Земля затряслась сильнее. Тилозавр снова развернулся, готовясь поймать меня, а я бросился следом за часами. Поравнявшись с ними, я стал лихорадочно искать потайной механизм, с помощью которого открывалась дверца под циферблатом. Гигантское морское чудовище зашлепало за мной. Его тело перемещалось по сырому песку в ответ на конвульсивные удары громадных плавников.

До меня доносился все нарастающий по громкости рев, и в тот момент, когда передняя панель часов бесшумно распахнулась передо мной, я запрокинул голову и увидел кошмарную стену воды, несущуюся на меня со скоростью чудовищного поезда-экспресса! Высота волны составляла не меньше пятидесяти футов, ее венчал белый гребень, и она заворачивалась и ревела, и шипела, словно все демоны ада, и была ничуть не милее их! Я нырнул головой вперед в озаренный странным светом корпус часов, и как только крышка передней панели со щелчком захлопнулась за мной, я почувствовал, как волна подхватила мое судно легко, словно игрушку, и подняла на самый гребень.

Тилозавр в то же мгновение исчез во взбесившейся толще воды. Еще мгновение — и мое сознание соединилось с разумом часов, и я начал подниматься выше, к облакам, а внизу, подо мной, гигантская волна, которую я теперь отчетливо видел через сканеры, обрушилась на берег, сметая все на своем пути…

Три дня спустя я покинул меловой период и устремился в будущее. А за три дня до отбытия я успел собрать чудесную коллекцию раковин, которая могла с лихвой заменить все находки, которые я утратил во время первого катастрофического извержения. Во второй раз я собирал раковины более внимательно и выбрал для этого полосу побережья подальше от зоны сильной сейсмической активности. Кроме того, я собрал немало крупных орехов, чтобы было чем питаться, если мое путешествие затянется.

Ах, если бы только я мог тогда предвидеть, как долго я еще не вернусь в свое родное время! Но с другой стороны, я никак не мог этого предвидеть — попросту не имел понятия, когда это сможет произойти.

На третий вечер после спасения часов, когда раскаленный диск солнца опустился за дальние, дикие и первобытные горы, я безмолвно попрощался с меловым периодом и покинул его навсегда. Я достаточно насмотрелся на все, что можно было увидеть в этом времени: на обширные, кишащие разной живностью болота, леса, джунгли, озера и океаны. С меня хватило встреч с обитателями этого доисторического мира. Невзирая на все мои научные интересы, мое привычное время звало меня к себе через века.

И я вновь поднял часы времен в небо, соединил свой разум и сознание с разумом и сознанием моего корабля и продолжил курс в будущее.

Поскольку часть моей задачи при подготовке этих материалов заключалась в том, чтобы разделить их на части и главы и снабдить заголовками, и в связи с тем, что следующая часть (несмотря на свой объем) состоит в основном из отрывков, я ее так и озаглавил — «Отрывки», но при этом все же выделил в общем объеме части несколько фрагментов.

Это понадобилось в связи с тем, что мой огнеупорный сейф в Мискатоникском университете оказался не полностью водоустойчивым. Пожар, охвативший здание старинного университета во время Бури, причинил магнитофонным кассетам самый малый вред, но гораздо сильнее они пострадали от ливня, позднее обрушившегося на руины. Я не сомневаюсь в том, что утрачены весьма и весьма значительные фрагменты.

Я использовал обычную систему опущений — три или четыре точки в конце предложений или параграфов. Точно так же я обозначил и новые параграфы, которые, на мой взгляд, возникают при обрывах повествования. Особенно значительные утраты в тексте я либо обозначил звездочками, либо снабдил комментариями.

С самым первым отрывком следующей части моя задача оказалась не столь трудна, поскольку магнитофонные записи довольно хорошо сохранились. Но в целом эта моя работа по подготовке рукописи к публикации была наиболее сурова — в особенности для того, чьи интересы прежде лежали исключительно в области литературы.

…А это, де Мариньи, произошло тогда, когда я впервые повстречался с Гончими Тиндалоса. Да-да, с теми самыми Гончими Тинд’лоси из мифологии Ктулху — вампирами времени, обитающими в самых темных углах четвертого измерения. Они вылетают на охоту из башен времен, принадлежащих подобному призраку Тиндалосу, и нападают на зазевавшихся путешественников.

