— Говорят, ты пэр! А еще говорят, что ты Белый Призрак и командуешь подпольной армией! — Вероника небрежно взмахнула рукой. — Я всем рассказала, что знала тебя, когда ты еще учила детей математике!

Официант принес напитки и еду. Когда в конце ужина подали кофе, вышел крейский квартет и начал настраивать инструменты. По спине Сулы пробежал холодок: в памяти всплыло, как крей в галантерейном магазине впервые назвал ее Белым Призраком. "Вы это она".

Обладающий очень тонким слухом крей, по-видимому, узнал ее по голосу, припомнив короткие видеорепортажи в "Сопротивлении". Теперь Сула сомневалась, стоит ли разговаривать при квартете.

Она дотронулась до бедра Казимира и, наклонясь, прошептала:

— Мы точно здесь в безопасности?

— Снаружи две команды боевиков, — улыбнувшись, ответил он. — Они никого не подпустят. — Он чмокнул ее в мочку уха. — И я спланировал отступление. Всё как ты учила.

— После войны окажется, что Риверсайдская группировка умеет много лишнего, — сказала Сула.

Квартет заиграл. Две пары вышли на танцпол, и Сула расслабилась. Она медленно двигалась, прижавшись к Казимиру, положив голову ему на плечо и закрыв глаза, полностью отдавшись чувствам: музыке, бьющейся в унисон сердцу, покачиванию в такт движениям партнера, насыщенному мускусом запаху его теплого тела. Когда играла мелодия побыстрее, Сула позволяла Казимиру вести, как он и делал весь этот вечер, относясь к взятым на себя обязанностям с молчаливой серьезностью. Он целиком сосредоточился на ней, следя за малейшим желанием и не отводя темных глаз от ее лица.

Музыка смолкла. Аплодисменты танцоров растворились в пустоте огромного зала. Казимир взял Сулу за руку и отвел к столику.

— Следующий подарок исключительно для тебя, — сказал он.

Шурша оборками юбок, на сцену вышла терранка с напудренными белыми руками и лицом и ярко красными кругами румян на щеках. Она держалась по-военному, высоко подняв подбородок, с гордым блеском в глазах.

Дериву. Сердце Сулы екнуло, и она сжала ладонь Казимира.

— Спасибо, — шепнула она ему.

Жюльен поднял бровь.

— Надеюсь, ты понимаешь, на какие жертвы мы идем, — прокомментировал он.

Дериву встала в свет рампы, один из креев взял аккорд, и она запела. Сильный голос зазвенел, рассказывая, как любовь оборачивается разбитыми надеждами, а любящее сердце превращается в камень. Каждый звук находил отклик в душе Сулы, каждое слово обжигало. Терранка воспевала противостояние одинокого сердца и Пустоты, не сомневаясь, что победа Пустоты предопределена.

Следующие полчаса звонкий голос рисовал ужасные картины: печаль, одиночество, смерть, потерю любви, жестокость, страх. Мир дериву не знает жалости, но никто не просит пощады. Дериву гордо шагает в царство смерти и погибает с презрительной усмешкой на устах.

Выступление было прекрасно. Сула застыла в немом восторге, лишь иногда аплодируя до боли в руках.

Она даже представить не могла такого чуда — услышать все эти песни перед решающим боем со смертью. Это было хорошим напоминанием, что жизнь лишь вспышка во тьме, настолько краткая, что неважно, продлится ли она еще миг, прежде чем погаснуть навсегда.

Закончив петь, дериву на мгновение задержалась на сцене, словно бросая вызов, а потом повернулась и растворилась в темноте. Сула рукоплескала и кричала, но певице претила сама мысль о выходе на бис.

— Это было чудесно, — выдохнула Сула.

— Да, чудесно. — Казимир взял ее за руку. — Я весь концерт наблюдал за тобой. Никогда не видел у тебя такого лица.

— Спой так же и увидишь опять. — Она повернулась к Веронике с Жюльеном: — А вам как выступление?

Вероника хлопала глазами.

— Даже не представляла. Никогда не видела дериву вживую.

— Для меня немного чересчур, — Жюльен ослабил воротник, — но поет потрясно, это точно.

Пары расстались. Казимир с Сулой сели в седан с торминелами, а за ними поехал автомобиль с вооруженной охраной. Добравшись до квартиры, всё еще пахнущей лавандовым маслом, Сула обняла Казимира и поблагодарила долгим поцелуем.

