Сомневаюсь что это то, что они называли изучением европейской истории.

Как что-то такое вообще произошло? Не то чтобы я прыгнула в черную дыру или запустила машину времени или… ещё что-то. Просто БАМ и я тут. Моё горло болит, руки и ноги будто весят тысячи фунтов. Не хочу двигаться. Никогда.

— Эмм, Ребекка? — спросила она снова.

Не хочу быть Ребеккой. Хочу свернуться в шарик и закрыть глаза, и я хочу увидеть машины и смог когда открою их снова.

Но если я продолжу так себя вести, Эмили продолжит смотреть на меня. С близкого расстояния. Я не могу позволить ей это, иначе она подумает, что старая добрая Ребекка свихнулась. Я слышала много страшных историй про старые психушки, чтобы это позволить. Она не должна узнать, что на самом деле я Кэлли Монтгомери, школьница двадцать первого века. Если говорить, что я чудик путешествующий во времени, то это только всё испортит.

— Да, точно, извини, — сказала я хриплым голосом, — наверное, я просто устала. Возможно город… изменился больше, чем я думала.

Я поднялась на ноги и попыталась оттереть грязь с юбок.

— Оу, не подумала об этом. Он, безусловно, увеличился, не так ли? Мой дом почти в дне пути отсюда и, боюсь, я езжу сюда не так часто как хотелось бы. Я была под впечатлением от того как быстро он вырос за последние пару лет.

Была нотка гордости в её голосе, будто она хвасталась тем, какой это большой город, хотя уверена, я видела, где он заканчивается, даже с того места, где стояла.

Я кивнула, но не сказала ни слова, так как не могла проглотить комок в горле.

Хочу к маме, если честно. Хотя от этой мысли чувствую, будто мне не пятнадцать, а пять лет.

Эмили развернулась и направилась обратно к экипажу, но я просто стояла, буквально приросшая к тротуару. Мы не можем просто вернуться. Не сейчас. Я тут еще не закончила. Тут должно быть что-то или кто-то, кто сможет мне помочь.

Я сделала шаг, и мой каблук запнулся о камень. Я с трудом попыталась остановиться, перед тем как упасть лицом вниз.

О боже! Эти туфли! А что если это туфли? Вот то, что случилось перед всем этим.

Может, я могу купить новую пару обуви, обуть её, и это всё исправит.

Я повернулась вокруг и смерила взглядом всё, что меня окружает. Не то чтобы я смогла найти магазин Прада. Но где-то же они делают туфли?

Я прошлась мимо нескольких магазинов, вглядываясь в окна. Кто-то делает обувь. Они обязаны.

— Ребекка? — голос Эмили позвал меня, когда я проходила мимо очередного магазина. Туфли всё исправят. Я надену одни из этих странных башмачков и как только выйду из магазина, попаду обратно в Лондон. Шпильки от Прада просто прокляты или что-то вроде этого.

Я прошла мимо очередного магазина. На витрине были маленькие чайные чашки.

Это нелепо. Девушки тут не любят туфли?

Минутку. Даже если я найду обувной магазин, чем я собираюсь расплатиться за туфли?

Может, мне не нужны туфли как таковые. Может, мне просто нужно снять эти. Я расстегнула застёжки, сняла её со своей ноги и швырнула вниз по улице.

Освобождённая, я сняла вторую и отправила её в полёт вслед за первой.

А теперь что?

Я должна упасть? Нарочно?

Так оно раньше срабатывало. Я должна удариться головой о тротуар. Вижу огромные булыжники прямо под моими босыми ногами. Выглядят тяжелыми.

Что если у меня будет сотрясение мозга? В прошлом году, Майк Лэндж, подающий надежды квотербэк, пропустил две игры из-за того что получил сотрясение мозга. Из-за этого мы проиграли обе игры, но скорее всего, если бы он получил еще одно сотрясение через пару недель после первого, его мозг был бы конкретно повреждён.

Что звучит не очень весело.

Эмили прочистила горло.

Я прикусила губу и посмотрела вниз по дороге на свои туфли. Я что, свихнулась? Только что бросила туфли за 400 долларов валяться на улице.

— Нам вернуться в Харксбери? Твой путь, должно быть, утомил тебя больше, чем ты думала. Должно быть, тебе нужен отдых?

