— Спасибо, барыня, — поклонился Кирилл. — Не дали пропасть с голоду. Мы мужики рабочие, нам есть надо, чтобы силушка была.

Так болтая, они принялись за завтрак. Кирилл все ждал: когда же Лелька скажет ему про ключи? Быть не может, чтобы она упустила такую тему для шпилек! Но она не упоминала о вчерашнем происшествии. Наконец он решился сам.

— Благодарю также, что мои хоромы без хозяйской ручки не оставили, — шутливо заметил он.

— И это называется «без хозяйской ручки»? — возмутилась она. — Да там давно уже не хозяйская ручка нужна, даже не хозяйская ножка, а целая бригада ассенизаторов! Погоди, выберу я свободный день и наведу настоящий порядок.

— Ради бога, не надо! — схватился за голову Кирилл. — Скольких шедевров после этого недосчитается мировое сообщество! А я вот уже недосчитался ключей. Признавайся, куда ты их припрятала?

— Не видела я никаких ключей, — отмахнулась от него Ольга и продолжала болтать: — К тебе ведь в мастерскую гости приходят, ты подумай! Кирилл, ты чего?

Лелька остро чувствовала смену настроения у своего приятеля.

— Да, понимаешь, ключи от дома потерял, — посетовал Кирилл, поняв, что отвертеться от прямого разговора уже не получится.

— Ключи? Да ладно, не переживай, у меня же есть запасные.

Кирилл обрадовался, что Леля не обратила внимания на это его признание, и забыл обо всей этой истории напрочь. Между прочим, зря.

В Юлин день рождения Лавров преподнес ей подарок, который своим размахом и стоимостью превзошел все подарки, которые он когда-либо делал в своей жизни. Скромный коттедж на берегу Средиземного моря обошелся бы ему в целое состояние — если б он не получил его по праву наследования от Веры! Но Юля не знала об этом, и теперь ее радость искупила все огорчения последних недель!

А их было, что и говорить, немало. С некоторых пор Лавров чувствовал себя так, словно он чем-то обидел жену, как будто совершил какую-то подлость или глупость, которую по низменности своей натуры не заметил сам, и теперь Юля платила ему за это грустью, отстраненностью, молчанием. Все попытки развеселить супругу ни к чему не приводили, — и «средь шумного бала», и наедине с мужем она продолжала оставаться такой же далекой и печальной. Лавров уже убедился, что назойливые вопросы ни к чему не ведут, они только заставляют жену еще больше замкнуться в себе, в своих неведомых переживаниях. Немного оживилась Юля в гостях у Ольги — болтала с ней о каких-то тряпках и духах, обаятельно улыбалась своему Димасику и ухитрилась за какой-то час привести мужа в приличное расположение духа и привлечь к себе сердце Лели.

Но повторить свой визит к Ольге, несмотря на хорошо проведенное время, Юля не пожелала. И даже свой день рождения решила провести с Димой, чтобы больше никого не было. Эта романтическая затея порадовала нежного супруга и польстила ему, но и несколько удивила. Он привык отмечать все праздники с друзьями и был бы не против распахнуть для них двери своего дома, закатить веселую вечеринку, но… Это все же Юлин день рождения, она может устроить все, как захочет. Быть может, так и полагается в том, настоящем мире, которого он не видел, от которого отвык?

Отец — опер, мама — библиотекарь. Логика и интеллект. Так все выглядело на первый, безучастный взгляд. На деле все было иначе. Отец был человек сильный, но какой-то растерянный. Слишком много у него было интересов: собирал марки, ездил на рыбалку, даже бальными танцами занимался. И подолгу сидел в засадах.

— Ну что, засадил? — язвительно спрашивала мать поутру.

Валерий Анатольевич молчал. Он привык к язвительности супруги, к ее бесконечным претензиям и непрерывным бойкотам. Сына было жаль. Митька, боевой и храбрый парень, после развода стал хлюпиком. При нечастых субботних встречах больше отмалчивался, не задавал больше каверзных вопросов, не требовал лакомств. Так и вырос непонятым. Друзья у него, правда, всегда были хорошие, дурные компании его не привлекали.

