Вот как все было.

Всего лишь трижды я побывал в выстроенном из базальта Дайлат-Лине, городе с высокими башнями и мириадами пристаней — и теперь я рад, что тогда увидел этот город в последний раз.

— И ты все еще намерен войти в Дайлат-Лин? По своей воле, невзирая на все, о чем я тебе поведал?

По голосу Эндерби было ясно, насколько он не верит своему собеседнику. Он встал и заходил по комнате, где за прошедшую ночь они успели крепко подружиться с Анри-Лораном де Мариньи. Грант вел свой рассказ до зари, а потом они еще долго говорили о самых разных вещах, в частности, о том испытании, которое предстояло пройти де Мариньи. Коснулась их беседа и той мрачной тени, которая словно бы нависла почти над всем миром сновидений.

— Да, — сказал де Мариньи. — Я должен проникнуть в Дайлат-Лин. Там мои друзья, и они в беде.

— Но послушай, Анри, если сами Старшие Боги не могут помочь твоим друзьям, что же может сделать простой смертный?

— И ты мне задаешь такой вопрос? Ты, «простой смертный», некогда выстроивший стену Наах-Титус вокруг Дайлат-Лина и уничтоживший всех рогатых торговцев в этом городе?

— Мне повезло, — ответил Грант. — Без помощи Атала я бы ничего не смог сделать.

— Но Атал и мне помог, — заметил де Мариньи. — И у меня есть летучий плащ.

— Хм! — ворчливо произнес Грант Эндерби. — Между тем ты все-таки не знаешь, с чем тебе предстоит столкнуться, Анри.

— О, я знаю. Ты рассказал мне об этом, Грант, и я благодарен тебе за это. Но есть и еще кое-что.

— О?

— Да. Ты объяснил, как выстроил стену Наах-Титус вокруг Дайлат-Лина, но ты ничего не сказал о ее исчезновении. Как ты можешь быть уверен, что там все снова стало, как было в прежние времена, и что город опять страдает от ига рогатых торговцев?

Эндерби пожал плечами.

— Есть причины так думать. Случалось, что путники подходили к городу слишком близко, и после этого их больше никто не видел. Другим повезло больше, им удалось убежать. Ходят слухи, будто бы за последние пять лет только двое счастливцев ушли от города — двое из десятков пропавших без вести. А что касается видения, которое предстало перед тобой в хрустальном шаре Кхтанида, то это была площадь в самом центре Дайлат-Лина, где рогатые мерзавцы некогда установили гигантский рубин. Наверняка от него и теперь исходит злобное излучение, лишающее людей сил и воли…

Что до того, каким образом рогатым торговцам удалось вновь завоевать Дайлат-Лин — как они опять взяли в плен Летучий Огонь из Юггота на Краю Кольца, как загнали его внутрь рубина, который перевезли в город через Южное море, об этом я могу только догадываться. И никто об этом ничего точно не знает. Помни, Анри, что в стену Наах-Титус заложено заклятие. Другое заклятие предназначено для того, чтобы расколоть гигантский рубин и высвободить Летучий Огонь. Возможно, есть и третье заклятие — предназначенное для того, чтобы удалить стену Наах-Титус, и четвертое — для того, чтобы взять в плен чудовище из Юггота?

Ведь речь идет о Летучем Огне, который в дневное время должен искать для себя темное убежище, иначе он растает под лучами солнца. Если бы какой-то человек или некое чудовище знали правильные заклинания, было бы легко и просто захватить в плен Летучий Огонь при свете дня.

Де Мариньи устало потер лоб.

— Так это или нет, — произнес он, — это я скоро выясню сам.

С этими словами он поднялся со стула и потянулся. Хозяин дома поспешно извинился перед ним.

— Боюсь, я слишком долго занимал тебя разговорами, друг мой. Позволь проводить тебя в твою комнату. Ты проделал долгий путь, а тебе надо набраться сил перед испытаниями. Когда ты собираешься отправиться в Дайлат-Лин?

