На миг я задумался о том, что сказала Элеанора, и не без труда попытался понять.

— Но нет ли других, более одаренных, чем я? — спросил я в итоге. — Наверняка в Фонде найдутся телепаты, которые…

— Но он не хочет, чтобы об этом знали в Фонде, — ответила мне матушка Куорри. — И в любом случае, связь между вами не истинно телепатическая. Это нечто, выросшее из долгой и тесной дружбы, гораздо более близкой, чем моя дружба с Титусом. А вы не знали об этой вашей психологической настроенности друг на друга? Ничего подобного раньше не испытывали?

Я кивнул.

— Было кое-что. В самом начале, когда Титус только узнал о копателях, я был в Париже. Неожиданно мне пришлось вернуться в Англию. Как только я оказался дома и обнаружил ожидающее меня письмо от Кроу, я сразу понял, что он бессознательно звал меня, просил возвратиться. С тех пор не возникало случая, чтобы…

— Ну вот, а теперь он вас зовет снова. — Элеанора решительно кивнула. — На этот раз зовет сознательно, понимая, что задумал. Разве для вас это не очевидно? Разве вы не чувствовали, что он пытается с вами связаться? Никаких видений, снов?

— Сны! — воскликнул я, прищелкнув пальцами. — Были просто ужасные сны. Мне снилось, что Кроу находится в этих своих огромных часах, похожих на гроб, и мчится по бескрайним просторам космоса, и он окликает меня, ищет меня, он хочет знать, где я… — Наконец на место улегся последний кусочек головоломки. — Господи милостивый! А я-то думал, что мне пора к психиатру!

Я еще немного подумал об этом и сердито стукнул себя ладонью по бедру.

— Как же я раньше не догадался, к чему эти сны? Чертовщина какая-то.

— Чертовщина, вот именно, — кивнула и прищурилась Элеанора. — Думаю, вы сами, не осознавая того, ответили на свой собственный вопрос. Возможно, Писли вам говорил, что в последнее время специфическое вмешательство БЦК сильно снизилось? Телепатическое излучение БЦК осталось почти без изменений, но уже некоторое время они не направляют свою ненависть на какую-то конкретную мишень — ни на группы, ни на отдельных людей — по крайней мере, мы ничего такого не замечали. Все выглядит почти так, словно Ктулху заблокировал свои треклятые сновидения от Фонда. Будто бы он думает о чем-то крайне важном для него и не желает, чтобы его мысли подслушивали. И вот я гадаю, не могло ли быть так, что Ктулху и другие шишки из рядов БЦК теперь тратят свою жуткую ментальную энергию в попытке…

— Помешать Кроу возвратиться на Землю?

— Я гадаю, так это или нет, — сказала матушка Куорри.

— А то, что я не сумел догадаться, что Кроу просит меня о помощи, вы расцениваете как помеху со стороны БЦК?

— Это возможно, но я не думаю, что они целятся конкретно в вас. Будь это так, в Фонде бы вскоре узнали об этом. С другой стороны, у одного из наших ведущих физиков в Мискатоникском университете есть гипотеза о том, что БЦК весьма эффективно окружили всю планету настолько плотным ментальным поясом, что он телепатически непроницаем! А если это так, то у этого должна быть какая-то цель.

— Но Титус Кроу — это всего один человек, — сказал я. — Неужели его попытка вернуться из времени и пространства может вызвать такую мощную активность БЦК? Я понимаю: время от времени он вызывал у них головную боль, но все-таки…

— Думаю, это во многом зависит от того, где он побывал, — ответила Элеанора. — И что видел, и чем занимался. Кто знает, какие познания он может принести с собой?

Немного поразмыслив, я нетерпеливо пожал плечами.

— Все это очень хорошо, но одни раздумья нас ни к чему не приведут. Выяснить что-то конкретное можно одним-единственным путем — возвратив Кроу сюда. Вы сказали, что ему нужно, чтобы я… «зажег для него огонек» или еще что-то в этом роде. Что вы имели в виду?

— Всего лишь то, что вы должны думать о нем, — быстро отозвалась Элеанора. — Не выпускайте его из своих мыслей ни на секунду. Мы знаем, что вы — не истинный телепат, мистер де Мариньи, но между вами двумя явно есть что-то такое… наподобие психологической связи между сиамскими близнецами. Он ищет дорогу домой, в безопасную гавань, и вы должны стать для него маяком, к которому он направит свой корабль.

