровательное здание, и мне оно нравится, за исключением лестницы. И обычно я не возражаю, но сегодня снаружи ужасно жарко и влажно, и подниматься по ступенькам - смерти подобно.

В Коннектикуте осень, почему же так жарко? Технически еще не совсем осень. Только первое сентября. Может через неделю или две станет прохладнее.

Мой телефон звонит, когда добираюсь до квартиры. Быстро открываю дверь и мчусь на кухню, бросая четыре тяжелых пакета на стойку.

Хватаю телефон со стены, дергаю за шнур, пытаясь распутать.

— Привет?

— Привет, милая, это мама.

— Привет, мам. Я только пришла. Немного запыхалась.

— Ты должна переехать в место получше. Туда, где есть лифт.

— Мне он не нужен. Ходьба по лестнице сродни физкультуре. И моя квартира близко к школе.

Я аспирант Хиршфилда, небольшого колледжа гуманитарных наук в Нью-Хейвене. При нем не так уж и много студенческого жилья, и квартиры рядом все заняты, так что мне пришлось поискать апартаменты недалеко от Йеля, но, благо, до Хиршфилда всего несколько миль.

— Мы с твоим отцом уже соскучились по тебе, — говорит мама. — Две недели недостаточно.

— Я знаю.

Начинаю выгружать продукты, первая на очереди морозильная камера.

— Я тоже скучаю по вам, ребята, но возобновляются занятия, и я не могу уделять вам больше времени.

Моя специальность - история, и я работаю неполный рабочий день в музее. Главенствую на стойке регистрации, но также провожу туры, которые являются моей любимой частью.

— Я вернусь на День Благодарения. Осталось всего несколько месяцев. Надеюсь, папа не планирует снова жарить индейку.

Мои родители живут на ферме, и в прошлом году мой отец почти сжег сарай, пытаясь приготовить индейку. Мама не позволила ему установить фритюрницу где-нибудь рядом с домом, поэтому он отнес ее туда, и он загорелся. К счастью, папа потушил огонь до того, как был нанесен реальный ущерб.

— Дни, когда твой отец жарил индейку, закончились.

Она смеется.

— В этом году индейка займет место в духовке. Пока я не забыла, твой отец хочет, чтобы я купила билеты, и мы прилетели на твой выпускной. Но если ты возвращаешься, я подумала, может, мы с твоим отцом просто поедем туда и поможем с переездом.

Я выпускаюсь в декабре, и моя мама открыто намекала, что я должна сразу же вернуться в Индиану. Она хочет, чтобы я жила рядом, а она могла постоянно меня контролировать. Мама стала гиперопекающей после того, как моя сестра-близнец умерла от рака. Это произошло, когда мне было шесть лет, и мама думала, что я тоже заболею. Она брала меня к врачу всякий раз, когда у меня был хоть малейший намек на простуду.

Даже сейчас она постоянно беспокоится обо мне. И не только о моем здоровье. Обо всем. Она не любит, когда я езжу или хожу куда-нибудь одна. Она не хочет, чтобы я гуляла ночью. Она против, чтобы я встречалась с парнем, если она не знает его семью.

У нее так много правил и так много ограничений, что я чувствовала, как задыхаюсь, живя с ней под одной крышей. Я люблю ее и знаю, что она желает мне только добра, но мне нужно было немного личного пространства. Поэтому, я втайне обрадовалась, когда Хиршфилд предложил мне стипендию, покрывающую половину стоимости моего обучения. Это дало мне повод покинуть Индиану и, наконец, стать самостоятельной.

Я живу здесь уже год, и мне нравится. Все в новинку и совсем иначе, чем дома. И я чувствую, что нахожусь в своем собственном мини-приключении. Мне только что исполнилось двадцать четыре, и я, наконец, живу в полную силу. С родителями я всегда чувствовала себя ребенком, потому что они отказывались позволить мне повзрослеть.

— Мам, давай, купи билеты на самолет. Я не знаю, что буду делать после окончания школы. Моя аренда продлится до конца декабря, и я надеюсь получить к тому времени работу, так что не буду переезжать обратно.

— В Индиане тоже есть исторические музеи. Ты должна хотя бы попытаться подать заявление.

Мама предложила это, когда я была дома на прошлой неделе. Даже дала мне несколько брошюр о музеях Индианы, проехав до туристического информационного киоска на шоссе, чтобы их заполучить. Я просто взяла их и ничего не сказала. Она знает, что я не хочу возвращаться домой. Хочу устроиться на работу в большой исторический музей в мегаполисе, таком, как Нью-Йорк.

Когда я не отвечаю, она говорит:

— Ну, думаю, я куплю билеты. Мы всегда можем задержаться и помочь тебе собрать вещи.

Я тянусь вглубь пакета за мороженым. Коробка уже мягкая, она хлюпает в руке, и спадает крышка. Итог – сладкая масса повсюду.

— Мама, мое мороженое растаяло, и теперь от него огромный беспорядок. Нужно прибраться. Я позвоню тебе позже. Передай папе привет.

— Передам, милая. Пока.

Мороженое - в раковину. Ополаскиваю руку и хватаю бумажное полотенце, чтобы высушить воду, затем иду к кондиционеру, размещенному в окне, и включаю его на максимум. Вентилятор ускоряется, но воздух, выходящий из него, все еще теплый.