Для Лаврова вовсе не было секретом отношение друзей к его избраннице. Но он не принимал этого всерьез, решив, что когда они получше узнают ее, то непременно полюбят! Его пугало только то, что Юля как бы находится в вакууме. Старых подруг у нее, судя по всему, было не так уж много, прибегала изредка только актриса Гоар, но очень уж изредка — она была по горло занята, как и Юля. А Лавров мучился ревностью всякий раз, когда она упархивала из дому, заявив, что идет прогуляться с подружкой… Но ничего поделать не мог.

Как-то ему подвернулась реклама частного детективного агентства, потом приятель обмолвился еще об одном. Некоторое время Лавров лелеял эту мыслишку, но потом с ужасом отказался от нее. Следить за Юлечкой? Нет, невозможно, это слишком грязно, омерзительно! Да и потом, это только в дешевых детективах проницательные супермены следят за неверными женами, а в жизни все наверняка скучнее и сложнее.

— Юля, я хотел спросить тебя… Ты последнее время какая-то странная. Не хочешь мне рассказать, в чем дело? — спросил Лавров, когда они уселись за столик в ресторане. — Прежде чем я начну тебя поздравлять и пить за твое здоровье, пока не упаду под стол?

— Димасик, я не хотела об этом говорить… Но скажу. Знаешь, я видела Жанну…

— Она вернулась?

— Она никуда не уезжала, Дим!

— Как?

— Вот так. И комнату свою не продавала. Так получилось, что я встретила в магазине ее соседку по коммунальной квартире. Она мне все рассказала. Жанна нас обманула. И я не понимаю, зачем ей это было нужно.

— Юль, ты что? Ну не плачь, ладушки? Ну все ведь хорошо, правда?

Волна дурноты накатывала на Ольгу уже не в первый раз. Она присела на край кровати, не сумев даже закончить макияж. Голова кружилась, все суставы были словно сделаны из песка, и этот привкус во рту… Надо к врачу сходить, вот что! Это похоже на печень или на желудок. В общем, на что бы это ни было похоже — надо нести себя на обследование!

Лелька всегда была сторонницей решительных действий. Едва накрасившись, она оделась и выползла из дому. Шел мелкий дождь — что за лето выдалось! — от чего настроение еще больше упало. Хотелось плакать. Хотелось завизжать и затопать ногами.

В клинике, где Оля наблюдалась уже лет пять, у нее был свой постоянный лечащий врач, Галина Ивановна, дама, отличающаяся гренадерским ростом, громовым голосом и неожиданно сентиментальной и возвышенной душой. Было совершенно непонятно, каким образом душа барышни-институтки могла угнездиться в таком слоноподобном теле и выражать свои движения при помощи мощного баса, но природа бывает щедра на чудеса! Вот и еще одно: бегло осмотрев свою постоянную пациентку, Галина Тимофеевна сообщила, покраснев и потупив жирно подведенные очи, но таким голосом, от которого задрожала дверца в стеклянном шкафу:

— Что ж, Оленька, я вижу, вам в недалеком будущем предстоит стать матерью…

Будущая мать Оленька как стояла, так и села.

— Д-да? — только и смогла выговорить она. А в голове закрутилось, застучало: да как же это? Как могло получиться? И главное, что теперь с этим делать?

— Я вижу, Оленька, вам нужно серьезно подумать над этой новостью, — сладко улыбнулась врачиха. — Зайдете ко мне завтра, ладно? Тогда и поговорим.

Лелька смогла только покорно кивнуть и направилась к выходу. На улице ей в лицо бросился холодный ветер, и это мгновенно отрезвило ее. А собственно, что произошло? Ничего ведь страшного! В конце концов, она не девочка, ей уже за тридцать, и в той же клинике ей намекали, чтобы не тянула с ребенком, а то потом начнутся сложности или вообще будет поздно… Она не пэтэушница, забеременевшая от курсанта, деньги и квартира у нее есть, в конце концов, и папаша ребенка тоже, мягко говоря, известен! Так в чем же проблема? С неизвестным ей доселе чувством нежности она положила руку на плоский пока еще живот. Бедный малыш, уж конечно, она не собирается от него избавляться!