Она смотрела ребенку в глаза, говорила что-то, и ребенок качал головой. Она снова говорила, и плечи ребенка опускались, голова свешивалась, а потом он наклонялся и прибирал бардак. Блондинка шла к следующему.

Ночь давно настала. Мифы о вампирах и солнечном свете на самом деле не были правдивыми, он знал об этом, поскольку Виктория могла стоять на улице весь день без всяких последствий. Хотя Влад… сгорел дотла? Парень хотел надеяться.

«Иди ко мне…»

Уже ближе, подумал Такер. Со страхом. И счастьем. Влада больше не было в склепе. Он был здесь, в городе. Незримый.

Такер обогнул угол местной прачечной, но увидел только картонную коробку и нахмурился. Казалось, он всегда знал, где точно находился Влад. Нагнулся и заглянул внутрь. Да, Влад был там. На его коленях лежал мертвый человек, а с подбородка капала кровь.

Большая часть тела все еще была черной и обугленной, но были видны участки бледной, гладкой кожи.

— В следующий раз заставишь меня ждать, станешь моей едой, — спокойно произнес король. — Ты понял?

Парень содрогнулся от ужаса и посмотрел на мертвого человека. Его шея была разорвана, будто диким зверем. Довольно болезненный способ умереть. В последний раз Влад питался им, да, но быстро, будто делал предупреждение. Если тогда это было воплощенное мучение… Он задрожал, и уже зарубцевавшиеся проколы запульсировали болью.

— Да. Я понял.

— Итак. Что еще ты узнал?

— Ведьмы схватили Эйдена. — Такер видел, как они внезапно появились вокруг него. Он, возможно, мог помочь. Вроде как хотел помочь. Но он не дал иллюзии раствориться. Даже тогда необходимость угодить Владу была слишком сильна, чтобы игнорировать ее.

Влад рассмеялся и тут же сгорбился, поперхнувшись. Когда он успокоился, губы его обнажили острые блестяще-багровые зубы.

— Иди к ним, но не показывайся.

К ведьмам?

— Как мне их найти? Они пропали.

— Ты чувствуешь притяжение Эйдена, разве нет? Все мы чувствуем.

Такер неохотно кивнул. Не было более правдивых слов. Когда он впервые встретил Эйдена, то испугался, что, скажем так, его влечет к парню. Что он в гея превращается, несмотря на то, что всегда предпочитал девчонок. Он хотел находиться рядом с ублюдком, хотя Эйден не успокаивал его, как Мэри Энн. Он будоражил его, а иногда вызывал желание быть хуже.

— Хорошо. Теперь самая важная задача для тебя — убить Эйдена. Пырнешь его в сердце, якобы он стал жертвой ведьмы.

— Я… Я не могу.

— Можешь. Слушай внимательно, я расскажу тебе, как…

***

Мэри Энн была напугана. Очень-очень напугана. Очевидно, ведьма похитила Эйдена, и никто не знал, где они. Однако, Виктория рассказала Райли, что произошло, и что задумал Эйден, а потом телепортировалась куда подальше, прежде чем Райли успел наорать на нее. Или рассказать, что ее папаша жив. Куда эта принцесса запропастилась? Помогает Эйдену?

И Боже, как она отреагирует на новости об отце? Мэри Энн никогда его не встречала, и все еще была под впечатлением. После того, что узнали, они с Райли обыскали территорию, но не нашли и намека на него.

Райли словно обезумел. Мэри Энн никогда не видела его таким расстроенным. Новый король (был ли Эйден королем теперь, когда объявился Влад?) и принцесса были в опасности, а он не защитил их. По крайней мере, они с братьями чувствовали притяжение Эйдена. То есть, пока Мэри Энн не было рядом. Когда она с ними, а рядом Райли, они чувствовали притяжение, но оно отчасти приглушалось. Так что сейчас они выслеживали Эйдена — без нее.

Мэри Энн хотела в это время поискать Викторию, но быстро отбросила эту мысль. С чего бы ей начать? Она не могла одна направиться в особняк вампиров. Ей по силам было просто прокатиться по городу, но это не дало бы никаких результатов.

