Но самым главным комплиментом для нее было выражение лица Мартинеса.

— Эти бусы тоже фарфоровые? — спросил он, лаская взглядом шею девушки.

— Нет, дутое стекло, — ответила она, задрав голову, чтобы дать рассмотреть получше.

Изящно подобранные по цвету радужные бусы были настоящим произведением искусства, да и обошлись совсем не дорого по сравнению с остальным.

— Очень красиво… — Гарет втянул носом воздух. — А «Сумерки Сандамы» тоже входят в комплект?

— Конечно.

Мартинес счастливо улыбнулся.

— Я так рад, что вы смогли почтить нас своим присутствием, леди Сула, — галантно поклонился он.

Она ответила официальным поклоном, чувствуя растущее напряжение. Сердце трепетало в груди, как птичка в клетке.

— Мне очень приятно.

На время вечеринки все раздвижные перегородки открыли, превратив парадный зал, гостиную и столовую в единое пространство. Тем не менее свободное место было найти трудно. Мартинес наполнил тарелку Сулы, но она нервничала, поэтому не хотела есть и лишь откусила раз-другой от изысканного пирожного в форме бабочки.

Успокойся, а то все испортишь, повторяла она себе. Помни, что он на самом деле любит тебя. Это второй шанс, и последний — другого уже не будет.

Мартинес налил ей в бокал минеральной воды.

— У меня ее целый запас, специально для тебя.

— Ты ни о чем не забываешь, — улыбнулась Сула.

— Ага, — самодовольно кивнул он.

Сам Мартинес красовался в темно-зеленой парадной форме капитана, на груди его сиял орден Золотого шара — яркий солнечный диск на черной с золотом ленте. Рядом блестели ещё две награды: «За особые заслуги» первого класса — за участие в операции по спасению Блитшартса — и медаль Созвездия с бриллиантами за Хон-бар. Последнюю лорд Чен приколол к его мундиру только этим утром. Лорд Торк и другие члены правления на церемонии не присутствовали, занятые более важными делами, связанными с судьбой их коллеги леди Сан-Торас, арестованной накануне по обвинению в содействии заговорщикам Хон-бара. Ее приговорили к смерти и должны были казнить в тот самый момент, когда Мартинес получал медаль, — перебить ее хрупкие птичьи конечности стальными прутьями, потом четвертовать специальным гидравлическим приспособлением и ещё живую сбросить со скалы акрополя недалеко от гранитного купола Великого прибежища шаа, так же как наксидских депутатов в день мятежа — с террасы парламента.

«Умрут в муках», — вспомнились Суле зловещие слова лорда-инспектора. Иван Снегов не забывал своих обещаний.

Самих заговорщиков ждало падение с ещё большей высоты: их затолкали в скафандры и выбросили в космос с планетарного кольца Хон-бара. Запас кислорода был рассчитан точно — предателям предстояло сгореть заживо в атмосфере ещё прежде, чем они начнут задыхаться. Видеозапись казни должна была через три дня достичь столицы, где ее покажут в программах новостей, а также по специальному каналу, отведенному для публичных казней.

Какая изобретательность, думала Сула, стоя на галерее рядом с членами семьи Мартинесов и аплодируя. Жаль только, что они ее не проявляют в методах ведения войны.

Получили награды также Далкейт, которую повысили в звании до капитан-лейтенанта, и другие офицеры «Короны», и капитаны остальных кораблей — за исключением Камаруллы, на церемонии не присутствовавшего. Удивление вызвало и отсутствие леди Семпронии Мартинес. Дофаг, официальный победитель при Хон-баре, находившийся на расстоянии пяти световых часов от Заншаа, получил, помимо медали, повышение сразу на два ранга — до старшего командующего эскадрой. Широко освещавшиеся новости о победе, награждении героев и унижении недостойных призваны были поднять дух подданных империи и вести их к новым победам.

Сула осторожно провела пальцами по бриллиантам на груди Мартинеса.

— Тебе идет.

— Правда? — Он самодовольно улыбнулся, сжал ее руку и сразу нахмурился. — Тебе холодно?

— Нет… просто волнуюсь.

Мартинес огляделся и двинулся сквозь толпу, ведя за собой девушку.

— Пошли, найдем место, где потише… если только там ты не будешь нервничать ещё больше.

