- Да. И не забудьте: стихи не должны повторяться!

Протяжные вздохи сделались громче.

Маша смотрела на ребят и понимала, как соскучилась по ним. Они расценили ее долгий взгляд как обычный приказ в начале урока: закрыть ноутбуки, убрать со стола все планшеты и телефоны. Завозившись, они нехотя исполнили ритуал, подчинившись негласному приказу. По крайней мере, пока учитель не увлечется рассказом. Потом можно будет под шумок снова достать что-нибудь, воткнуть наушники в уши.

- Вам это не мешает? - обычно спрашивала Мария Кирилловна, указывая на наушники.

- Нет, - нагло отвечал какой-нибудь оболтус, глядя ей прямо в глаза. - Знаете, так хорошо сочетается с вашим голосом!

- А что вы слушаете? - интересовалась Мария Кирилловна.

- Музыку из "Властелина колец", - уже немного смущаясь, отвечал нарушитель порядка.

Класс посмеивался, и Маша улыбалась, не находя в себе достаточно твердости, чтобы осадить наглеца.

Ее единственное оружие - спокойствие и легкая ирония. Укротить табунок шестнадцатилетних интеллектуалов можно было только шуткой, обращенной лично к нарушителю, тогда класс смеется не над бессилием преподавателя, а над незадачливым товарищем.

С каждым годом все труднее держать внимание и сохранять порядок в классе. Воспитанием дети не блещут. Они уже из дома приезжают такие, а здесь некогда и некому им объяснять азы приличного поведения. Нынешняя воспитательная система переживает кризис. Заниматься на уроках литературы разъяснением недостойного поведения Маша не желала: жаль было времени. Да и не ее это дело: целый штат воспитателей подвизался в интернате.

В этом учебном году она впервые услышала вопрос, от которого уже устали все ее коллеги с кафедры гуманитарных дисциплин:

- Зачем нам литература? Мы же математики. Зачем делать из нас филологов?

В прошлом году, когда эти ребята только приступали к учебе в интернате, Колосова давала им ознакомительную анкету. И среди прочих в ней был вопрос: "Нужно ли, на ваш взгляд, изучать литературу и зачем?" Нашелся только один оригинал, который написал: "Нет, мне это не нужно". Остальные так мудро рассуждали о значении литературной классики и называли ряд причин, по которым образованному человеку необходимо знать родную литературу! И что мы видим теперь?

Однако лекция шла своим чередом. Маша увлеклась любимым материалом и с недовольством вынуждена была остановиться, когда по классу пробежался смешок. Искать причину веселья пришлось недолго. Артем Жуков, сидевший на первой парте у окна, развлекал товарищей, натянув на один глаз пиратскую повязку. Вид его и без того был весьма колоритен: огромные светлые глаза под черными сросшимися бровями, внушительный нос, яркие губы и лохматая голова.

Мошенники, они знают, что Мария Кирилловна не может на них сердиться!

- Да, впечатляет! - сказала она, сдерживая смех.

Немного помолчав, дожидаясь, когда шум стихнет, продолжила лекцию. Первая пара далась с трудом. Когда Маша вернулась на кафедру, Ирина Николаевна, как всегда, модно и со вкусом одетая, сообщила:

- Маша, тебя искала Вера Сергеевна. Сказала, срочно.

Колосова, мечтающая дать отдых ногам, вынуждена была плестись к заведующей учебной частью. Вера Сергеевна была, как всегда, занята разговором по телефону, но сделала знак ждать. Маша потопталась на своих каблуках, но стоять уже не было сил, и она уселась без приглашения на один из стульев. "Сейчас перемена закончится", - с тоской подумала она.

- Мария Кирилловна, - Вера Сергеевна наконец-то положила трубку и обратилась к ней. - Мне опять звонила мама Коли Бородина из 11 "Б". Вы уж как-нибудь разберитесь с ней, она не успокоится, вы же понимаете.

- Почему она не встретится со мной? - тотчас завелась Колосова и вскочила со стула. - Я бы, может, поняла суть ее претензий. А так ничего не понимаю.

Вера Сергеевна помолчала, роясь на столе, достала какой-то листочек, посмотрела в него.

- Так. Бородина уверяет, что вы не укладываетесь в программу, что дети многого не понимают на ваших уроках. Еще недовольна дисциплиной в классе и вашими отношениями с учениками.

