— Верх твоего кулинарного искусства, Лелик! А кстати, об искусстве. Неужели ты решила разнообразить свою сексуальную жизнь? Вернее, нашу? Что это за непотребное кино?

— Глупые наезды! Я купила этот диск случайно. Хотела посмотреть мультик, а на диске еще и «Американский пирог» оказался. Я его не смотрела, но могу подарить тебе, если…

— Лелька, я про кассету говорю! Вот про эту.

— У меня такой не было, — заметила Оля, передвигая стаканы. — Что тут?

— Какая-то жуткая порнуха, довольно старая, домотканая…

Оля аккуратно поставила поднос на освободившееся место и так же аккуратно, словно выбрав место, упала на диван.

— Ну наконец-то! — вздохнул Дима, встречая жену на пороге. — Хорошо повеселилась?

Ему, конечно, хотелось спросить о другом. Скажем: «Неужели нельзя было прийти пораньше?» Или: «Тебе что, с ними было веселей, чем со мной?» Но он сдержался. Юля сбросила ему на руки плащ, ласково погладила по щеке, от нее празднично пахло духами и вином, ее фиолетовые глаза сияли… Как можно было ее в чем-то упрекнуть — бесконечно желанную, удивительно красивую?

— Так себе, — ответила она на его вопрос. — Лучше бы я с тобой осталась, дома. Но уйти было неудобно. И представь себе, я даже не поела как следует! Что за глупая затея — устраивать праздник в китайском ресторане? Терпеть не могу китайскую кухню. Но Гоар нравится. Так что давай слегка поужинаем.

— Я бы даже выпил чего-нибудь, — заметил Лавров. — Чтобы тебя догнать. Что пили? Сакэ?!

— Вино! Только вино!

Через некоторое время они уже мирно ужинали. Юля была веселой и оживленной, и все Димины беспокойства постепенно уходили. Ну что, в самом деле, он завелся из-за этой фотографии? Да она даже не помнила об альбоме, и не вспомнила бы о нем, не пожалела бы, что оставила его в родном городе. Кстати, может, ей стоит сказать об этом?

— Юль, я сегодня рылся в своем секретере и нашел альбом с фотографиями.

— Да? Как интересно.

— Конечно, интересно. Потому что это твой альбом. Его твоя мама привезла и мне отдала.

И тут Диме довелось стать свидетелем уникального зрелища. С прекрасного лица жены вдруг сбежали все краски — кожа стала мертвенно-белой даже под пудрой, губы приобрели синюшный оттенок, даже глаза, казалось, вылиняли и стали серебристо-серыми, как старые монетки.

— Юлька, что с тобой? Что ты так заволновалась?

Юля взяла себя в руки.

— С чего ты взял? Просто голова закружилась. Знаешь, мне, честно говоря, не хотелось бы, чтобы ты смотрел этот альбом.

— Почему же? — внутренне напрягшись, спросил Лавров.

— Знаешь, на заре моей юности… — Юля замялась. — Как бы это сказать… Я не отличалась особой красотой.

У Димки камень с души свалился.

— Все это ерунда! — жизнерадостно заявил он. — Я смотрел, и ты мне очень понравилась. Этакий гадкий утенок, в котором уже видно лебедя. Кстати, еще нашел фотографию Веры Субботиной. Ты что, фанатела от нее?

— Было такое, — улыбнулась Юля. — Ладно, я пойду сварю кофе. Знаешь, она такая стильная была, блестящая… Мне всегда нравилась, я ей подражала. Говорили даже, что я на нее похожа. Правда?

— Нет. Неправда. Юля, я…

— Я знаю. Ты ничего не сказал, кто была твоя жена, но я узнала. Сплетни, разговоры, то да се… Давай не будем больше, хорошо? Я вижу, тебе неловко.

И ушла на кухню, оставив мужа наедине с его раздумьями. Он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. Как хорошо все разрешилось, как просто. Но все же тревожно, тревожно…

— А это откуда взялось?

Она так глупо прокололась, допустила такую смешную ошибку… Не надо было оставлять его дома, вообще не надо было оставлять! Дневник Жанны — три толстенькие книжицы в одинаковых коричневых переплетах. Зачем эта дура столько лет записывала свои боли и поражения? Компромат на своих друзей, их тайны, предательства, слабые места? И как просто было взять эти книжечки — не выкрасть, просто взять — из чемодана под диваном?

