Я не уверена, как осмыслить то, что он говорит.

Какое-то время Чейз наблюдает за мной, но ничего не говорит. В какой-то момент его взгляд опускается на мои губы, а потом снова возвращается к моим глазам, и я думаю о том, что он может поцеловать меня, или, по крайней мере, хочет это сделать. И огромная часть меня надеется, что он сделает это.

Отклонившись, он с трудом сглатывает и создает между нами дистанцию.

Ладно, ну, возможно, я не так все поняла. Мы не можем это сделать?

Он не отвечает.

— Ты все еще не объяснил, почему ты здесь? Как так получилось, что, кроме меня, тебя больше никто не может видеть? — спрашиваю я, желая услышать ответ. Я так нервничаю из-за того, что он может исчезнуть, как в прошлый раз, но, пока что, он все еще здесь, и мне нужно знать, что именно нас связывает. Я знаю, что это, скорее всего, любовь, чем просто сильная связь. Как бы еще он смог вчера спасти меня?

— Потому что мы — сильные души, — повторяет Чейз.

— А поточнее?

— У каждого человека есть душа, но только у избранных есть дар быть сильной душой, — объясняет он. — Они созданы, чтобы быть вместе, и им суждено находить друг друга в каждой из жизней. Они произошли от греческих богов… созданы для вечной любви. Эти души, соединенные друг с другом, не всегда умирают вместе, но одно остается неизменным: в каждой жизни они будут связаны любовью.

Я не уверена, что на это ответить, поэтому просто молча таращусь на него.

— Знаешь, как говорят, «глаза — это зеркало души»? Ну, для нас это так и есть. В то время, как наша внешность с каждой новой жизнью будет меняться, единственное, что всегда будет оставаться неизменным, это наши глаза.

— Так что, мы… — я замолкаю, пытаясь осмыслить, что все это значит. Если это правда, то это многое объясняет. Тогда неудивительно, что я сразу же положила на него глаз в детском саду — я ощутила такую огромную связь с ним и его прекрасными карими глазами.

Э-э-э, погоди-ка, мы были вместе в других жизнях?

Чейз кивает.

— У нас их было много, хоть обстоятельства и меняются. Мы были созданы, как сильные души, с предназначением всегда быть вместе.

— И какой урок я должна выучить в этой жизни? Просто все выглядит так, будто я продолжаю совершать одну ошибку за другой.

— Если честно, я не знаю, но что я знаю точно, тебе еще так многому предстоит научиться и прожить так много жизней.

— Что насчет тебя? Что было твоей задачей?

— Спасти тебя, — он наклоняется и касается моей щеки, его легкое прикосновение отзывается во мне покалыванием по всему телу. — Моя душа принесла себя в жертву ради тебя.

Я улыбаюсь, потому что он выглядит таким убежденным и уверенным, когда отвечает на этот вопрос. Это просто… в этом весь Чейз. С того дня, как мы познакомились, он всегда вставал на мою защиту.

— Должна ли я поблагодарить тебя?

Он тоже улыбается.

— Это было бы мило с твоей стороны.

Я улыбаюсь шире, но в этом всем для меня еще так много всего непонятного.

— Я не совсем понимаю… так что, получается, не все души созданы друг для друга, ну, знаешь, как пара?

— Именно так. Сильные души отличаются от обычных. Скажем так, они были «выбраны» и им предначертано проходить путь вместе, — объясняет мне Чейз, глядя на меня, пока медленно произносит: — В каждой новой жизни они обязательно соединяются. Когда один умирает, они никогда, по-настоящему, не уходят, потому что даже в смерти их предназначение остается прежним. Одно из предназначений — это спасение другого, и если они умирают, у них есть возможность дать знать своим вторым половинкам о своем присутствии, если те нуждаются в этом.

— Получается, это происходило и раньше?

— Ну, да, судя по тому, что я смог увидеть. Я увидел множество наших совместных жизней. Однажды ты спасла меня из горящего здания. Ты умерла, и только благодаря твоей жертве я выжил. Это объясняет, почему у тебя сейчас такой страх перед огнем, — он замолкает, и я выпучиваю глаза. Я ненавижу огонь. Я делаю короткий вдох и ощущаю привкус дыма в горле, как происходит каждый раз, когда я остаюсь одна, даже на пляже. Но я никогда не говорила никому об этом. Даже Чейзу. — В одной из жизней я был наркоманом и настоящим говнюком. Так или иначе, в одну дрянную ночь я попал в ужасную автомобильную аварию, и ты была парамедиком, которого вызвали на место аварии. Ты помогла мне той ночью, а потом навещала меня в больнице, где у нас зародилась дружба. После этого ты помогла мне побороть мою зависимость, и, в конце концов, наша дружба переросла в любовь.