И вот она здесь, дома. Райли привез ее и быстро, рассеянно поцеловав, отставил одну. Последний час она провела с папулей, как того и хотела, обняла и сказала, как сильно его любит. Он смеялся и шутил, казалось, они вернулись в те дни, когда она еще не знала о своей матери. Вуду-голос Виктории чудесно сработал, потому что он ни разу не спросил ее, где она была.

Но с каждой минутой она становилась все беспокойней. Что с Эйденом? Что с Райли и Викторией? Эта ночь была последней в ее жизни?

— Тебя опять здесь нет, — произнес отец с терпеливой усмешкой.

Они играли в карты на кухне за столом. В войну, как это ни странно. Она кинула взгляд на свою колоду, выбрала карту и перевернула. Восьмерка червей. У папы была бубновая тройка, поэтому она забрала карты себе.

— Хочешь рассказать, что у тебя в голове?

— Все нормально, — солгала она. Она ненавидела саму необходимость, но не поддалась. Он не верил в паранормальные явления, даже когда доказательство их существования было у него прямо под носом, а она была не в настроении спорить. Или терпеть сеанс терапии.

— Проблемы с Райли? — продолжил он настойчиво.

Райли, милый Райли. Парень, с которым она будет еще один день, а после никогда не заговорит. На этой мысли сердце екнуло в груди.

— Пап, что делать, когда знаешь, что не подходишь человеку, которого любишь?

Он мельком глянул на нее, потом вздохнул и отложил карты. Оперся локтями на стол и внимательно посмотрел на нее.

— Я и не знал, что вы с Райли уже дошли до стадии «я люблю тебя».

Щеки запылали.

— Мы еще не говорили этого друг другу.

Он немного расслабился.

— Почему же он не подходит тебе, конфетка? — Нежно заданный вопрос.

Она неловко заерзала на месте. Не могла же она сказать ему, что все было наоборот. Что это она не подходила Райли. Он не поверит ей.

— А что бы ты сказал пациентке, которая задала бы этот вопрос?

Уголки его губ дернулись.

— Я знаю, что ты делаешь. Уклоняешься. И я научил тебя этому. Значит, ты спрашиваешь, что бы я сказал пациентке, которая отказалась бы делиться со мной подробностями?

Она кивнула.

Еще один вздох.

— Я бы посоветовал ей задать себе очень важный вопрос. Вредит ли этот человек ей эмоционально или физически?

Все было наоборот, но ответ был «да». Она тоже отложила свои карты. Значит, она была права, что нужно рвать отношения с Райли. Она будет неправа, если разрешит им возобновиться. Но она не сожалела о своих поступках. У них была одна великолепная ночь, и она могла умереть без сожалений. Почти.

Умереть. Она сглотнула вставший в горле комок.

— Если «да», я всегда советую своим пациентам прекратить отношения. — Он взял ее руку в свои. — Всегда. Мне достать свою двустволку? Что этот парень сотворил?

Она засмеялась.

— Ты ненавидишь ружья, и поэтому у тебя их нет. К тому же, Райли не обижал меня и ничего подобного. Никогда бы не обидел. Он очень заботливый. — И мне нужно защитить его.

— Тогда в чем проблема? Ты можешь сказать мне. Это безопасно.

Она снова засмеялась, на этот раз натянуто.

— С твоими пациентами это сработает, но не со мной. — Потому что она понимала, что она его дочь, и все становилось личным. — В общем, — быстро сменила она тему. — Мне интересно, если бы ты знал, что у тебя остался всего один день жизни, что бы ты хотел сделать?

— Планируешь убить меня?

Ее глаза округлились.

— Будь серьезней.

— У тебя никогда раньше не было склонности к меланхолии, но думаю, смогу подыграть. — Он отпустил ее и прикоснулся пальцем к своему подбородку. — Я бы максимально выгодно застраховал жизнь, убедился, что тебе гарантирован надлежащий уход, а потом провел остаток времени здесь, с тобой.

Глаза наполнились обжигающими слезами.

— Спасибо.

— И хотел бы рассказать тебе кое-какую правду, поскольку усвоил, что от тебя не стоит ничего скрывать.

Ее зацепило единственное слово «скрывать», и она тут же застыла. Паника захлестнула ее, и сердце пропустило удар.

— Ч-что?

— Я… ну, я встретил кое-кого, — произнес он, и румянец окрасил его щеки.