— Димасик, я все тебе объясню. Это не моя тайна.

Кофе, сваренный Юлей, излишне горчил, но имел приятный шоколадный аромат.

— Ты какой-то новый сорт купила? — поинтересовался Лавров.

Юля молча кивнула, пристально глядя на мужа. Этот взгляд не понравился Лаврову. Он заговорил о новом сериале, в котором Юлю пригласили сниматься, и вдруг с удивлением заметил, что язык у него заплетается…

Юля встала с кресла, не отводя пристального взгляда от лица мужа. Наркотик начал действовать, все происходило так же, как ей и говорили. Сейчас сознание у него работает, но мышечной силы никакой, сопротивляться он не в силах, воля практически парализована. Надо торопиться, доза была невелика, можно не успеть.

— Мой мальчик совсем расклеился, — сочувственно покачала головой Юля. — Я приготовлю ему ванну, моему Димасику. Пенную горячую ванну, и потру ему спинку.

Но ни доброты, ни заботливости не было в ее словах. Ничего, кроме злобы — самой черной, самой ледяной, сочившейся, казалось, из ее глаз и губ. Она ушла.

«Что же это такое? Мозг отказывает, мысли текут медленно и вяло, но нужно себя заставить, нужно что-то сделать. Она опоила меня чем-то, теперь собирается утопить или… Или сделать то, что Вера сделала с собой. Нужно делать что-то, нужно искать спасение…»

Телефон лежал рядом. Но кому звонить? У Дмитрия всегда была плохая память, номера телефонов он записывал, а как теперь добраться до записной книжки? В милицию, в «Скорую помощь»? Девять-один-один? Но что он им скажет, он же сейчас и адрес свой с трудом помнит?

Лавров знал — надо спешить. Сейчас эта отрава проникнет в кровь, хлынет в мозг, и тогда уже он ничего не сможет сделать. И змея, плюнувшая своим ядом, вернется из ванной. Он быстро набрал несколько цифр — они почему-то казались ему знакомыми, они словно когда-то значили для него что-то важное, и он надеялся, что это телефон кого-то из друзей, чудом удержавшийся в его гаснущей памяти.

Мобильник Жанны завопил Диминым звонком, когда она открывала дверь своей квартиры.

— Приезжай, — сказал Лавров. — Жанна, ты где? Ты слышишь? Приезжай…

И гудки. Жанна так и окаменела, прижав трубку к уху. Какой-то розыгрыш? Вряд ли. Это совершенно точно Димин голос, она узнала бы его из тысячи. Он, похоже, сильно пьян. Но не откликнуться на такую просьбу нельзя. Вдруг случилось что-то?

Она забыла о том, что обижена на него. Она забыла о том, что он, фигурально выражаясь, растоптал ее чувства. Забыла о том, что решила не видеть его — и никого из друзей — по крайней мере месяца три. Не нужно никуда уезжать, да и не поможет это. Только отвлечет. Просто не видеть, не слышать. Не звонить. Не ходить в известные кафе, где можно столкнуться случайно. Думать о себе. О будущем. Строить планы и жить только собой.

Телефон Андрея. Мерзкие переливы. Кирилл не отвечает. Домашний телефон Кирилла — автоответчик. Ольга… Ну, наконец-то!

— Жанна? А мы только что о тебе говорили. Ты где? Уже вернулась?

— Да, вернулась, — не входя в подробности, ответила Жанна. — Кирилл у тебя?

— И Андрей и Кирилл у меня. А что, ты приехать хочешь? Приезжай. Есть разговор.

— Еду.

— Тогда ждем.

— Это Жанна звонила, — удивленно сообщила Оля. — Легка на помине…

Кирилл озадаченно покрутил головой.

— Ерунда какая-то… Хотя Андрей был прав. Она знала о нас больше, чем кто бы то ни было. Мы все с ней делились секретами. Все. Значит, она знала и про Олега, и про Лелю. И про меня. И всех разыграла. Причем Олега чуть не до смерти.

— Да не могла она! — чуть не плакала Оля. — Мы же подруги, она мне всегда помогала!

— А кто тогда? Ну кто? Помнишь, она сказала: «Вы у меня не обрадуетесь». Вот и отомстила. Как злая колдунья из сказки.

— И что же нам теперь делать? Сейчас она приедет.

— Вот тогда и посмотрим…