-Сонечка, прости, дорогая! Не получилось предупредить тебя, да и не думала я, что задержусь надолго, - раскрасневшаяся с мороза Кира подбежала к певице и обняла её, - смотри, с кем я пришла!
Софья Григорьевна не умела долго обижаться, к тому же любопытство - коварная вещь, и она удивлённо уставилась на Шурочку и Серёжу.
-Это мой давний друг Сергей Степанович Палёнов, - Серёжа поклонился, он уже научился кланяться так, как здесь принято. - А это Шурочка - моя дочь.
Шурочка тоже изобразила что-то вроде книксена. Привставшая было Софья Григорьевна плюхнулась обратно в кресло и с испугом посмотрела на Киру. Та не сводила счастливых глаз с хорошенькой девочки в кроличьей шубке и шапочке.
-Я... я рада, - растерянно пробормотала певица, - очень рада.
-Раздевайтесь, сейчас будем чай пить, - сияла Кира улыбкой. Она постоянно поглядывала на Шурочку: никак не могла на неё наглядеться. Ей казалось, что Шурочка если и не выросла, то как-то повзрослела. У девочки появилось новое выражение: она пытливо, без улыбки, как-то не по-детски, вглядывалась в лица людей, и от этого её взгляда у Киры сжималось сердце. Она понимала, сколько всего пришлось пережить ребёнку за эти месяцы, и была бесконечно тронута той заботой, которой окружил Серёжа её девочку. - Смотри, Шурочка, твоя любимая "картошка", а в эклерах - заварной крем - всё, как ты любишь.
Кира усадила всех за стол, налила чая из недавно принесённого хлопотливой Хельгой самовара и с удовольствием любовалась тут же измазавшейся в сахарной пудре Шуркиной мордашкой. Взглянув на замурзанную Шурочку, Серёжа тоже приложился к эклерам, красовавшимся на столе, он-то всегда был сладкоежкой.
Пока пили чай, перебрасываясь лёгкими шутками, Софья Григорьевна в основном помалкивала. Ей было не просто не по себе от всего происходящего - Софья Григорьевна испугалась. Её по-настоящему испугало появление этой развесёлой компании. Если до этого момента, как она считала, проблема со здоровьем была у одной Киры, то теперь число больных утроилось. Или... А что "или"? Или следует признать: это она, Софья Григорьевна, сошла с ума. Но, с другой стороны, они, не считая тех фантастических вещей, о которых говорили, не производили впечатление душевнобольных. В общем, она запуталась. А ещё её поразил этот молодой человек, назвавшийся Сергеем. Она глаз с него не сводила. Наконец, не выдержала:
-Скажите, Сергей Степанович, вы случайно не родственник Витольда Полди-Комаровского? Простите, что интересуюсь, но сходство ваше поразительно. Он должен был дебютировать у нас, и мы уже репетировали "Кармен". Чудесный голос - лирический баритон - бархатного тембра, такого красавца Эскамильо ещё поискать надо было.
-Да? И что же с ним случилось? Не приняли в труппу? Провалился? - Кира лукаво глянула на Серёжу, тот сидел насупившись, как обычно, когда речь заходила о Полди.
-Нет, не провалился. Наши господа солисты взревновали к нему публику и не дали выступить. А Витольд - гордый человек, не стал настаивать и интриговать. Он бросил всё и уехал куда-то на юг.
-В Одессу он уехал, Сонечка. Там служит в оперном театре. Так ты его хорошо знала?
-Даже очень хорошо, - Софья Григорьевна порозовела, - он очень любезный молодой человек, и талантливый. А сходство ваше с ним, Сергей Степанович, удивительное. Вы мне показались его младшим братом - вот какое сходство!
Кира уже было открыла рот, чтобы перевести разговор на другую, более приятную для Сергея тему, как вдруг он, опустив глаза и пристально разглядывая чашку с чаем, обронил:
-Витольд Полди-Комаровский - мой отец.
Кира пристально посмотрела на Сергея. И в этом он изменился: раньше он никогда бы не признался, что Полди его отец, а теперь - пожалуйста. Софья Григорьевна решила, что ей послышалось:
-Как вы сказали? Кто он для вас?
Теперь Сергей поднял на певицу жгучие чёрные глаза:
-Это мой отец, - повторил он и пояснил: - мама не хотела, чтобы мы с ним встречались.
-Но... но вам уже так много лет! - воскликнула Софья Григорьевна. - А Витольд ещё так молод.
