Эти гладкие, чуть розоватые губы виделись девушке кровавая линией на белоснежном снегу. В каждом изгибе, в каждой складочке улыбки Опал, Фиалка видела перст смерти, указывающий ей прямо в лицо.

- В клетку, - слова били, словно камни, сорвавшиеся с вершины холма и обратившиеся оползнем.

Даже помыслить о неподчинении было невозможно.

Втиснуться в эту крохотную клетку троим было непросто. Энни спокойно вошла внутрь, как впрочем и Мартин, но когда артист протиснулся следом, девушку вдавило в колючие прутья, лишая возможности не только шевелиться, но и дышать.

Опал с силой захлопнула дверь, и всю клетку тут же накрыл непроницаемый полог из густой листвы, погрузив безвольных пленников в кромешную тьму.

В этой давящей черноте мысли и переживания обрушились на Фиалку с новой силой. Казалось, что та стена, отделяющая сознание девушки от собственного тела истончилась или даже пропала, но теперь это не имело значения. Вдавленная в шершавые деревянные прутья, обездвиженная, Энни не могла ничего поделать. Только чувствовать и думать. Думать о таком нужном и желанном глотке воздуха.

Клетка зашаталась, затряслась, словно подпрыгивая на месте, а затем рванулась вперед, сопровождаемая оглушительным хлопаньем исполинских крыльев. Ощущение падения молниеносно вышвырнуло из головы прочие мысли, оставив только древний животный страх.

Энни хотела кричать, орать от страха, но не могла. Не хватало воздуха, а вдохнуть поглубже не было никакой возможности. Пленников, зажатых извивающимися ветвями их крохотной темницы, яростно мотало из стороны в сторону. Ревел ветер, со свистом прорываясь сквозь невидимые щели полога, орал Гарри, единственный, кто, видимо, ещё мог дышать в этой проклятой западне.

Мгновения текли одно за другим, а этот пугающий полёт в темноте всё длился и длился. Постепенно ужас отступил, растворившись в черноте небытия. Вслед за страхом канули в пустоту и ощущение тесноты. Девушка словно вновь оказалась отсечена от собственной плоти и парила в непроницаемом пузыре.

Что происходит? Куда их несут? Почему?

Сотни вопросов безудержно выли в голове у Фиалки, но ни на один из них у девушки не было ответов. Всё еще хотелось верить, что Полдон исполнит своё обещание, что все происходящее - просто предосторожность, но вера эта была ничтожно слаба.

Единственное, что позволяло Фиалке сохранять присутствие духа - это копье, что больно впивалось древком в руку девушки, и глухое биение сердца Странника, хрипло дышащего у неё за спиной.

Этот тихий, повторяющийся стук разгонял назойливо визжащие вопрос. Энни впитывала каждый звук, каждую крупицу тепла, что дарила эта навязанная близость. Было что-то спокойное, завораживающее в этом неровном биении, в этом сдавленном, хриплом дыхании. Что-то умиротворяющее и волнующее одновременно.

Внезапно ритм, в котором болталась их маленькая клетка, изменился. Вновь оглушительно захлопали крылья огромной птицы, Энни вновь ощутила развернувшаяся под ногами бездну, сильный удар, больно отозвавшийся в затёкшем теле. А потом полог, закрывавший клетку лопнул, обрушив на пленников всю ярость осеннего солнца, изумрудной зелени, незнакомых запахов и звуков.

Дверца клетки распахнулась и люди вывалились на мягкий ковер опавших листьев. Оглушенные, ослепленные, не способные пошевелить даже пальцем, они безвольно лежали, жадно глотая восхитительный, насыщенный пьянящими ароматами хвои и диких цветов, воздух.

Песня эльфийской речи пробилась через звон окружающего мира. Энни узнала голос Опал. Эльфийка явно раздавала указания и кого-то торопила.

Чьи-то сильные, холодные руки вцепились в плечи девушки, рывком поднимая с земли и ставя на ноги. Свет вновь вцепился в её привыкшие к темноте глаза, словно тысячи раскаленных игл.

Опал продолжала плести музыкальный узор слов, вновь пленяя и сковывая волю пленников, хотя в этом не было особой нужды.

Сквозь слёзы, непрерывно льющиеся по щекам, Фиалка едва могла различить высокий силуэт этой надменной и властной эльфийки, чьи-то подвижные тени, яростную зелень окружения.

Девушка ощущала ноющую боль во всём теле, которая не проходила, а лишь нарастала с каждым мигом всё сильнее и сильнее. Горели скрюченные пальцы, ныли руки, изнывала от боли спина и шея.

Только все эти переживания были отброшены на второй план одной яростной мыслью - копьё пропало. Энни больше не ощущала его в своих пальцах. Возможно, оно валялось где-то совсем рядом, но паническое ощущение утраты и беззащитности пожирали Фиалку.

- Моё... копьё... - глухой шёпот сорвался с её пересохших уст, но никакого ответа не последовало.

Раздался скрип тяжёлой двери. Свет уже не так яростно терзал глаза, и девушка смогла различить в широком дверном проёме фигуру широкоплечего эльфа с какой-то странной колотушкой в руках.

Быстрым, пружинящим шагом он подошел к пленникам. Широкий кожаный фартук, заляпанный тёмными, жирными пятнами, перетягивал тонкую талию этого Фэйри. Энни внезапно вспомнился мясничий фартук отца.

Эльф оценивающе оглядел выстроенных в линию людей, хмыкнул, скривив свои тонкие бледные губы, и пропел несколько резких нот. Сильные руки, что удерживали девушку, тут же поволокли её куда-то в сторону открытой двери.

Обернувшись, Энни заметила, как еще один эльф тащит Гарри. Опал и мужчина в фартуке остались стоять рядом с Мартином, ведя свой мелодичный разговор.

- Мартин! - прохрипела девушка, пытаясь вырваться из железной хватки, но её попытки были напрасны.

Опал кивнула, лучезарно улыбаясь и направилась к чудовищной птице, а мужчина занёс руку с колотушкой над головой странника.

Раздался глухой удар и Мартин безвольным кулём упал на зелёный ковер листвы.

==========

- Мартин! - отчаянный крик сорвался с уст девушки.

Её бесцеремонно протащили через дверной проём в просторное помещение, полное соблазнительных ароматов, больших печей и шкафов с всевозможной кухонной утварью.

Энни пыталась сопротивляться, вырывалась изо всех сил, но ничто не могло разорвать хватку нечеловечески сильных рук.

- Мартин! - она продолжала яростно шипеть и царапаться. - Пусти меня, свинья! Пусти!

Эльф не обращал на её крики и дёрганья никакого внимания. Он даже не посмотрел на неё, просто продолжал тащить сквозь ряды широких столов, на котором его собратья усердно орудовали ножами, шинкуя всевозможные травы и фрукты. Никто из них не поднял головы, не оторвал взгляд от своего занятия, словно визги и угрозы тут были самым обычным делом.

Где-то позади раздался могучий рёв артиста, от которого зазвенели сковородки и тарелки. Вслед за этим яростным рыком девушка услышала певучую эльфийскую речь, тон которой не оставлял никаких сомнений - это была отборная брань.