— Да, сэр. Это так.

— Ага-а. — Хрясь! — И ты был в ее квартире, не так ли?

— Да, сэр. Был.

— Был он, ну-ну…

Иви вскинула руки.

— Пап! Брось, это сме…

— И я от нее не в восторге.

Прошу прощения?! — изумилась Иви про себя.

Прежде чем она успела что-то сказать, голова ее отца повернулась как у Чаки[39] из одноименного фильма.

— И ты от нее не в восторге?! — Он направил на него нож. — Она самостоятельно платит за аренду, ты в курсе? Ее не спонсирует какой-нибудь трастовый фонд. Она работает изо всех сил и честным трудом зарабатывает на жизнь…

— Таааак, — сказала Иви, становясь между ними. — Давайте остынем на пару сотен градусов и…

— Меня беспокоит ее безопасность в течение дня. — Сайлас покачал головой. — Ее окружает куча людей, которые занимаются непонятно чем. А если случится пожар? Что, если кто-то попытается проникнуть в дом? Она беззащитна. Оттуда некуда бежать. Ни одного запасного выхода. И никто не поможет ей. Я не заявляю, что она не может позаботиться о себе. Я прекрасно понял исходя из нашего непродолжительного знакомства, что Иви — самодостаточная, умная и способная женщина. Просто я считаю, что независимость — это хорошо, но лучше ей покинуть это место. — Он повернулся к ней. — Как ты говорила в машине. На холме. Собственное жилье, но в достаточной близости к твоей семье, желательно с подземным туннелем между домами.

Хира моргнул. А потом повернулся к ней.

— Сколько раз я говорил тебе об этом?! Ты же знаешь, я сам могу сделать туннель!

— Иви, его позиция не лишена оснований. — Сайлас кивнул. — Я уверен, что никто не собирается лишать тебя независимости.

— Точно нет, — вмешался ее отец. — К тому же отсюда ты сможешь дематериализовываться к клинике.

— И я о том же. — поддакнул Сайлас. — Я знаю, ты будешь настаивать на самостоятельной оплате…

— Я всегда принимал твое «я сама, я позабочусь о себе», — бормотал ее отец.

— Но, Иви, — сказал Сайлас с мольбой в голосе, — если твой отец возьмет на себя работу, то выйдет намного дешевле. Это хорошая идея… и ты сама сказала, что твое сердце принадлежит этому месту.

— Она так сказала? — переспросил Хира. — Иви, я думал, что ты любишь город.

— И семья — это самое важное. Иви, никто никогда не будет заботиться о тебе больше, чем твои родители и родственники.

Хира посмотрел на Сайласа. Потом перевел взгляд на Иви.

— В яблочко.

Подняв руку к голове, в которой застучала внезапная боль, Иви простонала:

— Пап, а можно вернуться к тому месту, где ты собирался убить его? Я люблю ужасы намного больше, чем ваше тестостероновое взаимопонимание.

— Когда ты приведешь его снова?

В конце ночи Иви сидела на старом диване рядом со своей мамэн и смеялась:

— Боюсь, что не смогу его в принципе увести.

Сайлас сидел в другом конце комнаты на пластиковом складном стуле, рядом с ее отцом, дядей и старшей тетей… которая была главным карточным шулером в их семье. Они играли в «кункен»[40], все четверо сгорбились над ветхим столиком, карты летали туда-сюда, равно как и периодическая ругань с ноткой превосходства. Они провели так уже час, и, честно говоря, если бы Иви кто-то сказал, что именно это станет завершением ночи?

Она бы заявила, что происходящее — глупая шутка.

Аристократ заходит в модульный дом под руку с дочерью байкера, бармен смотрит на него и говорит «Как насчет кастрации разделочным ножом?».

Или что-то в этом духе.

Но Сайлас не просто влился в компанию, он стал ее частью. Несмотря на его аристократический акцент и дорогую одежду, он смеялся и улыбался, подмигивал и очаровывал женщин, смело встречал взгляды мужчин.

Рубиз подошла к ней и втиснулась на диван рядом.

— Он — вылитый Прекрасный Принц. И он не мог встретить женщину лучше.

Иви могла лишь грустно покачать головой.

— Нас не ждет жили-они-долго-и-счастливо.