-Сонечка, - вмешалась Кира, - вспомни, что я тебе рассказывала. Серёжа в самом деле родился в 1909 году. Посмотри, и Шурочке идёт восьмой год, хотя мне здесь ещё и шестнадцати не исполнилось. Я не знаю, как это так получается, наверное, у учёных есть тому название, но видишь, мы все здесь. Понимаешь?
Софья Григорьевна, совершенно выбитая из колеи происходящим, только кивнула с жалким выражением лица.
-Да, - вдруг вспомнила она, - Кира, тебя спрашивал молодой человек. И очень расстроился, узнав, что ты ещё не вернулась.
-Кто бы это мог быть? Он не назвался?
-Назвался. И я легко запомнила имя, потому что лучший у нас среди балетных - Вацек Нижинский. А этого молодого человека зовут так же. Тебя спрашивал Вацлав Борисович Иванов.
-Кто?! - чуть не подавился пирожным Серёжа, - кто спрашивал? Вацлав?!
Шурочка тоже отложила на тарелку эклер и испуганно уставилась на певицу.
-Да ну его, - отмахнулась Кира, - со вчерашнего дня он таскается за мною, требует вернуть его назад. А как я могу это сделать? У меня же нет машины времени, - тут она заметила странную реакцию Шурочки и Сергея, - что это вы так странно смотрите? Ну да, Вацлав Иванов здесь...
-Кира, - Серёжа сделал вдох, - Кира, он не может быть здесь. Вацлав Иванов умер.
-Что? Как умер? - растерянно посмотрела Кира сначала на Сергея, потом на Шурку. Они молча закивали.
-Понимаешь, он был смертельно ранен тогда в библиотеке и умер в грязной подворотне уже здесь. Ниночка закрыла ему глаза.
-Ниночка? Но ты же знаешь, что она...
-Знаю, - он сделал предостерегающий знак глазами, показав на Шурку. - Ниночка отдала нам его документы, а сама осталась с ним.
-Вот оно как, - протянула Кира. - То-то он говорил, что ему всё время казалось, будто бабушка его за руку держит. Но ты ошибся, Серёжа. Он чудом выжил. И в больницу его привёз не кто иной, как Григорий Александрович Иванов. Тут, конечно, без Ниночкиного вмешательства не обошлось.
-Григорий Александрович? - встрепенулась Софья Григорьевна.
-Именно он, Сонечка. Видишь ли, его и Ниночку связало трагическое будущее, но это ещё не скоро. Значит, - она посмотрела на Сергея, - значит, она простила Вацлава и попыталась его спасти. Спасти своего внука.
-Может, ты и права, - он задумчиво посмотрел на заглядывающую в окно луну, потом поднялся, - нам пора возвращаться. Иначе Марта станет волноваться.
-Хорошо, только возьму с собой самое необходимое, - Кира поставила на стул открытый саквояж и стала складывать туда вещи.
-Куда ты? - встревожилась Софья Григорьевна.
-Сонечка, я поеду на мызу Паленов. Не думаешь же ты, что я могу расстаться с Шурочкой, даже если это всего лишь на несколько часов? Я переночую там. Да и Серёжа расскажет, как они тут жили всё это время.
-Но, Кира, та дама, твоя так называемая свекровь, она запретила тебе появляться вблизи её сына.
-Как, Эльза Станиславовна виделась с тобой? - изумился Сергей.
-Виделась, - подтвердила Кира, - и велела близко к мызе не подходить. Но, Серёжа, сейчас ведь январь 1911 года. А мы с ней должны встретиться лишь летом. И вообще всё так запуталось!
-И всё же, Кирочка, может, не стоит сегодня туда ехать? Можно же девочку здесь уложить. А Сергей Степанович поедет и предупредит кого надо. Мне тут одной так неуютно будет... - она жалобно посмотрела на уже надевшую пальто Киру.
Кира покачала головой:
-Нельзя, Сонечка. Серёжа там не под своим именем живёт, а Шурочку за свою сестру выдаёт. Ведь не всякому нашу историю можно доверить. Ты не грусти. Завтра увидимся.
Они уехали. Софье Григорьевне было как-то неспокойно, ей чудилось нечто роковое, страшное, казалось, что всё хорошее невозвратно ушло. Она долго молилась перед образом Божьей Матери. Просила за себя, за Киру, за тихую девочку Шурочку, за малознакомого ей Сергея и за его легкомысленного отца, помянула светлые души Сергея Петровича и Антонины, и беспокойную душу Полины- постаралась вспомнить всех-всех. Тяжесть с её сердца ушла, она присела к роялю и до глубокой ночи в морозной тишине двора были слышны звуки шопеновских ноктюрнов.
