И вот теперь следует заново сложить головоломку с тем, чтобы всё повторилось? Но останется ли с нею Шурочка? А что будет со Штефаном? У Киры ломило в висках от состояния безысходности. Тысячу раз прав поэт: "Живи ещё хоть четверть века - всё будет так. Исхода нет". Она старалась отогнать воспоминания, машинально крутила в пальцах золотой футляр головоломки, потом сунула его в карман платья. Ей нестерпимо захотелось увидеть Шурочку, обнять её, приласкать. Кира тихонько спустилась вниз. Из гостиной слышался Сонин голос. Киру насторожила угроза, прозвучавшая в нём. Чтобы Сонечка кому-то угрожала, нужно было бы её чрезвычайно рассердить. С кем это она беседует? И похолодела, услышав мужской голос. Он вновь отыскал её. Гришка-прохвост напал на след.
Стараясь не поддаваться панике, она медленно и глубоко подышала, потом на цыпочках перебежала через небольшой коридорчик, ведущий в кухню. На вешалке висел чей-то тулупчик, она схватила его и выскочила за дверь. Холодное солнце уже вовсю пылало в чистом небе, и всё вокруг приобрело чёткость и контрастность, исчезли полутона и полутени: малиновый круг солнца, синее небо, синие тени от сосен и ёлок на снегу чистейшей белизны. Синий, синий, и снова синий - как цвет глаз Артена, как глаза Штефана. Кира тряхнула головой, ещё раз огляделась. Где Шурочка? Где Серёжа? Может, в конюшне? Она осторожно приоткрыла дверь, и на неё пахнуло теплом и лошадиным духом.
-...в тот день мальчик гулял с дедушкой, вчера они слепили снеговика, а сегодня решили проверить, цела ли морковка...
-Конечно, цела, - звонкий голос Шурочки разносился по всей конюшне, - кто её съел бы?
-А вот и нет, - усмехнулся Серёжа, - как раз морковку-то и утащили белки. Вот и стоял снеговик без носа и плакал горючими слезами.
Кира вошла и прикрыла дверь. Конечно, эта неразлучная парочка была возле лошадей. Серёжа чистил своего ненаглядного Томаса, а Шурка сидела на скамеечке и выплетала кнутик из тоненьких полосок кожи. Голос у девочки был чистый, без хрипоты, и Кира порадовалась, что она не растеряла свой целительный дар и смогла помочь дочери. Вот бы ещё и Штефану помочь...
-Снеговик не умеет плакать, -возразила Шурочка.
-Ещё как умеет! Но ты слушай, не перебивай. Так вот: взяли они морковку и пошли. Холодно было - ужас! И дедушка оказался прав: утащили белки морковку и остался снеговик без носа. Подлечили они снеговичка да пошли домой. А там...
-Нет-нет, - запротестовала Шурка, - ты пропустил... А домик?
-Да, извини, про домик забыл. Домик стоял почти в лесу. Ма-а-ленький такой, в три окошка, но с крылечком. На верхней ступеньке сидел толстый-толстый полосатый кот Барсик. Он ждал мальчика и дедушку, и, когда они подошли, поднялся, выгнул спинку, а потом прыгнул к ним под ноги и сказал: "Мяу". Он так всегда встречал их. Бабушка уже ждала их, потому что пришли гости: хорошенькая барышня с зелёными глазами и очень сильный господин...
-Он взял мальчика на руки и дал ему леденец, а барышня с зелёными глазами подарила игрушку.
-Совершенно верно. Я уже столько раз тебе это рассказывал, что ты наизусть выучила, - он сел рядом на охапку сена, - не скучно?
Шурочка помотала головой:
-И ты совсем не испугался?
-Вначале испугался, а потом - нет.
-А сейчас ты папы не боишься?
-С чего бы мне его бояться? - удивился Серёжа, - твой папа - самый добрый папа в мире.
Кира покашляла.
-Вот вы где, - вышла она на середину конюшни, - я вас искала.
-Мамочка! - рванулась к ней Шурка и замерла, - ой, я же не должна так говорить! - и чихнула.
-Да ладно, здесь же никого нет, - успокоил её Серёжа и вдруг нахмурился, - Шурка, а ты переоделась после снежков? Ты же вся мокрая была!
-Забыла, - спряталась за Киру девочка. - А ты сам не переоделся! Мамочка, он тоже промок.
-Во-первых, я мужчина, а мужчины не раскисают от парочки снежков. А во-вторых, ябедничать некрасиво. Быстро беги переодеваться! - рассердился Сергей, - ты же знаешь, здесь антибиотиков нет, потому и болеть нельзя. А вдруг воспаление лёгких?! Давай, марш-марш!
