— Правда, для тех, кто не умеет столь мастерски смягчать разногласия, — с ядовитейшей и злобной улыбкой сказал Винслоу, — их суть выглядит гораздо резче: будем ли мы разговаривать в открытую или немедленно начнем шептаться по закоулкам и плести интриги.

— Теперь уже не как медик, а как член Совета, — вставил Кроуфорд, — я утверждаю: будет очень глупо, если мы не используем оставшиеся несколько месяцев для подготовки к выборам.

— С этим-то все, по-моему, согласны, — сказал я. — Нам просто надо решить, уместно ли обсуждать будущие выборы на официальных собраниях.

— Тайные шепотки — против открытых переговоров, — определил Винслоу, и губы Найтингейла искривила ухмылка.

Деспард-Смит явно не знал, как поступить.

— В моей долголетней практике не было подобного случая, — признался он.

И тут вдруг заговорил Пилброу — очень быстро и необыкновенно горячо:

— Неужели вы не понимаете… да как же можно обсуждать на официальных собраниях выборы нового ректора… Когда председатель… когда ректор, который должен на них председательствовать, в это время умирает!.. В жизни не видел такой бесчувственности!

Сначала он никак не мог сформулировать свою мысль, но в конце концов это ему удалось. Однако все давно уже привыкли не обращать внимания на его слова: не успел он замолчать, как заговорили одновременно Кристл и Браун, а их голоса перекрыл в свою очередь голос Джего — напористый и сильный, хотя довольно глухой: он звучал резковато и немного как бы гортанно. Но когда Джего хотел сказать что-нибудь важное, он умел заставить себя слушать. Я заметил в его не прикрытых очками глазах — очки он держал в руке — необычайную для него твердость.

— Я уверен, — проговорил он, — что мы сейчас услышали решающее слово. Господин Пилброу — не в первый уже раз — продемонстрировал нам чувства истинно благородного человека. Господин председатель, ректор нашего колледжа, который сейчас болен, поручил вам быть его заместителем и председательствовать вместо него на собраниях. Мы знаем, что нам предстоит найти ему замену, хотя это вовсе не легко. Так давайте сделаем это достойно, не оскорбляя ничьих чувств, то есть не на собраниях, которые он все еще номинально возглавляет!

Когда Джего сел, в комнате воцарилась глубокая тишина.

— Ну вот, больше не о чем и говорить, — подытожил Рой Калверт.

— Я предлагал перейти к следующему пункту повестки еще десять минут назад, — сказал Кристл, с властным превосходством глядя на Деспарда. — И насколько я понял, господин Браун поддержал меня. Так не пора ли нам проголосовать? Я готов дожидаться этого хоть весь вечер.

Предложение Кристла было принято семью голосами против четырех: Пилброу, Джего, Браун, Кристл, я, Калверт и Льюк проголосовали «за», а Винслоу, Кроуфорд, Найтингейл и Гетлиф — «против».

Ни Деспард, ни Гей не голосовали.

После собрания я уловил ядовитую реплику Винслоу о «возвышенных джентльменах, которые ловко приспосабливают себе на потребу благородные чувства». Размышляя о голосовании, я решил, что оно походило на рекогносцировку перед выборами. Найтингейл поддержал наших противников — только ли из-за своей подозрительности по отношению к Брауну и Кристлу? Среди сторонников Джего он казался самым ненадежным. Деспард-Смит, скорее всего, должен был примкнуть к партии Кроуфорда. А Гей? От него можно было ждать чего угодно. Пилброу, видимо, собирался поддержать Джего. Это меня очень порадовало.

Через два дня колледж обошла записка Винслоу:

«Всем, кто не склонен голосовать за д-ра Джего, я предлагаю собраться у меня 22 января с. г. в 2 ч. 30 мин. пополудни для обсуждения возможной кандидатуры на должность ректора колледжа. Г. Г. В.»

Винслоу размножил эту записку в конторе казначейства и послал членам Совета. Она вызвала в колледже много толков.

— Невозможный человек, — сказал Кристл. — Вечно он норовит превратить колледж в балаган.

— Похоже, что ближайшие месяцы будут у нас довольно бурными, — заметил Браун.

