Недалеко от вокзала находилась станция подвесной дороги, соединявшая Нижний город с акрополем Заншаа — центром империи. Поднимаясь, Мартинес разглядел сквозь прозрачное стекло кабины возвышавшийся вдалеке голубой стеклянный купол старого дворца лордов Сула. Интересно, что думала, глядя на него, несостоявшаяся наследница?

— Может, подвезешь меня домой на такси? — попросила Сула. — Заодно узнаешь, где я остановилась.

Мартинес благодарно кивнул. Он так устал, что сам бы не догадался. К его радости, квартира оказалась совсем рядом с дворцом Шелли, старой развалиной, снятой Роландом на время пребывания в столице. Впрочем, улыбнулся он про себя, едва ли это случайность.

— Когда немного освободишься, — сказала Сула, — заходи посмотреть кровать.

Она легко чмокнула его в щеку и выскользнула из такси, не дав даже себя обнять. Мартинес чуть не бросился следом, но сдержался. Шофер-крей, повинуясь его указаниям, тронул с места и вскоре остановил машину у парадной двери дворца.

Хорошо понимая, насколько брат утомлен, родственники не планировали на этот вечер ничего, кроме уютного семейного ужина. Роланд уступил младшему брату почетное место во главе стола. Мартинес наслаждался каждой минутой пребывания дома — он не носил гражданской одежды уже несколько месяцев. Випсания и Вальпурга, цветущие и безупречно одетые, несмотря на домашнюю обстановку, сидели рядом по правую руку от Гарета, одна вся в красном, другая в платье цвета морской волны. Семпрония, самая младшая, сидела слева от Роланда со своим женихом Пэ-Джи Нгени, кузеном лорда-депутата, представлявшего интересы Мартинесов. Великовозрастный балбес и отчаянный гуляка, Пэ-Джи успел пустить по ветру все принадлежавшие ему деньги, и будущий брак призван был, по замыслу Нгени, избавить клан от бесполезной и дорогостоящей обузы.

Мартинесы, однако, тоже оказались не промах. Согласно плану Гарета, помолвке Семпронии предстояло быть долгой — очень долгой. Свадьбу отложили до тех пор, пока невеста не окончит школу, а учиться она собиралась сколько захочет, вернее, сколько понадобится Мартинесам, чтобы, пользуясь покровительством Нгени, надежно утвердиться в обществе высших пэров столицы. Потом помолвку ничто не помешало бы разорвать… но об этих коварных планах несчастный жених и не догадывался. За ужином он всячески ухаживал за своей нареченной, осыпая ее изысканными комплиментами, в ответ получая лишь легкий кивок и снисходительную улыбку, которая тут же, впрочем, исчезала, едва Семпрония бросала взгляд на Гарета.

Девушка до сих пор не могла простить брату, что он насильно приковал ее к этому неудачнику, ходячему анекдоту — особенно теперь, когда ее чувствами безраздельно владел Никкул Шанкарашарья, бывший лейтенант «Короны».

Мартинеса, впрочем, проблемы младшей сестры интересовали мало. В конце концов, ей предстояло иметь дело всего лишь с безобидным кретином, а ему — с целой толпой оных из правления флота.

— Тебя наградят и повысят в звании через два дня, — сообщил Роланд. — Тогда же о твоей победе на Хон-баре объявят по всей империи. — Он криво усмехнулся. — Официально это будет победа Дофага, и его тоже наградят… но люди, принимающие решения, разумеется, прекрасно знают, что к чему. Во всяком случае, на телеэкранах все увидят именно тебя, поскольку Дофаг все ещё летит со своей эскадрой. — Роланд довольно причмокнул. — А потом начнем давить на все рычаги, чтобы тебе дали новое командование. Когда до всех наконец дойдет, что ты единственный во флоте дважды заслужил боевую награду, никто не решится ставить нам палки в колеса.

Мартинес хмуро кивнул, думая про себя, что давить на рычаги следовало начинать давным-давно. Потом удивленно взглянул на брата. Роланд до сих пор не получил никакого поста, ни во флоте, ни в гражданских ведомствах… откуда ему столько известно?

— Ты точно знаешь? — подозрительно спросил он.

— Так сказал лорд Чен, — самодовольно потупился Роланд. — У нас с ним одно… общее предприятие.

Мартинес усмехнулся.

