– Сейчас у меня среди них есть один хороший друг. Любитель турецкого кофе! – Делси засмеялся. – Зачем тебе Растес? Твои о нем определенно знают больше меня.

– Мне он нужен. Если он был связан с нашей разведкой, то спрашивать о нем – только нажить себе неприятности. Но теперь с ним снюхались русские гангстеры. Похоже, отмывают деньги.

– Вряд ли. У него у самого есть эта проблема. Знаешь, ведь именно он вложил в меня свои бабки. Оттуда я его и знаю. Впрочем, если ты за этим ко мне приехал, то знаешь почти всё и ты. Выходит, в нашей дружбе есть третий?

– Это он купил тебе печи?

– Он. Полиция, я вижу, не всегда спит.

– Иногда просыпается. И что же теперь?

– А ничего! Я дую свое стекло, а печи раскаляются не хуже, чем они это делали в позднее средневековье. Сейчас нет ничего подобного. Представляешь, сколько им лет и сколько они стоили?

– Здесь этим никого не удивишь. Зачем он это сделал?

– Говорит, ему нравятся мои вазы. Прибыли никакой, зато красиво! Он странный, этот Ахмед. Всю жизнь занимался какой-то грязью, а душу воротило от этого. Такое бывает! Если бы не застарелые грехи богатых мерзавцев с поэтическими душами, мы бы, нищие художники, подохли от голода. Но я стараюсь в этом не копаться.

– Ну, тебя-то нищим художником не назовешь. Дома, лавки, магазинчики…

– Это – другое. Оттуда я взять не смею. На дома и прочее житейское барахло претендует моя семья. А вот мой стеклянный промысел – это личное! За собственный страх и риск. Ахмед это понимает.

– Как мне к нему подъехать?

– Это уже твое дело. Ливанец мне помог, я не буду его подставлять. Понимаешь? Иначе мне опять придется шлифовать оконное стекло в Лондоне. Стукачи не могут создавать шедевры, они могут только шлифовать поверхности.

Роман кивнул и вспомнил, что Делси когда-то служил инженером в большой строительной фирме в Лондоне. Они застекляли небоскребы. Тогда он и решил, что стекло может быть и другим – неровным, несимметричным, запоминающимся. И вернулся на Кипр, к жене, которая терпеливо ждала его шесть лет.

– Что мне делать с ливанцем? Я думал, ты поможешь. Я не могу тебе рассказывать, но мы стараемся тут кое-что прояснить…

– Плюнь на него! Его брат был министром обороны Ливана. Они сговорились с кем-то здесь. Ты знаешь, что он единственный, кто держит полулегально игорный зал у себя в ночном клубе? Если бы власти хотели, давно бы забили ему иголки под ногти. Здесь ведь много ливанцев – у них целые поселки. Видел Белый Город на скоростном шоссе в сторону Ларнаки?

Роман кивнул.

– Там Ахмед князь.

– Он крутится с русскими или с украинцами?

– А, это те, кто балуется быстроходными пассажирскими катерами на подводных крыльях? Как это у вас называется – «кометы»?

– Да.

– Похоже, у них что-то серьезное с Ахмедом. Думаю, он и в них вложил свои деньги. Во всяком случае, они в дружбе. Послушай, там есть один здоровый одноглазый славянин. Этот всем заправляет.

– Одноглазый?

– Одноглазый. А что?

– Да нет… недавно мне уже приходилось уносить ноги от одного одноглазого, но тот не был славянином…

– Тот был котом? Черным котом?

Роман от удивления даже приоткрыл рот. Делси беззвучно рассмеялся и махнул рукой.

– Я это знаю. Потому что сам там был. И тоже бежал от этого одноглазого чудовища. Он даже поцарапал меня. Две недели не заживало.

Делси высоко завернул рукав рубашки, и Роман разглядел на его покатом загорелом плече белесый шрам.

– Он что, кинулся на тебя?

– Еще как! Их там было тьма!

– Почему ты мне этого не рассказывал?

– Не решился. Когда я увидел одноглазого славянина, то сразу о коте и вспомнил. Они похожи – два бандита! Зачем все это рассказывать полисмену?

– Ты меня удивляешь, но Бог с ним, со славянином, а что кот?

– Вот с ним как раз Бога нет! С ним – Сатана!

– И это в монастыре, в православной святыни?

