— Тогда сделай так, Леонид. А на самом деле, почему бы не сделать и то и то? Можно бежать и в процессе произвести процедуру. Уведи нам как можно дальше от японцев, произведи процедуру в любое из тысяч «завтра», но не ввязывайтесь здесь в бой больше, чем нужно. Я думаю, что нам повезло. Очень повезло. Все может измениться.

Адмирал кивнул.

— Да, но есть одна небольшая проблема. Добрынин не может начать процедуру, пока корабль двигается быстрее, чем на десяти узлах. Она предполагает вывод одного из стержней управления в реакторе. Когда мы идем на высокой скорости, все стержни должны быть на месте. Он не может вывести один, или мы рискуем перегревом реактора.

— Значит, либо одно, либо другое, — сказал Золкин. — Либо мы перемещаемся в пространстве, либо во времени. Нужно решить, Леонид, и быстро. Мы принимаем решения в один момент, но расплачиваемся за них всю оставшуюся жизнь, так что решай разумно. Я бы хотел помочь тебе, но могу сказать только то, что было бы желательно просто убрать нас отсюда так быстро, как только возможно.

— Хороший совет, друг мой. Думаю, мне следует найти Федорова и узнать, что думают другие офицеры. Возможно, у нас есть немного времени до того, как вражеские корабли смогут представлять для нас угрозу.

Их оборвал внезапный сигнал тревоги. Золкин посмотрел Вольскому в глаза.

— Я полагаю, тебе нужно поспешить, — сказал он, и адмирал не стал терять времени.

Он обнаружил Федорова на мостике, обсуждающим что-то с Карповым у прозрачного тактического планшета. Он коснулся планшета световым пером в нескольких местах, и на нем отобразились светящиеся линии, обозначающие просчитанные курсы.

— Мы получили подробные данные от Ка-40, - сказал Федоров. — Запись в высоком разрешении. Удалось идентифицировать надводные групповые цели, обнаруженные Роденко.

— Что на этот раз, Федоров? Я бы не хотел нарваться на еще одно авианосное соединение.

— Никак нет, товарищ адмирал. Это то же самое соединение. Когда мы исчезли, Ка-40 осмотрел район вокруг нас. У него было достаточно времени, чтобы отследить авианосцы, атаковавшие нас на рассвете. Они прошли на юг вдоль австралийского побережья, и заняли позицию примерно в трехстах километрах к северо-востоку от Кэрнса. По-видимому, силы Союзников им не угрожают. В-17 не слишком эффективны против морских целей. Я выделил несколько снимков. Вывожу на главный монитор.

Он коснулся пульта, и на мониторе появилось изображение четырех авианосцев.

— Это соединение адмирала Хары, что установил Николин по данным перехвата. Два более крупных авианосца — «Сёкаку» и «Дзуйкаку», два поменьше — легкие эскортные авианосцы. Это — «Дзуйхо», — указал он. — Очертания его полетной палубы очень характерны, и я проверил его по своей библиотеке. Второй похож на «Рюхо», единственный корабль своего типа, перестроенный из плавбазы подводных лодок. На «Рюхо» и «Дзуйхо» не видно ни одного самолета, и только на «Дзуйкаку» видны четыре истребителя, и еще два на «Сёкаку». Самолеты могут располагаться в ангарах, но по оценке потерь в двух налетах я могу заключить, что все четыре авианосца располагают не более чем пятнадцатью самолетами, некоторые из которых могут быть повреждены.

— Это радует, учитывая, что мы остались без боекомплекта зенитных комплексов.

— Так точно, товарищ адмирал. Что касается других японских авианосцев, мы еще не установили все, но Николин полагает, что японцы проиграли сражение за Гуадалканал.

— Что не может не радовать. По крайней мере, я считаю, что это хорошо. У них остается меньше кораблей, чтобы отправить их за нами. Теперь плохие новости?