— Мне все равно… как хочешь, — послушно кивнула она.

Он уверенно двигался вперед с суровым видом победителя, гости молча расступались. Сула внезапно поняла, каким он был на «Короне» — резким, требовательным, строгим. Миновав зал, гостиную и холл, Мартинес остановился в небольшой пышно обставленной комнате.

— Это кабинет Роланда, — объяснил он, присаживаясь на край письменного стола, инкрустированного золотом, предварительно смахнув с него пыль. Взял из рук девушки бокал с водой и поставил рядом, потом притянул ее к себе. Она вздрогнула, ощутив на обнаженных плечах горячие мужские руки. — Как думаешь, ты перестанешь волноваться, если я тебя поцелую?

— Во всяком случае, это не повредит, — покраснела она.

Его губы были мягкими, но настойчивыми, и то и другое было приятно. Потом он отстранился и заглянул ей в глаза.

— Я, кажется, начинаю понимать, что такого особенного в сумерках Сандамы.

Сула нервно рассмеялась. В его темно-карих глазах светилось желание, но не было того нахальства, которое ей так не нравилось в мужчинах. Как это ему удается?

Мартинес продолжал:

— Ты здесь сегодня прекрасней всех, и я чувствую себя самым счастливым человеком в империи.

Щеки Сулы вспыхнули ещё сильнее.

— Я никогда не знаю, что говорить в такие минуты, — призналась она, глядя на свои туфли.

А ты попробуй похвалить меня, — улыбнулся он, — но если очень уж противно врать, просто скажи спасибо и продолжай краснеть — это так чудесно!

— Спасибо, — прошептала она.

Поцелуи продолжились, все более горячие и настойчивые. Сула чувствовала, что вся горит. Она начала отвечать, притянув его к себе и запустив пальцы глубоко в волнистые темные волосы. Губы Мартинеса скользнули ниже, к плечам и шее, по телу девушки прошла дрожь.

— Здесь есть боковая дверь на улицу, — проговорил он сдавленно. — Давай убежим от них. Ты так и не показала мне ту знаменитую кровать…

— Как можно, ведь прием в твою честь.

— Это моя вечеринка, что хочу, то и делаю! — рассмеялся Мартинес, снова принимаясь ее целовать, но Сула решительно отодвинулась.

— Нет, нельзя оскорблять гостей!

— Но они вовсе не мои гости, а Роланда! — горячо возразил Мартинес. — И ещё Вальпурги и Випсании. Я их почти никого не знаю.

— Все-таки побудь с ними час-другой, хотя бы из вежливости, а потом… — Она крепко сжала в руке медали и притянула его к себе. — Потом я хочу все сто процентов твоего внимания на остаток вечера!

— Ты его получишь, — серьезно кивнул он. — Теперь я в полном порядке, могу тебя заверить.

— Тогда через час, — «Если я выдержу тут ещё час», — я поблагодарю хозяев за гостеприимство и откланяюсь. Ещё через час буду тебя ждать у себя.

— А если я там окажусь раньше тебя? — подмигнул он.

— Нет! — Она шутливо погрозила пальцем. — На сей раз — никаких отклонений от тактического плана.

— А если… — Нарукавный дисплей Мартинеса внезапно зазвенел. — Черт побери!

Сула отступила в сторону, чтобы не попасть в поле обзора камеры. Из динамика раздался голос Роланда:

— Ты где? Я собираюсь сделать важное объявление!

— Сейчас буду, — горестно вздохнул Мартинес.

Сула, расхохотавшись, придвинулась и поцеловала его в губы, жадно и требовательно, но тут же отскочила, избегая его рук, и стала приводить в порядок платье, чтобы вернуться к гостям. Мартинес, продолжая вздыхать, вынул платок и стал вытирать с лица помаду.

— Ну что ж, по крайней мере помог тебе успокоиться, — философски рассудил он. — Вижу, ты уже в порядке.

«Пока».

— Спасибо, очень любезно с твоей стороны, — снова рассмеялась она. — Чувствуется опыт.

Мартинес нахмурился, потом тоже засмеялся. Забрав свой бокал, Сула вернулась вслед за ним к гостям. Но тут в расступившейся толпе мелькнуло знакомое лицо, и вновь обретенная уверенность в себе рассыпалась, как опилки из разорванной тряпичной куклы.