Я кивнул.

— Если задуматься, сновидения приходят ко мне только тогда, когда Титус у меня на уме, когда мне вдруг что-то напоминает о нем или когда я о нем напряженно думаю.

— Да, — сказала Элеанора. — Именно в такие моменты ваш ментальный контакт с ним будет наиболее мощным.

Я пытливо посмотрел на нее.

— Да, но в этих моих снах я зачастую вижу самого Ктулху. Я вижу чудовище, тянущее свои жуткие щупальца к мчащемуся через пространство корпусу старинных часов Кроу. И эти щупальца, крепящиеся к омерзительно раздутому телу чудовища, преодолевают световые годы пространства и бескрайние бездны времени… Неужели Титус Кроу стал бы присылать мне такие сны?

— Нет. Вряд ли он стал бы это делать, но не забывайте: он не одинок в своей способности насылать сновидения! Но Ктулху может накладывать свои образы поверх тех, которые вам шлет Титус. Так вот чем он может быть — этот ментальный пояс, окольцевавший планету! Ктулху мог сотворить его для того, чтобы создать помехи для зова Кроу о помощи!

Пару секунд я размышлял над ответом матушки Куорри, а потом сказал:

— Я сделаю так, как вы предлагаете. Ни на секунду не буду выпускать Кроу из своих мыслей. Если он хочет, чтобы мое сознание стало для него маяком, я так и поступлю. Я стану вспоминать наши совместные приключения, я нарочно стану думать обо всех опасностях, которые нам грозили с тех пор, как мы с ним стали членами Фонда Уилмарта. Если это — способ вернуть его обратно, значит, я верну его обратно. — Я посмотрел на матушку Куорри. — Допустим, у меня это получится. Мне следует связаться с вами?

Элеанора покачала головой.

— Нет, в этом не будет необходимости. Я сама узнаю. Но до тех пор, с этого самого момента, я приставлю к вам своих наблюдателей. — Она жестом обвела комнату. — Если БЦК попытаются помешать Титусу вернуться, то вы ни за что не сумеете определить, когда…

— Когда они перейдут от чисто ментальных методов к более прямым, хотите сказать? — закончил я за нее начатую фразу. — Быть может, к физическим?

Элеанора печально кивнула и улыбнулась.

— Но это — самый худший вариант. Почему-то я настроена менее пессимистично. Ну а теперь пойдемте, молодой человек. — Она встала и протянула мне руку. — Покажите мне, где у вас кухня. Нам еще о многом надо поговорить, а у меня во рту пересохло! Что скажете насчет чашечки кофе?

Часа три спустя матушка Куорри сказала мне, что ей пора уходить и что она уже договорилась насчет машины. Я проводил ее до входной двери и был готов пройтись дальше, но Элеанора решительно сказала, что по садовой дорожке до калитки дойдет сама. И как только она поравнялась с калиткой, подъехал автомобиль. Элеанора помахала мне рукой, уселась рядом с невидимым водителем, и машина умчала ее прочь. Я остался один на один с раздумьями, посеянными разговором с матушкой Куорри.

А наш разговор за кофе и сладким пирогом — домашним шедевром, оставленным для меня миссис Адамс, коснулся целого ряда моментов, связанных с деятельностью Фонда. О многом мне раньше рассказывал Писли. Пока мы пили кофе и говорили, ни мне, ни Элеаноре в голову не пришло, как причудливо выглядит наша ситуация, а теперь я невесело улыбнулся, подумав об этом. Мы сидели в моей гостиной и вели беседу, смысл и тон которой резко контрастировал с атмосферой «Старого Мира» — красивым столом восемнадцатого века, ирландским серебром и простой трапезой.

Но из всей нашей трехчасовой беседы для меня самый большой интерес представило описание старушкой то, как с ней «разговаривал» Титус Кроу и как она впервые ощутила его присутствие во время психического транса, в который она ввела себя сама. Поначалу она засомневалась, не понимая, кто это, но вскоре догадалась, что это Титус. Он сказал просто: «Разыщите де Мариньи… скажите ему, что я возвращаюсь… мне нужна его помощь… Сам не справлюсь…» И все. Почему-то телепатическое послание Кроу прервалось.