– Ты никогда об этом не рассказывала, – заметил Оливер, наливая себе чай.

– А ты не спрашивал. И потом, когда мы встретились там, за обедом у леди Дарем, я сама хотела все забыть.

– Рад, что смог тебе помочь.

– Да брось! Ты бы не дал мне покоя. Тебе было все равно, о чем я думала и что мне в тот момент было нужно.

– Что ж, пожалуй, ты права. – Несколько секунд он всматривался в ее профиль – она молчала. – А потом? Четырнадцать дней спустя?

Глубоко вздохнув, Диана повернулась к нему.

– В то время я воображала, что знаю о мужчинах и их побуждениях все, но, как видно, ошибалась. Серьезно, Оливер, такого, как ты, я встретила впервые. И ты… заворожил меня. Одно время я думала: может быть, судьба решила послать мне награду? Так сказать, компенсацию за Фредерика и его глупость. А потом ты уехал… И я поняла: это была последняя часть преподанного мне урока.

Эти слова, и особенно тон, каким они были произнесены, ему не понравились.

– Какого урока? Чему тебя это научило?

– Тому, как глупо и гибельно полагаться на мужчин в поисках безопасности или счастья. Благодарить тебя нет желания, но, пожалуй, я не открыла бы сейчас клуб «Тантал», если бы не встреча с тобой.

Диана говорила спокойно, но Оливер отлично понял: это не комплимент.

– Если ты так меня презираешь, почему же обратилась ко мне за финансированием своего предприятия?

– Может быть, потому, что могу заставить тебя мне помочь. Ты делаешь это против своей воли, тебя это бесит, а я радуюсь. Да и потом… Если начистоту, там, в Вене, были и приятные моменты. Просто надо помнить: их нельзя принимать близко к сердцу.

Послышался стук в дверь – Диана поставила на поднос свою чашку.

– Должно быть, это моя одежда. – Она пошла открывать.

Оливер застыл, прислушиваясь: вдруг она все-таки попытается сбежать? Но дверь закрылась, послышались мягкие шаги босых ног. Он повернулся к столу и взялся за яичницу с ветчиной.

Итак, в Вене Диана была в него влюблена – пусть и не желает произносить это слово. А он был влюблен в нее. Разница в том, что его это чувство не устраивало, он приложил немало усилий, стремясь изгнать ее из своих мыслей и памяти. И думал, что вполне в этом преуспел, пока Диана не появилась в Лондоне.

А теперь, похоже, сам все испортил. Чего же Оливер хотел на самом деле: избавиться от воспоминаний о ней или вспомнить те подзабытые ощущения? Ему нравилось прикасаться к ней, нравилось тепло и мягкость ее кожи. Нравились их словесные дуэли, пусть за прошедшие два года Диана и обзавелась на удивление острым язычком. Очевидно, нравилось и участвовать в ее планах, ведь ему не составило бы труда убедить Диану отдать то проклятое письмо – стоило лишь по-настоящему захотеть. Но добровольно она бы не отказалась от своего преимущества, пришлось бы причинить ей боль, настоящую боль. Быть может, даже вред. А этого Оливер совсем не хотел.

Вопрос в том: что же делать дальше? Ему случалось обирать до нитки других игроков. Случалось рушить репутацию женщин, неосмотрительно пытавшихся привязать его к себе или им командовать. Но теперь угораздило схлестнуться с женщиной, которая его ненавидит, – и этому радоваться.

И все же… утром Диана надела его рубашку. И вообще, согласилась на его условие. И этому могут быть две причины: либо не так уж она его ненавидит, либо хочет разбить ему сердце, как он когда-то поступил с ней, и тем отомстить.

Оливер задумался, поднеся ко рту кусок хлеба. Два года назад Диана едва ли была способна мстить или строить хитрые планы, но сейчас…

Лицо Оливера озарила улыбка. Когда в последний раз встречался ему человек, не побоявшийся бросить ему вызов? Диана не боится – вот и отлично. Порой вражда – прямой путь к сближению. Видит Бог, это будет настоящая охота! Чем она может закончиться, Оливер не представлял себе, но, как ни странно, это его совсем не беспокоило.

Покончив с яичницей, он встал и позвонил в колокольчик, призывая слугу. Сегодня утром ему многое предстоит сделать.

