-Пойдёмте в кондитерскую, - предложила Кира, - чашка чая нам не повредит после такого холода.
Но девушка независимо выпрямила спину:
-Благодарю вас, но я уже пила сегодня чай.
-А мы ещё не пили, но вы же не откажетесь составить нам компанию? Мы с дочерью замёрзли, вот и погреемся. И подумаем вместе, может, я смогу вам помочь.
Девушка с надеждой глянула на Киру и резво поднялась со скамьи, отряхиваясь от налипшего на одежду снега. В жарком зале кондитерской у воспитанницы Сиротского института тут же потёк нос, снег стаял с воротника и мех неизвестного животного на нём повис мокрыми сосульками.
-Мы не познакомились, - улыбнулась начинающей согреваться девушке Кира, - меня зовут Кира Сергеевна, а эта барышня - моя дочь Шурочка.
-Матвеева Ольга Яковлевна, - представилась девушка. Кира не поверила своим ушам.
-Как? Как вас зовут?! - шевельнула она непослушными губами.
Хорошо воспитанная барышня постаралась скрыть своё удивление и ещё раз повторила:
-Ольга Яковлевна Матвеева.
Да, это было больше, чем совпадение! Кира молчала, молчала ничего не понимающая Ольга Яковлевна, даже Шурка притихла на своём стуле. Молчание затягивалось и становилось неприличным. Кира покашляла, прочищая горло:
-А можно взглянуть на ваши бумаги? - хрипло сказала она. Девушка с готовностью вытащила из муфточки перетянутый белой ленточкой рулончик. На Кирин взгляд, все документы были в идеальном порядке: свидетельство о рождении, паспорт, аттестат - всё настоящее, на казённой гербовой бумаге и с печатями. Кира задумалась. В её жизни было много разных чудесных совпадений, часть из которых была игрой того, кто однажды так необдуманно пошутил, создавая хитрую игрушку из человеческих жизней. Но, во всяком случае Кира так считала, всё уже осталось позади, игра кончена, головоломка собрана и разбита её собственными руками. И вот опять?! Или это всё-таки случайное совпадение? Потом она подумала, что уж не Олечка ли подаёт ей знак из своего чудесного далёка? Было время, когда и она, Кира, вот так же беспомощно стояла возле служебного входа в театр и, если бы не задушевная подруга Олечка Матвеева, неизвестно что с нею бы произошло в незнакомом городе.
Она вернула документы. Девушка медленно засовывала их в мокрую муфту и не поднимала глаз. Кире стало её жаль. И ещё она подумала, что если теперь во всём будет искать чьи-то злые происки, то так совершенно невозможно будет жить. Она тряхнула головой, отгоняя сомнения, и предложила Ольге Яковлевне Матвеевой поработать у них, и та с протяжным вздохом облегчения согласилась.
Теперь день Шурочки был расписан по часам: утренние занятия, прогулка, вечерние занятия - всё, как было недавно в Павловском институте у её гувернантки. Разве что питание не такое скудное, а вполне нормальное и здоровое. Ольга Яковлевна оказалась смешливой, живой и очень пугливой барышней, боялась всего: таракана на кухне, тёмных теней в парадном, строгой горничной Глаши. Но, оказавшись на должности Шуркиной гувернантки, она немного успокоилась, ревностно относилась к своим обязанностям, но без педантизма и чопорности. С девочкой она нашла общий язык, в дела "взрослых" не встревала, но если её просили помочь в чём-то, с радостью откликалась на просьбу. Конечно, в этом странном доме некоторые вещи ей казались странными. Например, то, что где-то вдали от семейства проживает супруг Киры Сергеевны, о котором никогда не говорят, но портрет которого висел в Шурочкиной комнате и, входя в неё, Кира Сергеевна непременно бросала быстрый взгляд на изумительно красивое лицо мужа. Иногда в беседах Софьи Григорьевны с Кирой проскальзывали странные словечки непонятного значения, а уж что придумывала Шурочка - уму непостижимо, воображение девочки было безграничным. Но Ольга Яковлевна считала, что отличное воображение является достоинством ребёнка. А некоторые странности, вроде прогулки всегда к одному и тому же месту на Каменноостровском проспекте, она относила к детским капризам и смотрела на такие мелочи сквозь пальцы.
