В болото Виктор не торопился заходить, шел по его краю, по обрывам сопки. Ноги быстро уставали, и Зина с бородачом начали быстро терять взятый в начале темп ходьбы, стали громко дышать, чаще останавливаться для передышки.

- Может, тогда по болоту пойдем?

- Оно топкое? - спросил у Муравьева бородач.

- Есть немножко.

- Ну, дед, чего тогда глупые вопросы задаешь. Идем, только не беги, как пес, нужно прийти в себя. Давай.

Зина шел за бородачом и все время молчал, что заметно нервировало бородача. Он стал все чаще и чаще оглядываться, так, между прочим, то на дерево посмотреть, то на куст, а сам при этом косил глаза на Зинченко. А Зина делал вид, что равнодушен к дружку и погружен в мысли, идет и о чем-то думает.

Через час, может, и меньше, бородач не выдержал и, сделав шаг в сторону, якобы для того, чтобы поправить штанину в сапогах, пропустил вперед себя Зину. Но от этого они быстрее идти не стали. Зина шел еще медленнее, чем бородач.

А потом сам стал все чаще и чаще оглядываться, с опаской поглядывая на своего дружка.

- Что-то сказать хочешь, Зина? - не выдержал бородач и остановился.

- А-а, - махнул рукой тот, - устал я, нужно передохнуть. - Стой, дед.

Муравьев остановился, и уселся на торчащее из земли корневище.

- Что так на меня смотришь? - не сводя глаз с бородача, спросил Зина.

- А не ты ли это там Длинного по баклажану прикладом двинул, а? - исподлобья посмотрел на своего дружка бородач.

- Дурак, что ли? - напрягся всем телом Зина.

- А чего сразу испугался так, а? Ха-ха.

- У тебя, что, Искрин, крыша поехала.

- Во-от, как, сразу и фамилию мою вспомнил, - прошипел как змея бородач.

- Да, пошел ты.

- Вот, вот, Иван Петрович, я смотрю, и никак не пойму, где твоя гордость и заносчивость делась, а? То все петухом, павлином ходишь. А здесь, на тебе, сдулся!

- А перед кем здесь важничать? - тут же нашелся с ответом Зина.

- Вот, и я о том же. Длинного, значит, убрал, теперь можно и меня. Да? Но знай, пузырь, все сваловское на мне записано, и братва меня поддержит, а не тебя. Понял? Это мы так тебя с собою взяли, чтобы у братвы раньше времени догадки не пошли, кто после Свала станет хозяином. Все думают, что ты. Значит, когда вернешься, то тебе и каюк придет. Так что, держись меня. Я помню твою доброту ко мне, живым оставлю. Будешь мне псом служить. Меня не станет - тебя не станет, понял? - и, поднеся клинок ножа, непонятно откуда появившийся у него в руках, к горлу Зины, задержал его, уткнув его в кадык Зинченко. - Понял?

Лицо Зины от напряжения стало бордовым.

- Не слышу, кивни головой.

- Так, воткнусь, - высоко подняв свой подбородок, прошептал Зинченко.

- То-то. Я знаю, что ты умный. Знаю, поэтому ты мне и нужен.

- Рад, - ответил Зинченко.

- Ну, и ладно, - отвел нож от него бородач. - Смотри, теперь мы с тобой повязаны. Длинный покинул нас. А он был твоим врагом.

- Догадывался, - присел на корточки, не спуская глаз с бородача, Зинченко.

- По патронам? - ухмыльнулся бородач.

- Не только по ним. Они-то и стали доказательством тому, зачем вы меня взяли с собой.

- Не мы, а Свалов. Он всем управляет. И лучше для тебя и для меня, чтобы он еще пожил. Хотя бы, малость. Твоя голова нужна, кое-что нужно поправить, а не то, полезут те, - махнул он в сторону головой. - А они - ребята ушлые.

Винтовка выпала из дрожащих рук Зины.

- Успокойся, Иван Петрович, мое слово - закон.

-3-

Через полчаса ходу, Михаил отметил, что Виктор их вел назад. Нет, это ему не показалось, он хорошо помнит ту вывернутую из ствола молодой осины ветку. Потом сухой потрескавшийся ствол сосны с обсыпанной под ним толстой корой.

Можно, конечно, остановить Муравьева и сказать о том, что он ошибся, но это опасно. Михаил прекрасно понимал, что Зина и бородач очень напряжены в отношениях между собой, и любая возникшая "трещинка" между ними может им с Муравьевым только навредить.