Диана заколола волосы наверх и облачилась в простое муслиновое черное платье, оставив расстегнутыми две верхние пуговицы на спине. Хорошо, думала она, что Оливер спросил о Вене. После сегодняшней ночи Диана терялась в догадках, как дать ему понять, что она вовсе не потеряла голову и не собирается падать к его ногам? А главное, как пожестче напомнить об этом самой себе?

Черт побери, Оливер ее бесит! Что-то с ним не так: она появилась перед ним в одной рубашке, а он посмотрел на нее, как на пустое место, и приказал подавать завтрак. Прошлая ночь, среди всего прочего, помогла ей кое-что понять. Этому человеку нужно сделать больно. Так же больно, как он когда-то сделал ей. И это получится, если держать себя в руках и не забывать о прошлом.

Диана сунула ноги в туфли и нахмурилась, нащупав левым носком что-то жесткое. Снова присев, сняла туфлю и извлекла из нее свернутый вчетверо клочок бумаги. «Если тебе нужна помощь, – гласила записка, написанная изящным почерком Дженни, – выходя из комнат, скажи “мармелад”».

Этот прием они уже использовали, когда Диана вела переговоры с разъяренными кредиторами Фредерика. Слово было очень удобное – Диана не любила мармелад. Сунув записку в карман, она надела туфли и вышла в гостиную. Оливер за столом допивал чай. Судя по почти пустым тарелкам, позавтракал он плотно.

– Застегни мне пуговицы, – попросила Диана, поворачиваясь к нему спиной.

Затем теплые пальцы Оливера коснулись ее лопаток.

– У тебя есть хоть что-нибудь не черное?

– Да.

– И когда наденешь?

– Когда захочу.

Повернувшись к нему лицом, она достала из кармана записку и протянула ему.

Оливер развернул записку, пробежал текст глазами и поднял взгляд на Диану.

– У тебя очень изобретательная подруга.

– Ты не представляешь, насколько! – улыбнулась она.

– И зачем ты мне показала это послание?

– Чтобы доказать, что соблюдаю наш договор. И чтобы ты случайно не произнес слово «мармелад». Боюсь, Дженни тебя пристрелит.

– Спасибо, что предупредила. Предпочитаю, чтобы меня дырявили не чаще раза в месяц. – Оливер сложил записку и протянул ей. – А кто она такая?

Проклятье! Надо было догадаться: он не успокоится, пока не попытается выяснить все.

– Я же тебе говорила. Старинная подруга.

– Ладно. Выясню сам. Знаешь, сколько людей у меня в долгу и с удовольствием отплатят услугой за услугу?

Диана подошла к столу, рассеянно оглядывая то, что осталось от завтрака. Оборона – проигрышная стратегия, подумалось ей. Надо атаковать.

– Судя по тому, что ты послал за моей одеждой, – заметила она, – на уме у тебя не разврат. Или платье тебе нужно только для того, чтобы его с меня сорвать?

– Я умею думать одновременно и о разврате, и о чем-то еще, – усмехнулся Оливер. – Но ты права, нам предстоит небольшая поездка.

Это стало для Дианы полной неожиданностью. Она-то была уверена, что все двадцать четыре часа проведет у него в комнатах.

– Поездка? Куда?

– Увидишь. – Оливер взял ее руку и поцеловал пальцы. – Мне тоже нужно одеться. Вернусь через минуту.

Оливер вышел. Диана тряхнула рукой, словно стараясь избавиться от его поцелуев. Что он задумал? Если хочет появиться с ней где-то на публике, что ж, это лишь подкрепит ее образ прекрасной, желанной, но недоступной женщины. Но он-то что от этого выиграет?

Праздничный вечер и ночь в спальне Оливера не оставили Диане возможности поесть, и теперь она умирала от голода. Кусок хлеба не приглушил ее аппетит. Покосившись на открытую дверь спальни, Диана села на освободившееся место и быстро доела остатки ветчины и яйцо.

– Хочешь еще? – спросил, появляясь из спальни, Оливер.

Она вскочила.

– Да нет… если только мы не проездим где-то до четырех часов утра.

– Думаю, мы вернемся гораздо раньше, – заявил он. – Застегнешь мне пуговицы?

Повернувшись, Диана обнаружила на Оливере пару черных брюк, черный сюртук и такой же жилет, приоткрывавший белую рубашку и черный шейный платок.