Поэтому самое лучшее для нее — остаться здесь и взять себя в руки. Потом она направится в новую палату Сайласа. Но для начала даст персоналу возможность перевезти его: проблема в том, что ее коллеги расстраивались из-за нее и отвлекались. Беспокоились о ней, были в ужасе, они не могли не присматривать за ней, а сейчас все внимание должно принадлежать Сайласу.

Нет, она пробудет здесь десять, может, пятнадцать минут, и только потом пойдет.

Иви уставилась на пустое место, где раньше стояла койка и оборудование. На полу валялась обертка и одинокая латексная перчатка. Они все почистят перед появлением следующего пациента.

Это будет не Сайлас.

Если все получится, он какое-то время проведет в карантине из-за…

— Иви?

Подскочив, она посмотрела на вошедшую медсестру.

— Он в порядке… о, Боже, была остановка?

— Донор сейчас приедет. Он пометил на бумагах, что не настаивает на анонимности, поэтому я подумала, что ты захочешь встретить его в приемной?

Иви сделала глубокий вдох.

— Да. Конечно. Спасибо.

Дорога из ВИП-отделения в общую зону заняла целую вечность, бесконечная череда правых и левых поворотов, а потом вверх на лифте на один этаж — это было обязательно, ведь тонированная скорая заедет с дневного света и уже после этого выгрузит пассажиров, а это было возможно лишь у главного входа в подземный комплекс.

Когда они вышли в комнату для ожидания и приемное отделения для не экстренных случаев, она окинула взглядом открытое пространство, стулья и столы для пациентов и их семей, детская зона, стойка регистратуры, за которой три сотрудника за компьютерами работали даже в дневные часы.

— Он выйдет из этих лифтов.

Иви позволила подвести себя к левой кабине, а потом принялась вышагивать туда-сюда.

Когда двери, наконец, открылись, она застыла на месте. Между женщиной, которая не была ни вампиром, ни человеком, и… человеческим мужчиной… стоял высокой парень.

— Вы — Иви? — спросила блондинка, когда они вышли из лифта.

Иви кивнула и прокашлялась.

— О, да, это я.

— Я — Док Джейн. Мы здесь, чтобы помочь с пересадкой костного мозга. Это — доктор Манелло.

— Привет, — сказал мужчина с легкой улыбкой, но его взгляд был прямым, и она чувствовала, как в нем бурлит энергия… словно ему не терпелось приступить к работе.

Милостивый Боже.

Личные целители Братства Черного Кинжала. Иви слышала, что они иногда консультировали Хэйверса… и, очевидно, сами обращались за помощью. Но чтобы люди?

О, да какая разница. Если они смогут спасти Сайласа?

— А это — Ран. Донор.

Представленный мужчина шагнул вперед, снимая вязаную шерстяную шапку.

— Мэм, примите мои соболезнования. Я рад, что могу…

Иви было плевать, что они — незнакомцы. Она бросилась к нему с объятьями, раскрыв руки и сжав его изо всех сил.

— Спасибо, — шептала она сквозь сжатое горло. — Спасибо за этот дар.

Мужчина помедлил, а потом обнял ее в ответ.

— Я надеюсь, что все получится.

Стоя снаружи стерильного бокса, Иви через стекло смотрела на больничную койку. Сайлас казался таким маленьким в ней, таким одиноким, она так хотела войти внутрь и сесть возле него. Но начался инфекционный контроль. Она могла надеть защитный костюм и предпринять все меры предосторожности, но, по сути, чем меньше людей вступает с ним в контакт, тем безопасней для Сайласа.

Она не знала, сколько сейчас времени на часах. Какой день на календаре.

Она смутно осознавала, что Рубиз приходила через равные промежутки времени — убедиться, что она ела и пила, но последние двенадцать часов прошли для нее как в тумане.

Сайлас подвергся ударной дозе химиотерапии, и препараты выполнили свою функцию за несколько часов, уничтожив вредоносные иммунные клетки… и много чего полезного.

Она не понимала, как он остался жив. Сейчас они наполняли его тело жидкостями, пытаясь помочь печени и почкам, а вокруг его головы лежал холодный компресс — чтобы замедлить циркуляцию крови.