- Какими это? - округлила Маша глаза.

- Вам лучше знать, - недовольно ответила завуч.

- Но я не понимаю, - пробормотала Колосова, - почему она не хочет приехать поговорить со мной?

- Не знаю. В школе она бывает постоянно.

Коля Бородин москвич, а это особая статья. В советские времена москвичей в интернат не принимали, справедливо полагая, что у них и без того масса возможностей элитного образования. Теперь правила изменились, брали много блатных, которые мучились, не тянули программу, но с горем пополам оканчивали школу и шли в университет мучиться дальше.

Москвичи, как правило, были слабее иногородних, но амбициозней. К тому же постоянно ощущали поддержку родителей, которые близко, а не за тридевять земель, как у ребят, скажем, откуда-нибудь из Уфы.

Коля же прекрасно справлялся с программой первого курса университета по физике и математике, был эрудирован и начитан, умел высказывать свое мнение, а оно у него было. Колю Бородина интересно было слушать, интересно с ним спорить. Сочинения Коля писал сам, в отличие от большинства ребят, которые без зазрения совести сдирали все подряд из интернета. В конце концов, он был прекрасно воспитан и в этом выгодно отличался от других учеников. "Вышколен маменькой!", - одобрительно думала Колосова. И одевался Коля строго, приходил на уроки непременно в пиджаке и галстуке, в отличие от общежитских ребят, которым не зазорно было появиться в классе в футболке и чуть ли не в спортивных штанах и тапочках.

А что, формы нет, в чем хотят, в том и ходят. Эх, нужна, нужна форма! В этом Маша не сомневалась. Провинциальные ребята, кто и когда привьет им хороший вкус и манеры? Девочки по большей части одеваются вызывающе. Не потому что они распущены или невежественны. Просто так привыкли, и все так делают. Коротенькие юбчонки, глубокие декольте, прозрачные кофточки, высоченные каблуки. Возможно, им никто не сказал, что такая одежда неуместна и нелепа в учебном заведении, моветон. Возможно, у них другой одежды и нет. А была бы форма обязательной, вопрос отпал бы сам собой.

- Вы меня поняли, Мария Кирилловна? - вывела ее из задумчивости Вера Сергеевна. - Я на вас надеюсь. Избавьте меня от новых звонков Бородиной.

Маша покивала согласно, хотя не слышала последних фраз завуча, и отправилась восвояси.

- Да, и не забывайте вовремя заполнять электронный журнал! - неслось ей вдогонку.

На кафедре собрались преподаватели, которые работают по вторникам. Почти все филологи. Шум, как всегда, невообразимый. Педагоги народ крикливый, громогласный. И говорливый не в меру.

Обсуждали премьеру в театре, авангардную постановку "Евгения Онегина". Маша теперь редко бывала в театрах, просто не могла себе позволить билеты по нынешним ценам. Бывало, кто-нибудь из коллег приглашал или Милка раздобывала контрамарки, тогда Колосова и приобщалась к театральному искусству. Другое дело, что редко попадалось что-нибудь стоящее. Даже классику нынче ставили следующим образом: актеры виртуозно попрыгали, поскакали, что-то пропели, легко, ненавязчиво - и все. Вышел из театра, и тут же все выветрилось, будто и не было. А как же катарсис, по Аристотелю?

- Мне понравилось, - говорила Ирина Николаевна. - Так свежо, неожиданно. И текст хорошо звучит. Я просто послушала с удовольствием пушкинские стихи.

- Ну, если текст звучит, это уже кое-что, - согласилась Елена Александровна, самый опытный и самый старший преподаватель.

За исключением завкафедрой, который почти не появлялся в школе, двух историков и двух русистов, гуманитарную кафедру представлял женский состав. Впрочем, как и везде. Филологический факультет испокон века называют факультетом невест.

Прозвенел звонок, и Маша, не успев глотнуть чая, схватила тетрадки, рванула на урок. Терпеть не могла опаздывать. В 11 "Б" ее встретили более сдержанно, но ребята бодро подскочили, когда Мария Кирилловна вошла в класс. Смотрели на нее и улыбались, ждали команды сесть. Маша пробежала взглядом по лицам, обращенным к ней, отвечая на их улыбки. Коля Бородин был серьезен, как всегда, но вполне доброжелателен.