Внезапно Притчард хлопнула ладонями по бёдрам и поднялась.

— Мне нужен ваш банковский счет и код отделения банка, чтобы перевести оплату за услуги. И я уже приготовила для вас комнату по соседству со спальней господина, когда его выпишут отсюда. Я буду выполнять как его, так и ваши просьбы.

Женщина поклонилась, избегая смотреть Иви в глаза. Потом она выпрямилась и посмотрела куда-то за левое плечо Иви.

— Вы не должны платить мне. — Когда их взгляды встретились, Иви покачала головой. — Я не… я не хочу денег за то, что делаю для него.

— Но это ваша работа…

— Вы должны приготовиться, — услышала Иви свой голос. — Понимаете? Вы должны приготовиться, потому что он не вернется домой. Конец близок.

Она умирала, произнося эти слова, но правда была важнее жалости, шла ли речь о Притчард или о ней самой.

Домоправительница открыла рот. Закрыла. Заморгала так, будто ничего не понимала.

Иви поднялась. Подошла к ней.

И обняла женщину.

Поначалу Притчард напряглась еще сильнее. Словно мраморная статуя, она окаменела еще больше.

Но потом она обняла Иви в ответ, и какое-то время они так и стояли.

— Мы сделаем это вместе, — сказала Иви, уставившись на стену. — Мы поможем ему уйти на другую сторону вместе.

И под «другой стороной» она понимала не выздоровление.

Забвение.

— Погоди, сейчас будет моя любимая часть.

Указав на экран телевизора, расположенного в другом конце комнаты, Иви рассмеялась:

— И потом…

Сайлас тоже улыбался. Они лежали, вытянувшись на больничной койке, под покрывалами, устроив головы на одной подушке и переплетя пальцы. У Иви почти получалось представить, что они — обычная пара.

— «Джуниор Минт»[54] упадет в пациента[55]? — пораженно спросил Сайлас. — Издеваешься?!

— Креймер[56] — это что-то. — Она посмотрела на него. — Наверное, это моя самая любимая серия из всех.

— В голове не укладывается, что я мог пропустить «Сайнфелд»[57].

— Не любишь «Нетфликс»[58]?

— Начинаю, с твоей помощью.

Раздался стук в дверь для персонала, и Иви незаметно посмотрела на часы. Вовремя.

Сайлас оглянулся на звук.

— Войдите.

Иви намеренно не отвечала за него. Было важно, чтобы у Сайласа оставалось ощущение контроля над чем-нибудь, чем угодно.

Рубиз вошла в палату с подносом, полным медикаментов.

— Как у вас дела, ребята?

Рыжеволосая девушка с виду была бодра и весела, но ее взгляд оставался цепким и настороженным… и Иви с интересом наблюдала за своей кузиной в рабочей обстановке. До перехода Рубиз в ВИП-отделение, у них не было общих пациентов, и было радостно видеть, что за внешней личиной оптимиста скрывалась чертовски талантливая медсестра.

— Господин, у меня для вас замечательный коктейль, — сказала Рубиз, поставив поднос на подкатной столик. — Легкое фруктовое вино с нотками лаванды и вишни, и ненавязчивым привкусом миндаля и орехов пекан.

Широким движением она сдернула салфетку из дамаста, которая укрывала шприцы и флаконы. Иви окинула быстрым взглядом лекарства, мысленно сверяя перечень. Да, все на месте. Хорошо.

— Как думаешь, моя кузина будет против, если мы будем тискаться, пока она заправляет твою капельницу?

Сайлас смутился, но потом ответил с улыбкой:

— Рубиз, что скажешь?

— Скажу, что я слишком молода и впечатлительна для подобного разврата. — Рубиз быстро со всем разобралась. — Эй, это эпизод с «Джуниор Минт»?

— Да, — ответил Сайлас. — Смотрю впервые и понимаю, что ажиотаж обоснован.

— Пациент выживет в конце серии…

Рубиз ударила себя по губам и разом побледнела. Но Сайлас просто протянул дрожащую руку и похлопал ее по предплечью.

— Не беспокойся. И, может, ты принесешь мне коробку «Джуниор Минт» вместе со следующей партией лекарств?