Шагая следом за Грантом Эндерби вверх по лестнице, де Мариньи ответил:

— Собираюсь тронуться в путь завтра ночью, и, конечно, до города полечу. Тогда мое странствие займет всего несколько минут — максимум, полчаса. Если удача будет мне сопутствовать, я успею слетать в Дайлат-Лин и вернуться до того, как эти ваши рогатые торговцы даже догадаются о моем присутствии. Ничего особенного мне на понадобится, кроме того, что у меня уже есть: веревка, острый нож — и немного сажи, чтобы замазать ею лицо.

— Что ж, хорошо, Анри, — сказал хозяин дома. — Теперь ложись спать. Завтра еще поговорим, когда ты хорошенько выспишься. Если бы я вновь стал молод, я бы…

— Нет-нет, ты и так уже достаточно сделал, Грант, и я тебе очень благодарен.

— Знаешь, — сказал Грант, — если бы ты пошел пешком, мои мальчишки непременно бы за тобой увязались и мне трудно было бы их отговорить. Так что ты понимаешь, как я рад, что ты решил лететь до Дайлат-Лина.

Де Мариньи кивнул.

— Конечно, понимаю, — кивнул де Мариньи. — Но в любом случае, мне лучше проделать этот путь одному. Доброй ночи, Грант.

— Доброй ночи, мой друг. И пусть твои сновидения во сне будут приятными.

На следующий вечер, когда сгустились сумерки и на небе над Ультхаром тускло засветились первые звезды, де Мариньи тронулся в путь. Люди, которые увидели его силуэт и тень, отбрасываемую им на крыши домов, говорили, что это гигантская летучая мышь или злобный ночной упырь — правда, такие упыри в этих краях встречались редко.

Сновидец быстро летел по ночному небу, представляя себе карту Дайлат-Лина, которую для него нарисовал Грант Эндерби. Для него крайне важно было запомнить все пути от площади с постаментом для гигантского рубина до окраин города, а от окраин — до пустыни. Не так уж и трудно было добраться до этой площади, где сейчас страдали от пыток рогачей Титус Кроу и Тиания. Но вот как оттуда уйти — это могла быть совсем иная история.

Де Мариньи взял с собой крепкую веревку с крюком на конце, острый нож в кожаном чехле и драгоценный флакон, который ему дал Атал. Больше ничего. Он надеялся, что больше ничего и не понадобится, потому что он не рискнул брать с собой хоть что-то тяжелое.

В пустыне он сделал короткую остановку. Там он привязал свою веревку к валуну, который весил не меньше двух взрослых мужчин. Прицепив крюк, привязанный к другому концу веревки, к своему поясу, он попытался взлететь в ночное небо. Как он и предполагал, летучий плащ не смог поднять дополнительную тяжесть. Тогда де Мариньи разыскал другой валун, вполовину меньше первого, и повторил свой эксперимент. Уверенность отчасти вернулась к нему. Медленно, но верно плащ оторвал свою ношу от земли.

Итак, летучий плащ, не теряя своих волшебных свойств, мог нести двух человек, но не трех. Примерно этого и ожидал де Мариньи, но он все же надеялся…

«Нет, — мысленно поправил он себя, — надежда — ничто без силы и решимости». Он отвязал от валуна веревку и вновь обмотал ее вокруг пояса. Потом он прищурил глаза, защищаясь от встречного ветра, дувшего над пустыней, и, следуя примерно вдоль течения реки Скай, отраженной в небесах, продолжил свой путь к Дайлат-Лину.

Город окружали костры. Они были расположены так, что образовывали подкову, раскрытую у берега залива, где суша встречалась с течениями, приходившими из Южного моря. Увидев эти костры издалека, де Мариньи поднялся выше в небо, чтобы лучше рассмотреть костры. Потом он взлетел еще выше, чтобы его случайно не заметили, когда он будет пролетать над дозорными, следящими за этими кострами.

Горели в городе и другие огни, однако это был не приятный глазу свет в окнах гостеприимных домов любого обычного города. В красноте этих огоньков не было тепла, и де Мариньи понял, что это горят зловещим светом маленькие собратья огромного рубина, установленного на центральной площади. Этот плененный в камне, сиявший, будто глаз Циклопа, ужас до сих пор подпитывал своим свечением все остальные рубины в городе. Глядя с высоты на это огромное светящееся, немигающее пятно, де Мариньи понял: перед ним — истинная причина всех бед в мире сновидений.