— Почему нет? — удивилась ее мамэн. — Он обожает тебя.

Рубиз кивнула.

— И глаз с тебя не сводит.

— Он возвращается к своей семье в Старый Свет.

Когда в ответ понеслись всевозможные «о, нет», «быть того не может», Иви пожала плечами.

— Все решено.

Мамэн взяла ее ладонь.

— Мне очень жаль, что он уезжает. Но эгоистка во мне радуется, что ты не поедешь с ним.

Иви покачала головой.

— Мы плохо знаем друг друга для подобных решений. И мы достаточно умны, чтобы понимать, что большое расстояние ни к чему не приведет. Но это сложно. И безумно. Как кто-то, кого знаешь всего ничего, может значить так много?

— Любовь всегда такая. — Сказала Рубиз. — Ты долгие годы считала, что в этом отношении я совсем повернутая, а сейчас посмотри… ха! Все это время я была права.

— Я все еще считаю тебя повернутой. — Иви обняла подругу. — Именно это мне в тебе и нравится.

Рубиз сжала ее в ответ.

— Я всегда знала, что у тебя мягкая карамельная сердцевина.

— О, Иви, уже время. — Ее мама постучала по часам «Сейко» на своем запястье. — Тебе пора ехать домой. Уже почти пять.

— Черт. Как поздно.

Иви встала, и в это же мгновение Сайлас попрощался с незнакомцами, с которыми, казалось, подружился за столь короткий срок. А потом Хира проводил их до двери и вывел в снежную ночь.

— Позвони, когда будешь дома, — сказал мужчина, притягивая Иви для крепких объятий.

Она обняла его в ответ, мгновенно вспоминая те времена, когда отец всегда поддерживал ее. Все ушибы и синяки в ее детстве, беспокойства о превращении, тревоги молодой женщины, уход из лона семьи в поисках независимости — что продолжается до сих пор. Он далеко не прост в общении. Хира был жестким и порывистым, и порой она думала, что он способен пришибить любого, кто обидит ее — в прямом смысле, а не в виде бравады, которая свойственна всем отцам.

Он всегда любил ее. Он был горой, фундаментом, на котором росла ее независимость.

— Я позвоню тебе, обещаю, — сказала она. — Как только переступлю порог квартиры… и нет, он не останется на день. Знаю, знаю.

Разумеется, она не станет озвучивать, чем они занимались вчера перед самым рассветом. Незачем портить взаимопонимание, достигнутое между ее папаней и бойфрендом. Ее отец, несмотря на свойственное ему иконоборство и любовь к байкам, в глубине души был приверженцем старых порядков, не допускал супружеские измены, уважительно относился к женщинам и считал, что его дочь — слишком большая драгоценность, чтобы кто-то спал с ней.

Отступая назад, она дала Сайласу возможность выказать свое уважение ее отцу. Что он и сделал.

Протянув руку, мужчина сказал:

— В этот раз ты без ножа.

Заворчав, Хира протянул руку и дернул Сайласа на себя, чтобы хлопнуть его по плечу с такой силой, как родитель пытается помочь ребенку срыгнуть. Но Сайлас принял жест и вернул в ответ. А потом они отпустили друг друга.

— Обидишь ее, и ты — не жилец. — Хира подался вперед. — И это не простое запугивание. Я выслежу тебя, а потом медленно и болезненно…

Бинго.

— Папа! Перестань…

Хира пожал плечами.

— Просто вношу ясность. Расстроишь мою дочку, и я прогоню тебя через девять кругов ада. Все просто.

— Будь у меня дочь, я бы чувствовал то же самое, — тихо сказал Сайлас.

— Видишь? Свой парень! — Хира хлопнул его по плечу. — Вот нравится он мне.

Почувствовав, как щемит в груди, Иви закашлялась.

— Я люблю тебя, Пап.

— А я люблю тебя ещё больше.

Сайлас помог ей устроиться на пассажирском сидении «Рендж Ровера», махнул рукой ее отцу, и потом они поехали вниз с холма.

Повернувшись на своем месте, Иви напоследок посмотрела на отца, который гордо возвышался посреди холода, стоя всего в одной майке. Своими бугрившимися бицепсами и стойкой ног он напоминал ей супергероя из вселенной Марвел.