Остановка у вывернутого корневища, которое Виктор решил обойти по болоту, возмутила бородача, и он, громко выругавшись на деда, стал подниматься вверх по бугру.

- Так, здесь болото-то сухое, Сергей Вячеславович, - окрикнул бородача Муравьев. - А там запыхаетесь, мох там не держит, поскользнетесь.

И это тут же произошло, бородач, стоя на мху, поехал вниз и, упав на локоть, выматерился, но тут же рассмеялся. А за ним и все.

Напряжение спало.

- И сколько нам еще идти, дед? - спросил бородач.

- Да, долго. Часа три-четыре. Я вот боюсь, что за оленем волк идет, может, мишка. Стадо-то небольшое.

- Не понял? - не сводил глаз с Муравьева бородач.

- А, вот, смотри, - и дед ткнул пальцем в землю. - Видишь?

- Что? - смотря под ноги, спросил Искрин.

- Да, вот же, мох изодран, это - олеша прошел. Стадо небольшое, шел быстро, вон, как мох изодрал и в болото пошел. А обычно идет по его краю, знает он его. А если прямо пошел, то кто-то его пугнул, и стадо разошлось в стороны по небольшим группам. Вот, о чем я.

И только сейчас обратил Михаил внимание на нервозность в словах бородача.

- Ты что-то мульку тянешь, дед, - сплюнул Искрин. - Зина, а ты что думаешь, а?

- Деда слушать нужно, - сухим голосом произнес он.

- Тоже дрейфишь?

Зинченко на очередной укол бородача не ответил.

- И что предлагаешь, дед?

- А идти по олешему следу. Он трясину обойдет.

- Обойдет, говоришь? Ну, смотри, дед.

Ноги тут же стали мокрыми. Михаил на это уже перестал обращать внимание, привык. Лишней обуви нет, и к предложению померить обувь Длинного, он отнесся отрицательно. А свои кроссовки по приказу Виктора оставил у дороги на Нагиришь, заберет их, когда Кузьма за ним придет.

Мох сильно проваливался под ногами. Через два-три десятка шагов они наткнулись на огромное вывороченное корневище. За ним, шагов через десять - снова. Лес в болоте стоит тонкий, но рослый, деревья метров пять в высоту, а толщина их с кулак, не больше. Крона, так себе, в три - четыре ветки и лысая.

Бородач провалился в болото. Виктор с Зиной с трудом его вытащили из ямы. Оказывается, здесь болотная жижа покрыта сверху тонким слоем мха, и не поймешь, за что тогда держатся своими корнями растущие здесь деревья.

- Колдовское болото, - фыркая и отряхиваясь от грязи, сказал бородач. - И долго еще так?

- Вы, э-э...

- Сергей Вячеславович, - напомнил свое имя и отчество бородач.

- ...Спасибо, - смутился Муравьев. - Темнеет, нужно торопиться, а не то.

- Фу, - взмотнул головой бородач, - что-то херово мне, - и, облизывая губы, посмотрел на Муравьева. - Долго еще?

- Вы смотрите, как я иду. И повторяйте все движения за мною. А то снова найдете яму, а их здесь..., - и показал головой на корневища, торчащие со всех сторон.

- Это, что их так?

- Не знаю. Говорят, что здесь ураган прошел небывалый в начале века. Повыворачивал он эти деревья. А от них и ямы пооставались.

- Ну, давай, дед, кого ждем? - поднялся во весь рост бородач.

И снова двинулись. Шли медленно, повторяя движения Муравьева. Вернее, их повторял бородач, Зина - его движения, Михаил - Зинченко.

Не раз проваливался и сам дед, но самое большее по пояс, а за ним и все, так как боялись более глубоких ям, многие из которых покрыты мхом и черным перегнившим торфом. А он хуже смолы втягивал в себя наступившего в него человека и, если бы не руки рядом идущих с ним людей, вытягивающие его тонущее тело, то не спасся бы сам.

На небольшом островке остановились.

- Только недолго, Сергей Вячеславович. Здесь ни костра не сделать, чтобы осушиться, и спать можно, только сидя. А до Каменного медведя, куда Свалов прилетит, еще километров пять, два из них по болоту, не меньше.

- Ну, тогда вперед, - скомандовал бородач.

А солнце уже зашло за кроны леса. Почти совсем. И воздух становится каким-то непонятным, словно влага. Хотя, и тумана нет, а, вот, боковым зрением смотришь на него, хлюпает, как вода, стекающая с пленки. И не каплями, а целыми лужицами, бегущими между пленкой.