Рубиз сделала глубокий вдох.

— Обязательно. Посмотрим, может, удастся протащить «Милк Дадс» и коробку шариков с сухим молоком[59], вдруг они помогут.

Накрыв поднос салфеткой, она бросила на Иви извиняющийся взгляд. Иви послала ей воздушный поцелуй.

А потом они с Сайласом снова остались наедине.

— Обожаю Рубиз, — сказала она. — Она — моя полная противоположность…

— Ты… ты не хочешь больше быть моей медсестрой?

Перекатившись на бок, Иви посмотрела ему в глаза. Скользнув пальцами по его подбородку и горлу, она старалась не замечать тот факт, что щетина перестала расти. Это было вполне естественно для мужчин-вампиров, стоявших на пороге смерти, гладкая кожа на его лице служила еще одним доказательством того, о чем она не хотела думать.

— Я предпочитаю быть твоей подружкой. — Она поцеловала его в губы. — Я все еще слежу за ситуацией. Просто время, проведенное за подготовкой лекарств, ведении твоей карточки и проверкой наличия медикаментов на складе, — это время, проведенное вдали от тебя.

Он кивнул, закрывая глаза.

— Да. Действительно.

Казалось, Сайлас погрузился в свои мысли, и Иви не мешала ему. Она заметила, что он часто так делал… молчал и уходил в себя, чтобы потом обратиться к ней с шуткой, комплиментом или вопросом.

— Могу я задать вопрос? — спросил он.

— Любой. — Она взяла его за руку. — О чем речь?

Сайлас медлил, и она не собиралась торопить его.

— Ты оказывалась в подобной ситуации… с другими пациентами?

— Да.

— И что ты… что ты им говорила?

— О самом процессе умирания?

— Да.

Боже, она ненавидела обсуждать с ним эту тему. Но эта ужасная вещь, с которой она была знакома непонаслышке, для них носила не просто гипотетический характер. Этот разговор был не из разряда сближающих, как, например, обсуждение того, сколько детей они хотели бы завести в будущем или где они будут жить.

— Ты можешь быть честна со мной. — Сайлас посмотрел на нее. — Я знаю, что просто не будет.

— Во-первых, я бы не стала проявлять неуважение, скрывая или пытаясь завуалировать правду. И, во-вторых, как правило, я не сосредотачиваюсь на конце. Я пытаюсь обратить внимание пациента на текущий момент. Я честно говорю пациентам, что мы никак не можем остановить необратимые процессы в их организме. И потом спрашиваю, что они хотят сохранить, какую свою частицу? Что они считают самым важным в себе? Что мы могли бы помнить и почитать? Кого им нужно было увидеть? Кого бы они хотели видеть? Реальность для умирающего человека, который пока еще жив, ничем не отличается от реальности живого человека, который когда-нибудь неизбежно умрет. Понимаешь, что я имею в виду?

Сайлас кивнул и закрыл глаза.

Сердце разрывалось от осознания, что он словно постарел на сто лет за последние сутки.

Было сложно сдерживаться и не зареветь… но она не могла позволить себе это в его присутствии. В календарном смысле она знала Сайласа всего ничего, но она хорошо изучила его характер, и, увидев ее слезы, он потратит остатки сил на то, чтобы успокоить ее.

Смотря на темные ресницы, лежавшие на его щеках, она твердо верила, что Дева-Летописеца целенаправленно свела их вместе: кто-то должен был помочь ему отойти в Забвение… а она должна была познать любовь.

Как бы ненавистно ни было признавать, но под своей жесткой я-не-так-романтична-как-Рубиз броней скрывалось одиночество. Тихое, одинокое место, и она сомневалась, что судьба дарует ей что-то посерьезней интрижки на одну ночь.

Разумеется, то, что она получила, имело обратную, далеко не радужную сторону, не так ли?

— Я прожил долгую жизнь. — Голос Сайласа был слабым, и он сделал пару медленных вдохов. — Многое повидал. Столько всего изменилось за последние четыре столетия. Я знал хороших людей и знал плохих, совершал поступки, которыми горжусь, и те, о которых жалею. Я ничем не отличаюсь от остальных.