Неожиданно на Киру навалилась прорва бумаг. Прежде всего, надо было "узаконить" Шурочку, потому что получалась нелепица с разницей в возрасте ребёнка и матери. И вновь здесь неоценимую помощь оказал Викентий Павлович Велле. Это он раздобыл одному ему известным способом свидетельство о рождении для Шурочки. В нём было несколько неприятных пунктов, на которые либо надо было согласиться, переступив через свою гордость, либо... другого либо не было. Согласно этому документу Шурочка была подкидышем и воспитывалась в сиротском приюте. Откуда её взяли на удочерение супруги Пален. Такова была общая схема. Документы требовалось подписать, но силу имела лишь подпись Штефана - вот когда Кира возмутилась неравенством в правах женщин и мужчин в России начала 20 века.
Она написала Серёже письмо, полное гневных выпадов в сторону правопорядка, и попросила его передать Штефану конверт с бумагами для подписи, сопроводив этот конверт крохотной запиской. Письма от Серёжи приходили часто: один-два раза в неделю обязательно, поэтому Кира была в курсе всех событий на мызе. Серёжа обязательно писал письмо и для Шурочки. И та ему с удовольствием отвечала. В одном из последних писем он рассказал занимательную историю. "Представь, - писал он Кире, - несколько дней назад Эльза Станиславовна за обедом задумчиво так на меня посмотрела (не помню, писал я тебе или нет, что Штефан привёл меня как-то в столовую и объявил всем, что вот, мол, его старинный друг и он, то бишь я, оказал всем честь своим присутствием в этом доме. Представляешь мою физиономию в этот момент? Так что теперь я завтракаю и обедаю со всем семейством и никто не обращает внимания на то, что по документам я Тузенбах). Так вот, смотрит она на меня и вдруг говорит:
-А скажите, Сергей Степанович, вам никогда не приходилось бывать в Берлине? Мне почему-то очень знакомо ваше лицо.
Я прямо-таки опешил. А Штефан спокойно так говорит ей:
-Бывают люди очень схожие друг с другом. Или мы предчувствуем встречу с кем-то и тогда, встречая их, они кажутся нам уже знакомыми.
Как тебе такой поворот событий? Но это ещё не всё. Елизавета Максимовна вдруг спросила Штефана, куда запропастился его приятель Андрей Афанасьевич Монастырский. Видела бы ты в тот момент лицо своего мужа! Так что, Кирочка, память - штука занятная!" Кира согласилась с ним и описала, как Софья Григорьевна встретила Шурочкину гувернантку. Когда Кира представила ей девушку, певица мило приняла её, потом задумалась и вдруг сказала:
-А разве у тебя, Кирочка, не было знакомой с таким же именем? Что-то мне помнится, была какая-то история с её чудным малышом Серёженькой? Помню, бегал он здесь в гостиной...
И вот теперь Кира с нетерпением ждала письма с подписанными документами из Эстляндии. По её подсчётам, ответ должен был прийти дней через десять. Она ни секунды не сомневалась, что Штефан незамедлительно выполнит её просьбу. Но десять дней спустя она начала нервничать и ругать себя за то, что доверила такие важные бумаги почте. Надо было сесть на поезд и в течение нескольких дней решить свою проблему. На четырнадцатый день она уже извелась от ожидания и решила дать телеграмму на мызу. Софья Григорьевна была на очередной репетиции, Шурочка с Ольгой Яковлевной отправились на прогулку. Кира договорилась с ними, что они все вместе поедут на Почтамтскую улицу сразу после обеда. Время ещё было, и она достала маменькин резной сундучок, в который не заглядывала после возвращения из Эстляндии.
Она никогда не думала об окружающем мире и существах, населяющем его, как об игрушке, созданной для развлечения. Батюшка в Троицкой церкви, когда она подошла к нему со своими крамольными мыслями, слушал её и только качал головой. Но не прогневался и не выгнал из храма.
-Господь Бог всех видимых и невидимых тварей Творец и Зиждитель, - тихо и как-то очень по-доброму глядя на Киру, сказал он и добавил: - ибо сказано: "В доме Отца Моего обителей много". Наступит время, когда мы должны веровать в то, что невозможно доказать и принимать то, что выше человеческого разумения.