— Хорошо же правление флота умеет хранить секреты…

— Секретов вообще никаких нет, — махнул рукой Роланд, — по крайней мере от своих людей.

— А ты уже, стало быть, там свой?

Роланд с деланной скромностью опустил глаза, изысканно управляясь с кусочками филе.

— Ну… почти, — улыбнулся он. — Во всяком случае, скоро стану.

— Если у тебя такие связи, — прищурился Мартинес, — так, может, объяснишь, почему у меня уже нет нового корабля?

Роланд застыл, не донеся вилку до рта.

— Э-э… я особо не допытывался, но… В общем, обычная история.

— Что ещё за история?

— Ты просто-напросто лучше, чем они… — Наслаждаясь удивлением брата, Роланд не спеша положил кусочек мяса в рот, прожевал и проглотил. — Ты же знаешь их старую песню: пэры должны оставаться пэрами… то есть равными. Если кто-то поднимается над другими, значит, что-то не в порядке, и надзирающие обязаны принять меры. Гвоздь, который торчит… ну, сам понимаешь. — Он потянулся за бутылкой, чтобы долить бокал брата. — Видишь ли… пока ты там у себя в академии готовился стать героем, мы с отцом обмозговали это дело и поняли, почему он сам не слишком продвинулся, когда попал на Заншаа. Ответ простой — он был слишком богат и слишком талантлив.

— Теперь он ещё богаче, — хмыкнул Мартинес.

— Вот-вот, — кивнул старший брат. — Может купить весь Верхний город и не заметить. Одна беда — не продается… таким, как он. — Роланд многозначительно подмигнул. — Он оказался тем самым гвоздем, который торчит, вот и получил молотком по шляпке… и здешнее общество вздохнуло спокойно и забыло о его существовании. Так что теперь нам, его детям, следует быть поосторожнее со своей одаренностью. — Он налил себе тоже и поднял бокал к губам, скептически оглядывая ветхие стены столовой. — Мы легко могли бы иметь здесь новый, с иголочки, дворец, первоклассный и обставленный по последней моде, однако вынуждены снимать эту развалюху… Могли давать балы еженедельно, устраивать концерты и гонки на яхтах, заниматься широкой благотворительностью… и все такое прочее… ну, ты понимаешь.

— Не уверен, — покачал головой Гарет. — Куда мне такие тонкости понимать — я всего лишь гвоздь, который торчит.

Роланд тонко усмехнулся.

— Ты торчишь в разгар войны, а это совсем другое дело. Им не до нас, слишком о многом приходится думать — самое время продвигаться. А когда смута закончится, мы уже настолько врастем в здешнюю жизнь, что бороться с нами станет трудно. — Он помрачнел и пожал плечами. — Ну… попробуют, конечно, но мы успеем хорошо подготовиться. Тем более тебе нужно сейчас шустрить, грести звания и награды лопатой — пока ты им нужен!

Мартинес украдкой бросил взгляд на Пэ-Джи. Тот увлеченно обхаживал Семпронию и не мог слышать разговор на другом конце стола. Роланд наклонился и шепнул брату на ухо:

— Ловко ты придумал с сестрицей… Этот Пэ-Джи — совершеннейший остолоп!

Жених, лысеющий щеголь с глуповато-добродушным выражением лица, обернулся, очевидно, уловив свое имя. Роланд с улыбкой кивнул ему, поднимая бокал.

— Рад видеть тебя, Пэ-Джи.

Ничего не подозревающий заложник политических комбинаций, просияв, кивнул в ответ.

— Спасибо, Роланд! Взаимно.

Мартинес тоже поднял бокал, делая вид, что не замечает многозначительных гримас Семпронии.

Однако едва он, извинившись и сославшись на крайнее изнеможение, стал спускаться по главной лестнице в спальню, как младшая сестра схватила его за руку. Он обернулся и не смог сдержать улыбки. Прони всегда была его любимицей. Почти блондинка со светло-карими глазами, в которых мелькали золотистые искорки, она мало походила на остальных членов семьи, черноволосых и черноглазых. Живая и открытая, в отличие от чопорных сестер, выглядевших старше своих лет, Семпрония умела находить общий язык со всеми.

— Правда, я хорошо себя вела сегодня, Гарет? — спросила она заискивающим тоном. — Пэ-Джи от меня в восторге…

Мартинес вздохнул.