— Это лучший вечер в моей жизни, — сказала она, чувствуя тепло его тела.

— Хотелось подарить тебе незабываемое свидание, прежде чем окончится наше время.

У нее внутри всё оборвалось.

— О чем ты?

В низком голосе Казимира звучала излишняя хрипотца, словно пересохло горло, но слова поражали безупречной логикой:

— "Проект Далян" либо провалится, либо нет. Если мы проиграем, то думать нечего, потому что умрет или кто-то из нас, или мы оба. Но если всё получится, ты опять станешь леди Сулой, а я останусь самим собой. Мир леди Сулы не пересекается с моим. — Он попытался усмехнуться. — Но всё верно. Так и должно быть. У меня нет права жаловаться на то, кто я есть.

Растерявшись, она запротестовала:

— Это неправда.

— А что ты сделаешь? — засмеялся Казимир. — Представишь меня своим друзьям-пэрам? И кем я для них буду? Экзотическим животным?

Сула отшатнулась, почувствовав, что злится.

— Это совсем не так.

В голосе Казимира появилась нотка презрения:

— Конечно так. Я бандит. Я могу попасть в Верхний город только одним способом — с оружием в руках вместе с армией.

Суле захотелось сказать что-то обидное, но в последнюю секунду она сдержалась. "Не надо всё портить", — подумала она. В прошлом она испортила много прекрасных вечеров и погубит и этот, если не станет сдержаннее.

— Я тоже иду туда с оружием в руках, — произнесла она.

— Да. И я знаю, что тебе пришлось сделать ради этого.

Сулу ошеломила догадка, что Казимир узнал про Кэроль. "Но откуда?" — с отчаянием пронеслось в голове.

— Что ты имеешь в виду? — прошептала она.

— Вечер ареста Жюльена, — ответил Казимир. — То представление, которое ты устроила у меня, придя голой под плащом. Тогда ты просто свела меня с ума. — Его прохладный палец коснулся обнаженного плеча Сулы. — С тех пор ты такой не была, но это и не нужно. Ты получила, что хотела: меня не арестовали вместе с Жюльеном, а его схватили по твоей указке, чтобы ты могла заполучить старого Сергия на свою сторону.

— Кто еще знает об этом? — Она похолодела.

— Я сам догадался только потому, что видел тот шикарный спектакль в мою честь. Жюльен никогда не додумается, а вот до Сергия может постепенно дойти.

Сула протяжно выдохнула. У нее кружилась голова.

— Да. Поначалу я манипулировала тобой. — Она нервно хохотнула. — А почему бы и нет? Я же тебя не знала. — Она посмотрела на Казимира. — Но знаю сейчас. И больше не могу тебя просто использовать.

Он нахмурился.

— Что это за акцент?

— Что? — Сула непонимающе уставилась на него.

— Ты говоришь по-другому. Не по-риверсайдски и не как в Верхнем городе.

Она мысленно вернулась в прошлое и попыталась объяснить:

— Так говорят на Спэнии. В Фабах. Я там ро… росла. Пока жила там.

— Ты жила на Спэнии достаточно долго, чтобы говорить, как они, но потом уехала, став леди Сулой и заговорила с аристократическим произношением. И заговоришь опять, если мы победим. — Он отвернулся, схватившись за виски. — Прости. Я расстроил тебя. Не надо было этого затевать, да еще накануне броска на Верхний город. Сосредоточься на штурме, забудь, что я наговорил.

В душе Сулы бушевало отчаяние.

— Послушай меня. Мне противно быть леди Сулой. Из меня совершенно никудышный пэр. — Она шагнула к нему и взяла за руку. — Мне лучше быть Гредель. Быть Белым Призраком.

Казимир с горькой улыбкой посмотрел на ее руку.

— Можешь ненавидеть, но ты леди Сула. Станешь ею, если мы победим. А я останусь Казимиром Масудом, бандитом из Риверсайда. А где же мне быть, когда все пэры вернутся на свои места?

"Я не леди Сула!" — в отчаянии подумала она. Но не смогла произнести вслух, а если бы и произнесла, ничего бы не поменялось.

Сула отпустила его руку и выпрямилась — с вызовом, как дериву.