– В Полонии считают подстроенным обвал в ущелье Драконьего Чрева, известно ли тебе, это?

– Ваше императорское величество, не стоит придавать значения…

– Ты слышал вопрос, или я говорю со стенами? – Меерлох выглядел рассерженным.

– Да. Всему виной голуби. Энвард сообщил во дворец о расхождении карты и местности.

– То есть, дорога не лежала через ущелье, но из-за фальшивой карты путники свернули туда, и сразу же случился обвал.

– Всё верно.

– Верно! Разве нельзя было лишить Энварда голубиной почты?

– Безусловно, – Лейпост умело скрывал волнение, – всё было предусмотрено. Я специально отправился с королевской экспедицией под видом денщика, намериваясь до поворота в ущелье выпустить голубей. Их слабо охраняли, особенно ночью, всё бы получилось. От ущелья до Нового замка несколько дней пути, это недоразумение не стали бы принимать в расчёт.

– Что же помешало выполнить столь разумные намерения?

– Энвард оказался слишком осторожным. Я, конечно, предполагал, что вышлют авангард, поэтому задержал доставку карты. По моим расчётам, они могли отправлять разведку вперёд с отрывом не более чем на день пути, вся компания оказалась бы в Драконьем Чреве, и некому было поведать миру, почему Энвард свернул в ущелье, хотя дорога идёт мимо.

– Я помню отчёт, авангард оказался значительно дальше, чем следовало, и ты умело устранил это недоразумение.

– Да, ваше императорское величество, но голуби были забыты. Вернее, я поручил Аркану выпустить птичек на свободу и обещал ему хорошую плату. Видимо этот раззява не справился.

– Как можно доверить столь важное дело постороннему человеку? – негодовал император.

– Аркан и сам был заинтересован ликвидировать свидетелей этой истории, причём он выполнял и более сложные задачи, пока я находился рядом. Но, видимо, оставшись один, просто струсил.

– Надо было самому сделать это, прежде чем покидать лагерь.

– Время слишком дорого. Догнать авангард, который неизвестно где находился, было важнее, ведь если бы они свернули в ущелье, то вообще вся операция провалилась.

– Да лучше бы она провалилась! – Меерлох откинулся в кресле и прикрыл глаза. Лейпост понял, что гроза миновала, хотя последние слова императора остались для него загадкой.

– Ваше императорское величество! – решил он внести ясность, – попытка Рогнеды разобраться в этом деле, ровным счётом ничего не значит. Если я прибуду туда с войском…

– Вот что, дорогой Лейпост, – открыл глаза Меерлох, – тебе нужен отдых. Сколько можно скитаться. Побудь дома среди близких, соберись с силами. Через некоторое время, возможно, понадобится заняться другими делами. С Полонией решим без тебя.

– Если позволите сказать. Никто не расправится с окружением Энварда лучше, лично меня опасаются королева и Совет. – Лейпост не понимал причин своего отстранения.

– Не позволю. Ты достаточно сделал, теперь твоё умение пригодится в другом месте!

Император нетерпеливым жестом показал, что разговор окончен и Лейпост вынужден был покинуть кабинет, поклонившись так, чтобы скрыть лицо и не выдать своего недоумения. «Что же это, – рассуждал интриган, минуя одно помещение дворца за другим, – Меерлох пошёл на попятный? Именно сейчас? Наверняка содержание письма из Полонии вывело правителя из равновесия. Как бы выудить из макрогальского гостя хоть что-нибудь, проливающее свет на это?» Лейпосту вспомнилась интересующая принца неизвестная особа. Надо подойти к нему с этой стороны. Главными помощницами в подобных делах были фрейлины. Пришлось провести весь день в пустых разговорах и никчемных сплетнях, но, направляя мысли самодовольных девиц, интриган раздобыл нечто похожее на правду. Слухов оказалось несколько, самый невероятный поведала Фору́ма. Она уверена, что Виолет страдает от неразделённой любви к Ильберте. Конечно, надо совсем не иметь голову на плечах, рассчитывая стать зятем императора. Не став королём Полонии, мальчик после истории с невесткой замахнулся на престол Титании? Безумие, но проверить эту догадку необходимо. Нет пути к доверию проще, чем обещание поддержки в безнадёжном деле. Не откладывая выполнение своих намерений, Лейпост пустился на поиски принца. Виолет с задумчивым видом гулял недалеко от беседки свиданий.