– Пути Господни неисповедимы. Кто знает, зачем он там? Неужели ты еще раз туда собрался?

– Возможно.

– Занимайся лучше славянином. Хочешь, я тебе его опишу?

– Я его видел, кажется, в Лимассоле. Такого невозможно не приметить – огромный одноглазый бык. Пират, флибустьер! И говорят, между прочим, добрейший парень!

– Вот за это не поручусь. Впрочем, вам, копам, лучше знать, кто добрый, а кто добрейший! Кофе еще будешь?

– Нет. Спасибо. Хорошего понемножку.

Делси вздохнул и поднялся.

– Ладно! Черт с тобой. Ты мне нравишься. Вот, возьми, передай Ахмеду. Может, у вас что и завяжется. Он это любит. Скажешь, от меня.

Делси поднял большую синюю дорожную сумку, в которой было что-то тщательно упаковано в газетные листы.

– Что это?

– Стекло. Неделю дул. Для него, для Ахмеда. Мой долг за печи. Часть долга то есть… Возьмешь? Одна вазочка твоя. Любая.

Роман кивнул и, поднявшись с низкого дивана, взвесил сумку.

– Ого! И моя всего лишь одна?

– Иначе мне с ним не расплатиться. Ну, ладно, возьми еще одну, только поменьше! У тебя появилась женщина?

– Почему ты спрашиваешь?

– Ну, будет, кому подарить. Наверное, появилась, а?

– Сам не знаю. Одна англичанка, аристократка.

– Ого! Берегись! Сразу два недостатка. Не говоря уж о третьем.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, во-первых, англичанка, во-вторых, аристократка, и, в-третьих, женщина. Ты отчаянный парень, как я погляжу!

– Не страшно. У меня для всего этого есть противоядие: собственные недостатки. Во-первых, я русский. – Роман поднял кверху палец, потом стал выбрасывать один за другим: – Во-вторых, я коп. А в-третьих, я, черт возьми, пока еще мужчина!

– Ваши шансы равны. Это ты с ней залез в тот монастырь?

– Тебе и это известно?

– Да нет, просто я слышал об одной молодой англичанке, которая убирает дерьмо за котами на ферме у сухого озера. Там еще живут две старухи. Ведь верно?

– Черт! Здесь нет тайн!

– Какие это тайны? О них всем известно. Одна из старух прислуживала самой королеве, рассказывают. А вторая – по происхождению русская княгиня. Жила во дворце. Так поговаривают. Зачем они сюда притащились, никому не известно. Но, по-моему, кошки тут ни при чем! Там ты свою аристократочку и прихватил, не так ли?

Роман промолчал.

– Я бы сделал то же самое. Она хорошенькая?

Роман недовольно пожал плечами.

– Ладно, коп! Катись к своим одноглазым – людям и котам. Такова, видимо, твоя судьба. И не забудь сумку с подарками. Так уж и быть – две вазочки твои.

Роман нес тяжелую сумку вниз по кривой улочке, уткнулся в монастырскую стену. На мраморной доске было выбито, что когда-то здесь зализывали раны английские моряки после того, как им досталось от русских. Адмирал Ушаков победил одноглазого адмирала Нельсона в том коротком бою. Сражение это произошло вскоре после Трафальгарского и поэтому осталось в памяти лишь немногих, о нем не любили вспоминать ни русские, ни англичане. Кофейщик был прав, хоть его кофе никуда не годится! Все надо называть своими именами. Кофе – турецкий, тайны – кипрские, аристократки – английские, а вот коты, особенно одноглазые и черные – пока неизвестно чьи. Спасли ли они когда-то остров от засилья гадов?

Остров живет, омывается морем, собирает три урожая в год, копит деньги… Кто сказал, что его надо было спасать? И какое к этому отношение имеют одноглазые коты? А одноглазые флибустьеры, так похожие на котов, разве не губят этот остров? Или тоже спасают? Иначе, с чего бы их здесь терпели? Как и котов. Правда, котов заперли в монастырской резервации! А флибустьеров выпустили на вольный выпас. Коты, флибустьеры, ливанцы…

Двое рабочих с большим сундуком для инструментов подошли к стене с мраморной доской, и один из них ковырнул ее стамеской снизу. Что-то сказал своему товарищу. Тот кивнул и пожал плечами. Они вдруг оба разом взялись за работу – стали решительно выковыривать доску из стены.