Шурочка обняла холодными ручонками Киру и расцеловала:
-Не бойся, мамочка, я не простужусь. А чихаю, потому что здесь пыль летает.
-Конечно, не простудишься. Ты у нас сильная и закалённая. Но слушай Серёжу: беги переодеваться.
Шурка ещё раз чмокнула мать в щёку и умчалась. Кира села на скамеечку, опустила подбородок на кулачок и застыла в молчании. Серёжа покосился на неё:
-Так и будешь сидеть молча в позе роденовского мыслителя?
Она дёрнула плечом, разглядывая лошадь чудесной кремовой масти, высунувшую голову из стойла:
-Знаешь, кто в доме? Гришка-прохвост - вот кто.
-Выследил, значит, - он не удивился, - теперь понятно...
-Что, что тебе понятно?
-А знаешь, кого сейчас оперируют наши доктора? Не догадываешься?
-Говори уже, не тяни.
-Вацлава. Вот кого. У него каким-то странным образом рука под пресс попала. Господин Иванов привёз его прямиком сюда, и теперь идёт операция.
-Постой-постой, ты сказал "наши доктора"? И Штефан тоже?!
-Штефан помогает Ивану Фёдоровичу, - кивнул он.
-Серёжка, но это же замечательно! Ты же знаешь, как Иво Рюйтель боялся крови, даже вида её не переносил. А если Штефан помогает отцу, значит, он возвращается, да?
-Не знаю. Но надежда есть. Слушай, может, мне с Артеном поговорить? Мне почему-то кажется, он может помочь.
Кира неприязненно хмыкнула:
-У него своя теория. Таким, как я - слабым и не шибко умным, он не помогает. Он говорит, что до всего сама должна дойти. Родственник называется! - съязвила она.
Серёжа вопросительно посмотрел на неё. Кира ответила ему кривоватой улыбкой и вдруг крикнула в глубину конюшни:
-Может, хватит уже подслушивать?
Из стойла, откуда виднелась голова кремовой лошади, показался нисколько не смущённый Артен:
-И не думал подслушивать, - невозмутимо ответил он, улыбаясь растерянному Серёже.
-Рихард, почему вы не хотите нам помочь? - глядя на него в упор, задал вопрос Сергей, - мне казалось, вы испытываете к нам с Шурочкой дружеские чувства.
-Это правда. И разве я не помогал вам? - он не отвёл глаз, не смутился. -То, что вы здесь, в этом доме - разве мало?
-Мы с Шурочкой очень благодарны вам... Но Кира? Ей так нужна помощь!
Артен покачал головой, по его лицу пробежала тень:
-Это от меня не зависит. Кира должна пройти этот путь сама. Прошлое нам не дано исправить, но можно изменить будущее.
Лошадь ткнулась мордой ему в плечо, он ласково погладил её.
-Вы говорите загадками, господин Артен, - она достала из кармана головоломку, - заберите её. Я не стану ничего менять.
Он взял золотой футляр, взвесил на ладони:
-Нет, я не могу его взять. Пока не могу. Но придёт время, и ты вернёшь его мне.
-Если раньше его не украдёт господин Иванов, - обронил Серёжа.
Артен скривился, как от зубной боли:
-Ищейка напала на след. Поосторожнее с ним.
-Когда-то вы говорили, что он всего лишь кто-то там низшей ступени...
-И сейчас так скажу. Но он затеял свою игру, и, видимо, готов пойти на многое ради успеха, - он взглянул на часы, - мне пора.
Он вывел осёдланную лошадь из конюшни, легко вскочил в седло.
-Кира, держи, - кинул ей головоломку, глаза его при этом полыхнули синим огнём, - ты должна всё сама решить. Сама!
-Сама, сама, - проворчала Кира, глядя вслед Артену. - Ты видел, какие глаза у его лошади? Синие. Даже у его лошади синие глаза!
-Глаза как глаза. Это редкий окрас - изабелловый - у них у всех голубые глаза.
-Голубые, а не синие, - не сдавалась Кира, - и у Штефана теперь такие же: синие, до черноты. Куда Артен поскакал? Ведь к Большому имению совсем в другую сторону надо.
Она задумчиво посмотрела на свои часики.
-Серёжа, твои часы при тебе? Взгляни, который час.
-Сейчас. Вот чёрт! - он с досадой почесал бровь, - стоят! Представляешь, с тридцать первого года шли, не требуя завода. А сегодня - остановились!
