— Можете подписать для меня автограф? Мы смотрели ваш фильм «Письма моему прежнему Я» на уроках кинематографии, и я считаю его действительно хорошим. Я даже организовала клуб в школе, чтобы помочь заработать денег для бездомных подростков, — ее глаза искренне светились.

— Конечно! С радостью, — и это была правда.

Я не возражал против этой стороны популярности. Много раз весь негатив казался ошеломляющим, но время от времени мне напоминали о том положительном влиянии моей славы. Такие моменты были намного спокойней, как, например, эта милая девушка, вдохновленная персонажем, которого я сыграл, чем кричащие дворняги, что ждали снаружи.

Она достала кошелек, чтобы найти клочок бумаги для автографа, но я остановил ее. Я схватил перманентный маркер у метрдотеля и быстро черканул корявую подпись на ценнике кепки, которая была только что на мне.

— Вау! Спасибо! Мы могли бы выставить это на аукцион на «eBay» и заработать немного денег для клуба, — ее глаза восхищались кепкой так, будто она была сокровищем, что было иронично, учитывая то, что, если бы я не дал этот ценник ей, он бы отправился в мусорный бак.

Я усмехнулся, наслаждаясь ее энтузиазмом, и покачал головой.

— Не делай этого. Тебе лучше сохранить его. Вот, подожди секунду, — Порывшись в кармане, я быстро выписал чек и отдал ей. — Уверен, что автограф не принес бы тебе столько, как это. Кепка твоя, это личный подарок от меня.

Ее глаза смешно выпучились, и я почувствовал, как стресс уходил из моего тела. Было приятно делать что-то хорошее.

Метрдотель вернулся и провел меня к столику, за которым уже ждал мой товарищ по обеду, вызывающий еще один табун мурашек на спине. Официанты забрали тарелки с суши, и я понял, что даже, если бы так не нервничал, еда бы все равно не понравилась. Я не был фанатом сырой рыбы, несмотря на то, каким модным это сейчас было.

В промежуток между публичным выходом и неаппетитной едой мне стало понятно, что единственная причина быть здесь — это уважение к мистеру Хоффману. Этот человек был легендой, и я полностью готов пройти через это все, чтобы оказаться в его обществе.

Он встал, когда я подошел к кабинке, где мы будем ужинать, и протянул руку шоколадного оттенка в приветственном жесте. На его голове блестела гладкая лысина. И хотя мне и было известно, что ему уже около семидесяти, выглядел мужчина гораздо моложе своих лет.

Первый раз в моей жизни я почувствовал силу популярности. В голове не было ни одной мысли, и я поклялся больше никогда не смеяться с девушек, которые при виде меня становились пустоголовыми.

— Вы немного меньше, чем я представлял, — прервал он тишину.

Его голос был не таким глубоким, как могло показаться, при осмотре его телосложения, вместо этого он оказался легким и почти музыкальным.

Невозможно было не рассмеяться. Раньше никто не говорил мне, что у меня маленький рост. Обычно все было наоборот.

— Это честь, мистер Хоффман.

Он стремительно кивнул, принимая комплимент.

— Я надеюсь, вы не возражаете, что я поспешил и заказал за вас.

— Вовсе нет, — мне принесли то же самое.

— Я уверен, вы удивились, когда я пригласил вас сюда. Вы успешный актер, я стареющий продюсер с кучей бесполезных наград в доме, — он остановился, позволяя официанту поставить еду.

Единственный плюс суши в том, что их приносят двумя маленькими полосками, так что я точно знал, сколько мне придется страдать.

У меня неуклюже выходило с палочками, но только что мне удалось запихнуть кусочек себе в рот.

— Тебе нравятся, те нововведения, которыми сейчас очарованы в студии? — спросил он. — Потому что я считаю чертовски постыдным, когда ни один из этих идиотов не может сохранить оригинальную идею.

Я резко закашлялся, от удивления проглатывая целый кусок.

— Спокойствие, сынок, — предостерег мужчина с ухмылкой. Ему понравилось то, что он смог шокировать меня.

— Меня еще никто не очаровывал, сэр, — ответил я искренне.

Его ухмылка только увеличилась. Улыбку Чеширского кота должно быть рисовали с его лица. Боже, он был стар для этого.

