Мне страшно, Алекс, – призналась она, отринув последние крохи гордости.

– Да я и сам вижу. – Он в очередной раз пристально посмотрел на нее. – И ты легкая мишень.

Кэт нервно провела пальцами по волосам.

– Знаю, но я отказываюсь жить в башне из слоновой кости. Не желаю стать заложницей собственного успеха. Всегда есть шанс, что у кого-то из поклонников поедет крыша и он начнет тебя преследовать. Но большинству нужен лишь автограф. Но некоторые могут и убить. Я как-то раз присутствовала на похоронах одной молодой актрисы. Ее застрелил в собственном доме поклонник, который вечно клялся ей в любви.

Кэт печально покачала головой.

– Вскоре на горьком опыте узнаешь, что чем больше твоя слава, тем меньше принадлежишь самой себе.

– В этом плане писателям повезло больше, чем звездам телеэкрана.

Кэт согласилась с ним, продолжая думать о своем.

– Нет, слава мне даже нравится. Я бы покривила душой, скажи я, что это не так. Но за все приходится платить.

– Скажи, а раньше с тобой случалось что-то подобное?

Она поведала ему примерно то же самое, что и Хансейкеру, о письмах, которые получала, снимаясь в «Коридорах».

– Я научилась видеть разницу между обычными письмами от поклонников, даже критическими, и теми, что были написаны явно не совсем здоровыми людьми. Иногда при их чтении мороз пробегал по коже, но обычно я не обращала на них внимания. По крайней мере, они не внушали мне страха в отличие от нынешних. Возможно, я веду себя глупо и преувеличиваю опасность, но…

– Кстати, в них ведь нет никакой конкретной угрозы, – мягко произнес Алекс.

– Имейся она, на нее было бы проще закрыть глаза. Эти же просто какие-то неприятные. Как можно сражаться с тем, чего не видишь. Но даже если опасность на первый взгляд и не видна, я все равно ее чувствую. Возможно, у меня просто разыгралось воображение. Но в последнее время, бывая на улице, я стала слишком часто оборачиваться через плечо. Мне кажется, что…

– Что за тобой кто-то следит?

– Да.

Алекс задумался над ее односложным ответом.

– Скажи, что, по-твоему, все это означает?

– А что по этому поводу думаешь ты? Вообще-то я пришла услышать твое мнение. В обмен на эту чертову яичницу.

– Я ел и хуже.

– Благодарю.

Алекс сложил домиком ладони и задумчиво поднес их к губам. Кэт молчала, давая ему возможность собраться с мыслями. Он не стал смеяться над ней за то, что она расстроена, хотя в некотором смысле она была бы не против. Она надеялась, что он скажет ей, что у нее нет повода для беспокойства, что она может выбросить эти загадочные послания в мусорную корзину.

– В общем, мне это представляется следующим образом, – начал Алекс. – Хотя, повторяю, это всего лишь предположение.

– Понимаю.

– Я излагаю худший из сценариев.

Кэт кивнула.

– Такому количеству совпадений место в Книге рекордов Гиннесса.

– Мне тоже так показалось.

– Взятые по отдельности, причины смерти всех троих довольно странны, однако в них нет ничего подозрительного. Вместе взятые, они наводят на размышления.

Кэт шумно вздохнула.

– Продолжай.

– Учитывая время и расстояния, тот, кто послал тебе эти вырезки, нашел их отнюдь не случайно.

– То есть он был в курсе каждого случая.

– И возможно также, непосредственно к ним причастен. Если, конечно, установлено, что здесь поработала чья-то рука, причем отнюдь не рука Господа Бога.

– Итак… с чем же мы все-таки имеем дело?

– Если это дело его рук, – в этом месте все еще имеется большое если, – мы имеем дело не с обычным серийным убийцей. Он не выбирает свои жертвы наобум. Жертв для него выбрала судьба. Тем не менее он приложил немало усилий к тому, чтобы выискать их, вынюхать, причем весьма изобретательными способами.

– Что же им движет?

– Все очень просто, Кэт.

– Донорское сердце, – убитым голосом прошептала она, чувствуя, как страх сдавливает ей грудь. Алекс озвучил то, что она больше всего опасалась услышать. Его гипотеза совпала с ее гипотезой вплоть до последней буквы.