Она посмотрела на меня, будто я немного спятила, её милый носик-пуговка морщился, а широкие карие глаза сузились.

Как я могу вернуться в Харксбери после того как сказала им всем отвалить? Может удариться головой не такая уж и плохая идея.

Успокойся. Вот что все говорят в чрезвычайных случаях. Ты должен оставаться спокойным и всё как-то само устаканится.

— Да. Подожди, я заберу свою обувь, — и захромала, босая, по мостовой, мозоли напомнили о себе, я засунула ноги в туфли и последовала за ней к экипажу.

Слуги молчали, но я знала, что они смотрят на меня, когда я повернулась к ним спиной. Я должна собраться. И не вести себя будто на соревновании по метанию ядра.

Если я постараюсь, то смогу придумать хороший план.

Но до тех пор моё имя Ребекка, я аккуратная и правильная девушка времён регентства. Я ношу платья и делаю реверансы.

Моё место здесь.

Я уже 20 минут сижу у окна в своей спальне, мой лоб упирается в холодное стекло окна, когда я вижу Алекса. Он стоит, я так понимаю, это задний двор, парень повернут лицом к конюшням, и говорит со слугами. Сколько тут слуг? Эти люди, должно быть, по-настоящему богаты. Я уже насчитала двадцать — садовники, горничные, дворецкий, конюхи… и, думаю, у них есть повар или даже несколько.

Я изучала его, зная, что он не догадывается о том, что за ним наблюдают. Его волосы были чуть длиннее, чем я думала, такой себе Орландо из «Пиратов Карибского моря». На его пиджаке были фалды, которые я не заметила раньше, и он ему идёт, я даже отсюда могу это сказать.

Если предположить, что он горяч, Алекс всё равно выглядит как участник группы «Village People». Я хихикнула про себя, и в этот момент он как раз повернулся и посмотрел наверх. Нет никаких шансов, что он услышал меня, но я почувствовала, будто меня поймали за руку, и отпрянула от окна так быстро, что свалилась с сидения. Недалеко был ковёр, но я промахнулась и приземлилась с глухим ударом, который будто выпустил из меня весь воздух. Даже когда я изо всех сил стараюсь быть Ребеккой, всё равно получается классическая Кэлли. Я просто лежала, смотря в потолок, переводя дыхание и гадая, знает ли он, что я следила за ним. Он ведь знает, в какой я комнате, верно? Даже если он не заметил моё лицо, он знает, что это была я. Мои юбки раскинулись вокруг, и я скручивала их пальцами, решая, должна ли смущаться.

Я поползла по направлению к сидению и выглянула из-за него, но с некоторой долей разочарования поняла что он ушёл. Обширная лужайка была пуста. Вызывает ли жалость тот факт, что я хотела бы понаблюдать за ним ещё? Он может быть и скотина, но хотя бы привлекательный.

Я встала, подошла к кровати и опустилась на неё с тяжёлым вздохом.

Я же умная, верно? Мне следовало бы заняться составлением плана по возвращению в двадцать первый век.

Проблема в том, что мне конец без «Википедии» или «Гугла». Я знаю обо всём, конечно, но всё это бесполезно — периодическая таблица Менделеева, как решить математическое уравнение с четырьмя переменными, симбиотические отношения между большой белой акулой и рыбой-прилипалой. Абсолютно бесполезная, случайная информация.

Даже год дополнительных уроков по химии не принёс ничего полезного, не то чтобы там была информация о путешествиях во времени.

Я встала с кровати, подкралась и выглянула из-за двери. Никого нет.

Просто буду исследовать дом. Может тут где-то спрятан телефон, это докажет что Эмили врала про 1815 год. Или я встречу слугу одетого в старые джинсы.

Моя комната на втором этаже в западном крыле в конце холла, и всё, что я могу — идти к главному входу. По обеим сторонам холла есть двери, я подошла к первой из них и приложила к ней ухо. Тишина.

Я нажала на дверную ручку и толкнула её, морщась от скрипа петель. Это ещё одна спальня, немного меньше моей. Тут отвратительные красные обои с цветами, закрученными вверх и вниз вертикальными полосами, и ковёр такого же алого цвета.