— Я собираюсь попытаться изменить это, мистер Дэвис.

— Пожалуйста, зовите меня Деклан, сэр.

— Хорошо, Деклан. Я сейчас все тебе объясню. Около года назад я узнал, что одна студия пытается сделать ремейк кое-какого фильма. И с тех пор я делал все возможное, чтобы спалить ее до тла и не дать ей это сделать. Нельзя портить такое совершенство, сынок... Тем не менее, зрители продолжают покупать билеты, а студии и дальше будут выпускать ремейки, пока это приносит им деньги.

Я был в замешательстве. Я понял, о чем он говорил, но был в недоумении от смысла всего этого. Почему он говорит это мне? Почему мне? Как будто я не знал, что ремейки имеют бешеный успех.

— Не расстраивайся, сынок. Ты достаточно хорош, чтобы просто встать и уйти, но приятно видеть, что мозг у тебя все-таки есть... Я надеялся на это.

— Я полагаю, вы не будете просить меня остановить производство этого фильма. Вы один из самых влиятельных людей Голливуда. По сравнению с вами, я мелюзга в этом деле.

— Нет. Деклан, Я боюсь, что ничто уже не остановит это. Я не могу больше бороться, но я не собираюсь так просто позволить какому-то старому Капитану Ахаву гоняться за Моби Диком. Если мы решимся на это, я стану одним из тех, кто будет управлять этой лодкой. Я не доверяю никому, чтобы все не испортить.

— Вы же не имели в виду фильм «Моби Дик», правда?

Он рассмеялся очень громко и его смех, беззастенчиво вырываясь за пределы нашей кабинки, прозвучал на весь ресторан.

— Нет, сынок. На этой прогулке мы останемся сухими, хотя юг чертовски влажный, — его карие глаза впились в мои, заставляя меня понять всю серьезность того, что он сейчас скажет. — Мы собираемся снять «Унесенные ветром».

Мои глаза выпучились.

— Вы хотите сделать ремейк на «Унесенные ветром»?

— Разве я тебе только что сказал, что хочу? Я не хочу... Я должен, — его тарелка стояла перед ним пустая, в то время как я проглотил единственный ролл. К счастью разговор был настолько безумным, что можно было забыть о еде.

— Окей, вы должны снять «Унесенные ветром». Но я вам зачем?

— Я думаю, ты сможешь стать моим Реттом Батлером, — он смотрел на меня, оценивая мою мимику с медицинской точностью.

— Я... Я не могу им быть! Я...

— Костлявый, я знаю, — перебил он меня, его лицо кривилось от недовольства отсутствия у меня каких-либо физических качеств.

— Я собирался сказать австралиец и немного молод для этого, — поправил я его, немного обиженно. Мне было достаточно шести футов и хорошего телосложения.

— Лишние детали, — он махнул своей рукой в воздухе, будто отгонял муху. Его не пугали мои вполне обоснованные опасения. — Большую часть съемок мы будем в Австралии. Нам нужна хорошая погода. Я знаю, это твой дом, и ты знаешь, что это роль всей твоей жизни.

Я кивнул, не отрицая это.

— Мне нужно немного времени, чтобы подумать…

— Полагаю, я могу тебе его дать, — согласился он, хоть и не выглядел слишком довольным. — Но на твоем месте, я бы не думал слишком долго. Одно слово и каждый актер младше восьмидесяти будет ко мне подлизываться.

— Могу я задать вопрос? — еда заканчивалась, и я был уверен, что у меня уже появляется аллергия. Мне нужно собрать свои мысли.

— Нет, тебе нужно набраться сил, — маленькая улыбка все еще играла на его губах. — Впрочем, у меня к тебе есть вопрос.

— Ладно, — медленно выдавил я из себя слово, чувствуя неловкость.

— Какая она? Настоящая Эдли Эдер.

Мой подбородок дрогнул. Джозеф, казалось, допускал больше фривольности, чем простые смертные. Он был словно Зевс, наблюдавший с Олимпа, как мы все обманываем самих себя. Просто услышать имя Эдли из его уст было нереальным.

— Не удивляйся так, сынок. Я хоть и стар, но все еще грамотный. Просто меня также как и остальных заинтересовала настоящая Эдли Эдер.

Я сомневался в этом. Никого она так не интересовала, как меня.