Не в первый раз ее посещала мысль, что они убивают его — просто иным способом. Что, если он станет «овощем»? Живой и при этом мертвый — ведь его личность будет потеряна безвозвратно, мозги и органы выжжены химиотерапией…

— Иви, они везут костный мозг.

Услышав голос Рубиз, она подпрыгнула.

— Прости, я…

Ничего не соображаю.

Ее кузина нежно улыбнулась.

— Все нормально.

И вот оно.

Пакет для внутривенного вливания, который с таким же успехом мог быть наполнен вишневым соусом или раздавленными помидорами. А может, даже, эмульсионной краской, замороженной и лишенной первоначальных свойств.

Медсестра, которая несла пакет, была одета в белый защитный костюм, ее лицо и волосы укрыты маской и капюшоном, на ногах — бахилы. И проходя мимо, она подняла пакет, показывая его Иви как воплощение надежды, любви, возможного будущего вопреки всем трудностям.

Иви кивком поблагодарила ее.

А потом наблюдала, как медсестра заходит в герметичную комнату перед палатой. Там ее ждали другие члены персонала в аналогичных одеждах, и медсестра направилась к кровати Сайласа.

Когда донорский костный мозг подцепили к главному венозному катетеру, Иви, качая головой, посмотрела на кузину.

— Донор — хороший парень. Щедрый. Я сказала ему… ну, насколько это важно для меня, чтобы он понимал, что не может быть его вины в неудачном исходе. Я снова и снова повторяла, насколько мы с Сайласом благодарны за его щедрый дар — вне зависимости от конечного результата.

Она была в операционной с Раном, когда брали трансплантат, потому что она хотела поддержать его и как-нибудь поучаствовать в процессе… а быть рядом Сайласом она не могла.

— Твой папа снова звонил, — сказала Рубиз. — И мама.

— Они — замечательные. Ты сказала им, что я в порядке?

Рубиз, ты солгала ради меня? — подумала она.

— Да. Я солгала.

Когда кузина посмотрела на нее с грустной улыбкой, Иви приобняла женщину. Забавно, за все это время, с самого их детства, Иви… ну, не то чтобы заклеймила Рубиз как оптимистку в розовых очках и рассеянную особу, но уж точно считала, что кузина слабее характером, чем она сама.

Ошибочно. Рубиз доказала, что сделана из того же гранита.

Хотя ее внешняя оболочка была яркой и задорной, как и ее рыжие кудряшки, внутри нее скрывался твердый стержень.

— Рубиз, я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Иви.

Иви перевела взгляд на трубку, идущую от пакета, который сейчас висел вместе с другими жидкостями, вводимыми внутривенно через распределительное устройство, а потом посмотрела на другой ее конец, подцепленный к порт-системе, и молилась, чтобы все сработало.

Если получится, то Сайлас не станет осуждать ее.

***

Время тянулось с черепашьей скоростью.

Члены медперсонала были очень внимательны, поставили койку снаружи стерильного бокса, прямо к стеклу, чтобы Иви, устроив голову на подушки, могла открыть глаза и сразу увидеть Сайласа.

Ей приносили еду. К ней приходили родители. Другие ее родственники.

Донор заходил пару раз. Приходили терапевты Братства Черного Кинжала для консультаций. Медсестры в белых защитных костюмах заходили в его палату. Приходил Хэйверс.

Чтобы не разрушить собственное тело, Иви выработала график питания, душа и сна, в прямом смысле устанавливая таймеры на айфоне, чтобы сосредоточиться на базовых потребностях своего организма. Ей приносили одежду из дома, и она была уверена, что над горячими блюдами в ее рационе работал весь персонал… но было так сложно за всем уследить.

У нее словно была высокая температура, ее как бы вынесло на безлюдный остров посреди океана, и все привычное оказалось на внушительном расстоянии — еда, разговоры, движения.

Она могла думать лишь об одном: каком-нибудь знаке, который дал бы надежду.

Легкое движение руки или ноги, которое носило бы осознанный характер. Анализ крови, который сообщил бы, что новая иммунная система прижилась в его теле. Сигнал на мониторе, сообщающий, что главные органы возвращались к жизни.