— Чем это все закончилось?

— Двумя замечательными детишками. Мы умерли в преклонном возрасте… вместе.

— Так, после смерти мы все равно вместе?

— Да, когда один умирает, вторая половинка, в каком-то смысле, всегда рядом. Как в нашем случае, так должно было все случиться. Нам обоим суждено было быть там той ночью, и у моей души был выбор, выжить или умереть в той аварии. Если бы я выжил, то остался бы парализованным, и из-за чувства вины ты бы покончила с собой, как пыталась сделать это вчера на пирсе. Моя душа видела это. Я бы не смог спасти тебя, поэтому я выбрал смерть, потому что это означало, что я мог бы быть рядом, когда был бы тебе больше всего нужен.

Я киваю и отстраняюсь, нуждаясь в воздухе.

— И… вау. Ты, на самом деле, умер, чтобы спасти меня.

— Да.

Так трудно осмыслить, как это может быть правдой, и я продолжаю думать о сотнях возможных вариантов.

Я сажусь ровнее и поворачиваюсь лицом к нему.

— Но, если мы были созданы друг для друга, разве не должны были умереть вместе? Просто, это кажется таким печальным, потому что, если мы связаны как одно целое, почему второй половинке приходится продолжать проживать свою жизнь и так страдать?

— Нет, потому что, если все, кто был избран, будут умирать вместе, это будет прекрасно, да, но наша задача развиваться и учиться в течение каждой своей жизни, что стало бы бессмысленным без боли и грусти.

Я хмурюсь от этих слов.

— В нашей ситуации должно быть исключение. У каждого есть свой предел.

Как у меня.

— Конечно, страдание — это боль, но так же и любовь, — он говорит это так, будто у него опыта намного больше, чем у семнадцатилетнего подростка, каким он является. — Куинн, ты должна помнить о том, что это не твоя вина. Я сделал этот выбор, чтобы быть с тобой вечно. Мое предназначение — спасать тебя. Твое предназначение — жить. Именно поэтому ты не должна пытаться покончить с жизнью, чтобы быть со своей второй половинкой. Нельзя шутить с судьбой.

Что я должна сказать? Он серьезно думает, что я смогу просто продолжать жить своей жизнью, зная, что мне придется это делать без единственного человека, с которым я, образно говоря, связана?

Чейз вздыхает. Все еще сидя на коленях рядом со мной, делает еще один глубокий вдох и упирает руки в мои бедра.

— Не растрачивай тот дар, что был тебе дан. Тот факт, что я достаточно сильно люблю тебя, чтобы пожертвовать собой ради тебя, должен быть достаточной причиной продолжать держаться. Сделай это ради меня. Я умоляю тебя, пожалуйста, помни о том, что я сделал, продолжай жить за нас двоих и будь счастлива. Я не знаю, как долго смогу находиться так с тобой, но что я знаю точно, мне нужно, чтобы ты пообещала мне, что продолжишь жить без мыслей о том, что между нами все кончено, и больше никогда намеренно не сделаешь ничего, что могло бы привести к твоей смерти.

— Это так нечестно. Я должна продолжать жить, когда ты мертв. Почему я? — я чувствую, как горят глаза от слез, а в горле снова встает ком. Я разворачиваюсь, и ком в горле спадает, когда вижу озадаченность на его лице. — Почему нельзя было умереть мне, а тебе остаться жить?

Он не хочет, чтобы я отводила от него взгляд, поэтому кладет ладонь на мою щеку.

— Чем моя жизнь лучше твоей? — спрашивает он хриплым голосом, продолжая удерживать мой взгляд. — Ты не понимаешь, Куинн, что так же сильно, как ты любишь меня, так же и я люблю тебя. И пока ты думаешь о том, что я заслуживаю жить, я верю в то, что этого заслуживаешь ты. Ты не осознаешь, что из нас двоих, ты всегда будешь более сильной душой? Каждый раз, снова и снова ты жертвуешь собой ради меня, — его глаза наполняются слезами, и я думаю, что он может заплакать. Я чувствую бушующие в нем эмоции, и они настолько сильные, что я начинаю чувствовать их внутри себя. Вначале они нечеткие, а потом меня ударяет теплота, все мое тело омывается волной жара. — Мы были созданы как одно целое. Все, что есть я, есть ты. Никто из нас двоих не важнее другого. Ты всегда будешь более сильной половинкой. Я так сильно не хочу оставлять тебя, но мне придется это сделать, и это так сложно, так чертовски сложно, детка.