– Все три жертвы получили сердце в тот же день, что и ты, – произнес Алекс. – Этот психопат знал донора и по какой-то причине не может примириться с тем, что его сердце все еще бьется. По всей видимости, ему неизвестно, кому из реципиентов было пересажено данное конкретное сердце, и он на всякий случай решил убрать всех. Одного за другим он убивает тех, кому в тот конкретный день была сделана операция по пересадке сердца, понимая, что рано или поздно убьет ту, что получила интересующее его сердце.

– Но зачем?

– Чтобы оно перестало биться.

– Нет, это мне понятно, но зачем ему это? Если он был близок к донору, то, возможно, сам дал согласие на трансплантацию. С какой стати ему менять первоначальное решение?

– Кто его знает. Возможно, проснувшись однажды утром, спустя месяцы, он вдруг подумал: «О боже, что я наделал». Семьи доноров порой принимают решения в спешке, когда плохо отдают себе отчет в собственных действиях. Возможно, на кого-то из них надавили. Эта мысль начала неотступно его преследовать. Он больше не в состоянии жить дальше, терзаясь чувством вины. Ты когда-нибудь читала Эдгара По? Его рассказ «Сердце-обличитель»?

– Это сердце не похоронено. Оно бьется.

– Да, но как и герой рассказа, автор этих посланий слышит его биение постоянно. Оно преследует его, доводит до сумасшествия. Он не может с этим жить и хочет навсегда заставить умолкнуть это сердце.

– Прошу тебя! – взмолилась Кэт.

Алекс через стол протянул к ней руку.

– Возможно, все совсем не так, Кэт. Но ты спросила мое мнение, и я тебе его высказал. Будем надеяться, что я ошибаюсь.

– Но сам ты так не считаешь.

Алекс промолчал. Впрочем, в словах не было необходимости. Ответ Кэт прочла в его глазах.

– Ну, хорошо, предположим, что до этого момента мы правы. Но как он вычислил этих людей, в том числе тебя?

Она объяснила ему то же самое, что Хансейкеру об индивидуальном номере каждого донора.

Алекс задумался. Ответ у него нашелся не сразу.

– Пересадка сердца – вещь довольно редкая. Он вполне мог просто собрать факты, которые добыл то там, то здесь. Кто знает? До тех пор, пока нам неизвестно, кто он такой, мы можем только гадать по поводу того, как он действует.

– Он явно не испытывает недостатка в средствах.

– Это почему же?

– Потому что за прошедшие четыре года он исколесил всю страну.

– Ты слышала про автостоп? – спросил Алекс. – Или про товарняки? Между убийствами у него был год. За это время он вполне мог заработать денег, медленно, но верно подбираясь к очередной жертве.

– Я как-то не подумала, – согласилась Кэт. – Да, это может быть кто угодно.

– Да, и бизнесмен, летающий первым классом, и бродяга. Но кто бы он ни был, этот сукин сын хитер. Умеет притвориться, сменить окраску, как хамелеон. Иначе как он мог подобраться к каждой из жертв, не вызвав при этом ни малейшего подозрения?

– Взять, к примеру, ту женщину из Флориды, которая вывалилась из окна в своем собственном доме. Если ее вытолкнули, значит, он был с ней рядом, внутри дома.

– Он вполне мог выдать себя за ремонтника, – предположила Кэт.

– Да, но стала бы она поливать цветы на окне, пока в доме что-то ремонтировали?

– Почему бы нет?

– Однако маловероятно. Лично мне все представляется иначе: она просит кого-то, кого хорошо знает и кому доверяет, подержать стремянку и тянется к цветам.

Кэт передернулась.

– Нет, он просто чудовище.

– Но он не убивает всех подряд, не оставляет после себя горы трупов. Он действует осторожно, сосредоточенно, каковы бы ни были его мотивы – месть, религия или целая сотня других вещей.

– Интересно, не правда ли? Что толкает людей на их поступки? – Кэт искоса посмотрела на Алекса. – Порой мотивы кажутся полной бессмыслицей. Некоторые вообще не задумываются о том, как их действия скажутся на других людях. Главное, удовлетворить собственные потребности, – в ее словах слышался двойной смысл. Алекс уловил это сразу.