Джего посетовал:

— Мне бы попридержать язык — так нет же, всегда я всех против себя восстанавливаю…

И меня, и Калверта обслуживал Бидвелл, но жил Калверт не по соседству со мной в первом дворике, а в старинной башне между двумя внутренними двориками, над кухней колледжа, так что окна его гостиной выходили во второй дворик — как раз туда, где располагались комнаты Винслоу. Мы договорились с Калвертом, что двадцать второго января я приеду к нему сразу после и Пилброу. Пилброу жил здесь уже пятьдесят лет и говорил, что этот домик какой-то манускрипт; настольная лампа, закрытая опаловым стеклянным экраном, освещала конторку мягким рассеянным светом.

— А я все поглядываю на лестницу Винслоу, — сказал Рой. — Пока никто не появлялся.

— Подожди-ка минутку, — добавил он, — я сейчас дочитаю, тут говорится про неизвестного мне мученика.

Через несколько минут он подошел к окну, и мы вместе принялись вглядываться в ростепельную январскую мглу. Напротив его окна возвышался поразительно изящный домик со служебными квартирами Винслоу, Кристла и Пилброу. Пилброу жил здесь уже пятьдесят лет и говорил, что этот домик до сих пор действует на него так же умиротворяюще, как и тогда, когда он увидел его в первый раз.

Было двадцать пять минут третьего.

— Пора бы уже появиться нашим врагам, — заметил Рой.

И сейчас же из первого дворика неспешно вышел Винслоу. Он, как и обычно, был без пальто, в черном пиджаке и полосатых брюках — пальто он надевал только уходя из колледжа. Его странно большие ступни тяжко и уверенно попирали каменные плиты.

— Ага, главный враг появился, — сказал Рой. — Ну и глупо же он будет выглядеть, если никто к нему не придет!

Роя томило нервическое нетерпение, но тревоги он не чувствовал. Фактически он почти никогда не тревожился — даже зная, что его ждут самые неприятные новости, — вместо тревоги или беспокойства он ощущал только нетерпеливую возбужденность. Вот и сейчас ему не терпелось поскорее узнать, сколько у Джего противников.

Винслоу скрылся за своей дверью.

— Да, ядовитый тип, — сказал Рой. — Но мне он все равно нравится. Да и тебе, как я замечаю, тоже.

Деспард-Смит, в шляпе англиканского священника и длинном пальто, появился сразу же после Винслоу — он вышел из третьего дворика.

— Этого следовало ожидать, — сказал я.

— Было бы гораздо хуже, если б он скрыл свои намерения, — заметил Рой.

Через несколько секунд тем же путем, что шел Винслоу, стремительно прошагал Фрэнсис Гетлиф.

— Он-то мог бы быть и поумнее, — сказал Рой.

— У него есть веские причины не поддерживать Джего.

— А по-моему, он превращается с годами в ограниченного ортодокса.

Пробило половину третьего. Очень медленно, как бы нащупывая подошвами землю, из первого дворика вышел укутанный с ног до головы Гей, но его красные щеки ярко пылали, а борода казалась ослепительно белой.

— Господи, и этот туда же! — с досадой вскрикнул я.

Гею понадобилось несколько минут, чтобы пересечь дворик; у дверей Винслоу его окликнул вышедший из третьего дворика Найтингейл.

— Предатель? — не совсем уверенно спросил Рой.

Они о чем-то поговорили, и Найтингейл, отрицательно покачав головой, пошел дальше.

— Нет, как видишь, — ответил я.

А потом из третьего дворика появился Кроуфорд. Он опаздывал и поэтому шагал довольно быстро, но торопливости в его походке не ощущалось. «Сам жених!» — присвистнув, воскликнул Рой. Кроуфорд тоже поднялся к Винслоу.

— Интересно, Винслоу все еще надеется? — вслух подумал Рой. — Как по-твоему, может он надеяться, что сегодня ему предложат выдвинуть его кандидатуру?

— Иной раз человек на что-то надеется в глубине души, даже когда твердо знает, что никакой надежды у него нет, — сказал я.

— Именно, — согласился Рой. — Именно. Тем более что тут можно надеяться до семидесяти лет. (По Уставу ректор должен был уходить на покой в семьдесят лет.)