– Я тоже люблю это место, – звук знакомого голоса вернул молодого человека к действительности.

– Добрый вечер, – приветствовал он вельможу.

– Да, вечер чудный, ожидаете кого-то? Не хотелось бы мешать. – Лейпост указал взглядом на беседку. Виолет, казалось, не понял намёка:

– К сожалению, не имею знакомых в императорском дворце. Холодность хозяина делает меня скучным собеседником.

– Уверяю, молодой человек, вы заблуждаетесь. Я сегодня утром имел счастье говорить с императором, он очень хорошо о вас отзывался, даже сожалел, что его дочери нет в столице, и она не встречает такого милого гостя.

– Ильберта уехала?

– Последнее время её императорское высочество была грустна, это ранило отцовское сердце. В надежде, что дорога развлечёт девушку, он позволил ей с матерью немного попутешествовать, хотя очень не любит разлучаться с ними.

Вельможа ждал, спросит ли принц о том, куда же направилась Ильберта. Однако Виолет молчал. Что-то мешало ему выяснять такие важные для него моменты у этого человека. Вспомнился разговор с тётушкой Ольдой незадолго до отъезда в Титанию. Та говорила о причастности Лейпоста к интригам против королевского семейства Полонии.

– Вы надолго здесь, ваше высочество? – всё ещё надеясь на откровенный разговор, спросил вельможа.

– Не думаю.

– Торопитесь вернуться в Макрогалию? О! Прекрасное место! С каким удовольствием я вспоминаю время, проведённое в вашем дворце.

– И здесь хорошо, – из вежливости сказал принц, он пытался припомнить слова Ольды. Какие интриги она имела в виду? То, что Лейпост устроил подробнейшую проверку деятельности Рогнеды или, может быть, приложил руку к похищению младшего полонийского принца? – Диоль просил передать вам свою благодарность за участие в его судьбе.

– Не имел удовольствия быть представленным его высочеству, – после небольшой паузы сказал Лейпост, обескураженный столь странной фразой.

– Разве? Принц много рассказывал мне о своём морском путешествии в Титанию и отзывался о спутниках с большим уважением, – хитро прищурившись, Виолет наблюдал за реакцией вельможи на столь откровенное враньё.

– Странно, он вообще не общался ни с кем, кроме матросов… – поняв, что фраза начата неудачно, Лейпост исправил её: – насколько мне известно, из рассказа сопровождавших его лиц. С кем действительно подружился Диоль, так это с Ильбертой. Она опекала мальчика и, думаю, скучает по нему.

Разговор вновь возвращался к предмету его помыслов и Виолет решился поддержать его:

– Уж не его ли решила посетить принцесса во время своего путешествия?

– Для того чтобы отпустить дочь в столь дальнюю дорогу, императору нужны более веские причины, чем её желание. – Лейпост немедленно воспользовался удачной сменой темы: – Ведь в Полонии не спокойно?

– Что значит неспокойно? – удивился принц.

– Вопрос с престолонаследием не решён. Ваш брат, которого Меерлох желал видеть во главе страны, ведёт себя странно.

– Танилет никогда не намеревался занять полонийский престол, это вам известно. Странно было бы, если б он вдруг вздумал на него претендовать. – Виолету стало ясно, что император не сообщил Лейпосту о переменах в полуколонии.

– Но Диоль мал, ему необходим регент!

– Не думаю, что моё мнение что-то значит.

Разговор шёл не так, Лейпост сделал ещё несколько попыток навязать принцу непринуждённое общение, но потерпел неудачу. Виолет решил, уж если сам Меерлох не желает сообщать своему вельможе суть происходящего, то ему тем более незачем это делать. У обоих собеседников остался неприятный осадок. Принца расстроило известие об отъезде Ильберты, а Лейпост понял, что в Полонии произошли существенные изменения, которые от него почему-то скрывают.