Я, конечно, знал о них благодаря своему знакомству с пантеоном божеств мифологии Ктулху и изложенными в этом цикле мифов преданиями. Помнил я о них и по упоминаниям в древних оккультных книгах. Тем не менее, невзирая на то, что мои познания должны были бы хотя бы отчасти подготовить меня к встрече с Гончими, когда я почувствовал их, находясь внутри своего корабля, а в особенности тогда, когда я увидел их через сканеры, они показались мне настолько страшными, что у меня душа содрогнулась.

Между тем описать их довольно трудно. Они похожи на то, что останется, если исчезнет все доброе, на нечисть без живого обличья. Однако эти вампиры, пожиратели самой жизни, смутно напоминали то ли летучих мышей, то ли просто машущие краями злобные лохмотья. Безусловно, если безоговорочно верить старинным описаниям, то получается, что в определенных обстоятельствах Гончие способны материализовываться в трехмерном пространстве. От себя могу сказать лишь то, что после той, первой встречи сталкивался с ними бессчетное число раз, но ни разу они не последовали за мной из времени в обычное пространство.

Видишь ли, они существуют в самом времени, «в самых темных его уголках» — так и есть. А это, в свою очередь, означает, что они существуют не с той скоростью жизни, к которой привыкли мы. Но когда кто-то путешествует во времени, он попадает в их стихию.

Но та, первая встреча…

Как я уже говорил, я проложил курс от мелового периода к нынешней эре и собирался замедлять ход и делать остановки по пути, пока не доберусь до периода, последовавшего за тем днем, когда мы с тобой спаслись бегством от духов воздуха, насланных на нас Итхаквой. Таким образом я надеялся избежать очевидных побочных эффектов парадокса времени.

Я как раз собрался сделать первую остановку во времени, когда осознал присутствие Гончих.

При взгляде через сканеры они были подобны теням, далеким пятнам, почти бесцельно трепетавшим в потоках времени, но как только они, в свою очередь, почувствовали меня, их движения сразу обрели большую целенаправленность! По мере того как они придвигались ближе, я разглядел, что они на самом деле наделены очертаниями и размерами и что в них присутствует даже некая согласованность, но невзирая на все это, в Гончих все же не было и близко ничего такого, что мы привыкли связывать с жизнью. Они были Смертью, червями в черепе мертвеца, личинками, жиреющими внутри разлагающегося трупа. Они были Гончими Тиндалоса, и, раз увидев, их невозможно было забыть!

И вот теперь они стаей устремились к моим часам — эфирные осы, привлеченные сочным яблоком времени, а я в этом яблоке был лакомой сердцевиной. Вскоре Гончие мрачно закружили вокруг моего корабля, и я услышал их адское щебетание. Они были похожи на летучих мышей и переговаривались между собой, как летучие мыши. А может быть, их стрекотание попросту выражало восторг от того, что им попался неожиданный странник во времени? Я инстинктивно осознал, что они злобны, — это я уразумел с той же уверенностью, как и понял, что передо мной Гончие Тиндалоса. Между тем я думал, что внутри корпуса моих часов мне бояться нечего. Довольно скоро мне стало ясно, что это не так.

Если бы моя машина времени, Анри, представляла собой сферу, тогда я мог бы остаться в безопасности, потому что Гончие опасаются идеальных округлых форм. Но корпус моих часов, ясное дело, имел массу жестких углов, а Вампиры Космоса едины со всеми углами времени. Это их стихия. Существуют древнегреческие документы, которые вкупе с рядом эзотерических переводов могут объяснить все это намного лучше, чем я. А я, главным образом, хочу сказать вот о чем: Гончие были способны дотянуться до меня даже через невероятно прочные стенки корпуса часов времен. Я догадался об этом в тот момент, когда дым заструился из всех внутренних углов моего корабля. Понимаешь, я скорее ощутил их — эти углы, чем увидел глазами. А потом в мое убежище проникли жуткие щупальца и стали прикасаться ко мне своим холодом. Этот холод грозил поглотить все тепло моего тела — всю мою жизненную силу, и оставить меня застывшим, замерзшим и мертвым!