Пальцы до боли впивались в грубое древко копья, словно это было единственным спасением от ужаса содеянного.

- Пошли, - скомандовал Курт и, согнувшись, стал медленно красться по широкому коридору.

Впереди маячил свет. Он плясал, словно живой, вырываясь из широкого дверного проёма.

Беглецы медленно двигались вперед, прижимаясь к холодной стене и настороженно вслушиваясь в каждый шорох.

- Я всё понимаю, господин Оакаль-силириан, но и вы поймите меня, - раздавшийся из проёма голос заставил Фиалку вздрогнуть.

Она сразу узнала этот скрипучий, но всё же ловко управляющийся со словами всеобщего языка, клёкот. Без сомнения, в нескольких шагах от беглецов находился сам хозяин этого каменного дома, одноглазый ящер, господин Кль-Такан.

- Я потратил немало камней на выкуп этого мяса. Не могу же я отдать вам его просто так, по одному заявлению, что это ваша добыча.

Раздался скрип и бульканье нескольких глоток. Курт, подползший к самому проёму, осторожно заглянул за угол, а затем беззвучно переполз на другую сторону и махнул рукой девушке.

Энни последовала его примеру, сжимая копьё в ноющих пальцах. Перебегая открытое для обзора место, она успела заметить множество чешуйчатых спин, собравшихся на одной стороне большого открытого очага, огонь которого и давал этот живой пляшущий свет.

Все ящерицы были явно заняты обсуждением. Они что-то кряхтели и рычали на своём пугающем наречии, совершенно не глядя по сторонам.

Оказавшись с другой стороны проёма, девушка выдохнула и поползал дальше, вслед за пленником.

- Может быть вы уступите мне её за половину цены? - раздался второй голос, певучий и мелодичный. - Всё-таки я ваш постоянный клиент и впереди у нас долгое и плодотворное сотрудничество. Будет печально, если оно прервётся из-за одного неприятного недоразумения.

Этот голос поразил девушку, словно молния - одинокое дерево. Она замерла и резко повернула голову назад.

Этого не может быть! Неужели?!

- Ты что? - зашипел Курт, хватая Энни за руку. - Быстрее! Идем!

Фиалка вздрогнула и отогнала непрошеные мысли. Просто показалось.

Они быстро преодолели остаток коридора и вновь оказались перед лестницей, ведущей куда-то наверх.

Лестница завершалась массивной дверью, оббитой железными полосами. Тяжелый кованный замок смотрел на беглецов презрительно и насмешливо.

Мужчина достал из складок своей изорванной одежды связку ключей надсмотрщицы, выбрал самый массивный и вычурный ключ и легко отпер пугающую преграду.

В открывшемся помещении было темно. Даже темнее, чем в той комнатушке, где держали Курта, Солью, и куда отвели Фиалку. Из черноты выступали массивные грани мебели, рассмотреть которую издали не представлялось возможным.

Курт зашел в комнату первый. Высоко поднятая свеча осветила серые каменные стены, грубо обработанное дерево массивного стола и пары кривоногих стульев. Веселые блики заплясали на грудах всевозможного хлама, подсвечников, столовых приборов, украшений и прочей самой разнообразной мелочи, сваленной в большие кучи вдоль стен.

Большинство вещей были серыми, с холодным металлическим отблеском, но некоторые отливали желтизной осеннего солнца.

Девушке приходилось слышать о таком металле, хотя лично увидеть даже маленький гвоздик не довелось. Тётушка Марта называла его золотом, но произносила это только шёпотом и только в темноте. В Селении говорили, что Высшие забрали всё до последней крохи и строжайше наказали найденное золото стаскивать им.

Эти глупые и ненужные мысли, внезапно возникшие в голове у Энни, подействовали успокаивающе. Сразу вспомнилось тепло очага Большого Дома, куда она сбегала по вечерам из ненавистной лачуги, страшные сказки и запах топлёного молока.

- Проклятый ящер! - приглушенная ругань пленника развеяла морок прошлого.

Девушка подошла поближе и, прикрыв рукой глаза от слабого, но тем не менее слепящего света, всмотрелась в дальнюю стену и невольно содрогнулась.

Вся стена, от самого пола до теряющегося в темноте потолка, была увешана узлами волос. Сотни тысяч узелков покрывали холодные камни плотным и пёстрым ковром.

- Проклятье! - снова выругался Курт и подошел к стене вплотную. - Не найти!

Фиалка поёжилась и отвела взгляд. Вокруг стояли массивные столы, заваленные бумагами, коробочками и перьями. Одна из них показалась Энни знакомой.

Повинуясь какому-то внутреннему зову, она подошла ближе. Да, это была та самая коробочка, в которую Белая спрятала отрезанные фиолетовые пряди.

Трясущимися от волнения и страха руками, Фиалка окинула крышечку. Её волосы были еще там, аккуратно связанные в один толстый хвост.

- Сожгу здесь всё, - причитал Курт, продолжая высматривать среди тысяч узелков один единственный. - Черт с ним. Пусть лучше всё сгорит.

Девушка слушала в пол уха. Она медленно вела кончиками пальцев по отрезанным волосам, раз за разом гладя их. Странная горечь наполнила горло, словно сотня малюсеньких иголок, что вонзались в плоть, вызывая невольные слёзы.

- Нашла? - голос пленника раздался над самым ухом. - Давай подожгу.

- Нет! - взвизгнула Энни, вцепляясь в тугой хвост и отскакивая в сторону. - Не тронь!

Курт вздрогнул и принялся яростно шипеть на неё.

- Не кричи, дура! - он попытался ухватить Фиалку за руку, но девушка отскочила еще дальше, прижимая моток фиолетовых волос к груди. - Нужно избавиться от них! Иначе нас отследят!

Их спор был прерван резким клокочущим рыком, прокатившимся по каменным коридорам дома.

Лицо Курта внезапно вытянулось и так побледнело, что стало походить на перекошенное лицо Бледной.

- Тревога! - прохрипел он и, в один длинный прыжок оказавшись у стены, принялся поджигать волосяные узлы пламенем свечки.

Сухие пряди моментально начали тлеть, а через пару мгновений веселые огненные язычки радостно заплясали, озаряя комнату своим танцующим светом.

Пленник ухватил Фиалку под локоть и силой потащил из комнаты.

Дом ожил. Стены буквально дрожали от гула множества рычащих голосов и стука когтистых лап по холодным камням.

Беглецы скатились по лестнице, всё еще стараясь не шуметь, хотя получалось не очень хорошо. У них за спиной полыхал кабинет - крохотные огоньки стремительно набирали силу и превращались в бушующий и голодный поток огня.

Энни продолжала сжимать копье одной рукой и прижимать к сердцу фиолетовый хвост другой. Древко её оружия глухо бряцало, то и дело задевая стены и пол. Курт вздрагивал при каждом звуке, но не говорил ни слова.