— Вот, товарищ адмирал, — он указал на две отметки на планшете. — Это быстроходное соединение крейсеров, и в перехватах фигурировала фамилия Ивабути. Два крейсера входили в состав его группы — это «Нати» и «Мёко». Они атаковали нас у острова Мелвилл, но тогда мы отогнали их огнем артиллерийских установок. Третий корабль — «Тонэ», очень быстроходный, до 36 узлов, вооружен восемью 203-мм орудиями в четырех башнях, все в носовой части. Кормовая часть занята катапультами для шести разведывательных гидросамолетов. Это классический быстроходный разведывательный корабль. Без зенитных ракет, способных сбить гидросамолеты, они легко обнаружат нас. Я полагаю, капитан Ивабути перенес свой флаг с «Кирисимы» на «Тонэ». Он может действовать безрассудно. Я полагаю, что он пытается перекрыть нам путь на юго-восток, с достаточно грозной компанией.

Федоров указал на вторую группу отметок почти прямо к востоку от их нынешнего местоположения.

— Эти корабли какое-то время шли на юго-запад от Соломоновых островов. Ка-40 засек их в 10.00, пока мы были… Где-то. За то время, что мы отсутствовали, они шли на всех порах. Тогда мы могли бы легко проскочить мимо, но теперь я опасаюсь, что эта группа также сможет атаковать нас. — Он коснулся планшета и вывел на него две просчитанные линии курсов, сходившиеся в мерцающей красным точке.

— Если мы продолжим следовать нынешним курсом, они перехватят нас здесь.

— Что по составу второй группы?

— Линкор, три крейсера и три эсминца. Линкор беспокоит меня больше всего, товарищ адмирал… Это «Ямато».

Вольский слышал о таком корабле и сложил руки на груди, давая Федорову знак продолжать.

— Это самый большой линкор из когда-либо построенных, товарищ адмирал, не считая однотипного «Мусаси». Полное водоизмещение почти 72 000 тонн. Это на 27 000 тонн больше, чем у линкоров типа «Айова» и более, чем в два раза больше нашего. Девять 460-мм орудий в трех башнях, каждая из которых весит как типичный эсминец этой эпохи. Они имеют дальность стрельбы до 45 000 метров при максимальном угле возвышения, хотя вряд ли способны добиться попадания на такой дистанции. Наибольшая дистанция, на которой было зафиксировано попадание снаряда линкора по движущейся цели составляет 23 670 метров. Следовательно, мы можем атаковать его прежде, чем он окажется слишком близко, но это один из наиболее защищенных кораблей из когда-либо построенных. Броня башен достигает 650 миллиметров[59].

- 650 миллиметров?

— Так точно. Американский флот проводил стрельбы с использованием плит, предназначавшихся для недостроенного третьего корабля этого типа, «Синано», и они установили, что для пробития ее 406-мм бронебойным снарядом требуется попадание с минимальной дистанции. Они пришли к выводу, что ни одно современное им корабельное орудие не было способно пробить эту броню на нормальных дистанциях боя. Что же касается бортовой брони, то главный пояс достигал 450 миллиметров, а броня палубы — до 200.

— Палуба с таким же бронированием, как у нашей цитадели?

— Боюсь, что да, товарищ адмирал[60]. Этот корабль настоящая плавучая крепость. И он может развивать 27 узлов.

- Слава тебе, Господи, — сказал Вольский. — По крайней мере, мы сможем обогнать этого монстра.

— Так точно, но каждый из других кораблей имеет скорость, сравнимую с нашей или даже больше. Если они спустят на нас собак, они догонят нас, и у нас просто не хватит ракет, чтобы справится с шестью крейсерами[61] и тремя эсминцами, не говоря уже о линкоре. И еще одно обстоятельство, товарищ адмирал. «Ямато», скорее всего, будет командовать один очень уважаемый человек. Ранее он служил штабом Объединенного флота на Труке, и, вероятно, адмирал Ямамото сейчас находится на его борту.

— Не думаю, что он тоже согласится со мной поговорить, — сказал Вольский. — Нет, разговаривать нам не доведется. Я только что побеседовал с Золкиным. Похоже, у нас есть выбор: развить полный ход и попытаться обогнать эти корабли в пространстве, или же поручить Добрынину снова запустить процедуру и попытаться уйти от них во времени. Проблема в том, что Добрынин не сможет запустить процедуру, если корабль будет идти быстрее десяти узлов. Итак, товарищи офицеры, мы должны принять решение.