— Черт, — выругалась я, когда бармен в третий раз прошел мимо меня, не удостоив даже взглядом. В одном слове было больше яда, чем требовала ситуация, и я поняла, что меня раздражал не только недостаток алкоголя, но и все в целом. Тот факт, что мой дядя умер. Что вселенная его забрала. Что Эван завел меня, и что я мечтаю о мужчине, которого не смогу заполучить и не должна хотеть. Я злилась на Кевина за то, что он не был мужчиной, которого я хочу.

— Черт, — повторила я, уходя от бара. Мне была нужна не выпивка, а суета, и я пошла на танцпол, встав рядом с пьяной блондинкой, которая явно не умела одеваться. Она танцевала с двумя парнями, вернее, они танцевали с ней. Ее глаза были закрыты, а голова откинута. Насколько я могла сказать, ей было безразлично их внимание.

Я позволила телу впитать музыку, переводя свои бурлящие эмоции в пульсирующий ритм, позволяя басам проходить сквозь меня. Я стояла в нескольких сантиметрах от огромного коротко стриженного парня, короткие рукава которого открывали самую впечатляющую татуировку в виде змеи и кинжала из всех, что я видела. Его глаза встретились с моими, и он ухмыльнулся со знакомым голодным выражением лица. У меня было подходящее настроение, поэтому я придвинулась ближе, подняв руки над головой и покачивая бедрами. Приблизиться, но не касаться. Дразнить и играть.

Видимо, здоровяк хотел большего, потому что он двинулся навстречу. Он пах алкоголем, сигаретами и желанием, и, хотя я не имела ни малейшего желания перед ним раздеваться, танцевальный флирт мне нравился, и я чувствовала, как кровь текла по моим венам. Чувствовала себя живой. Я была уставшей, чертовски уставшей от оцепенения, и когда он положил руки мне на талию и притянул ближе, я закрыла глаза и отдалась музыке. Я не была с этим парнем, я была в другом месте. С другим человеком.

Черт, возможно, я сама была другим человеком.

Потому что в этом и суть, не правда ли? Когда я отпустила себя, то выбралась из своей шкуры. Стряхнула вину, боль, чертовы секреты и послала все к черту.

С отчаянной развязностью я сильно прижалась к нему. Он издал тихий стон удовольствия, схватил меня за задницу и настолько сильно прижал меня к себе, что я безошибочно почувствовала его эрекцию.

Я вдохнула и откинула голову. В его глазах я видела желание. Я видела, как искривились его губы. Он наклонился ближе, чтобы поцеловать меня, либо прошептать, что нам нужно убраться отсюда. Я не хотела его, этого незнакомца. Я хотела то, чего лишилась, и того, кем обладать не могла, мне хотелось просто сбежать.

Но как можно убежать от себя?

Я замерла, принимая его слова и чертовски хорошо зная, что я скажу «да» на все его предложения и завтра буду себя ненавидеть.

А потом все развалилось на куски.

Я слышала свой крик, когда верзила отлетел в сторону, а потом собственный же возглас удивления, когда увидела, кто именно отбросил его. Эван.

Я стояла в полной прострации, а Эван подошел ближе с мрачным выражением лица. Но за гневом в его глазах я видела жар, который прошел сквозь мой живот и остановился между бедрами. Черт. Это и была моя фантазия и часть меня восторжествовала, пока другая размышляла, не начались ли у меня галлюцинации. Потому что это не могло быть по-настоящему. Как, черт возьми, это могло быть по-настоящему?

— Что за черт, друган? — рыкнул верзила, толкая Эвана в плечо и полностью разрушая мою теорию о том, что это какая-то мечта. — Ты не хочешь отвалить от моей девочки?

Я начала говорить, что я совершенно определенно не была его девочкой, но глаза Эвана превратились в лед, потому я предпочла замолчать и стоять тихо.

— Она не твоя девочка, — сказал Эван тихо. — И я не твой друган.

Глаза верзилы сузились, и я увидела, как его правая рука сжалась в кулак.

— Я думаю, тебе нужно преподать урок хорошего поведения, красавчик.

Эван посмотрел на руку, сжатую в кулак, потом опять на верзилу.

— На твоем месте я бы подумал дважды.

— Пошел ты, — ответил здоровяк, замахиваясь при этом.

Эван уклонился движением, достойным Джеймса Бонда, блокируя удар.

— Не стоит пытаться еще раз, — он казался спокойным и обычным, и все же в его поведении было нечто такое, что делало его очевидно главным в ситуации. Он докажет это любому, кто встретится на пути.

Верзила потерял равновесие и закачался, озираясь на танцующих рядом, понимая, что у него неприятности. Он облизнул губы, и я увидела, что здравый смысл побеждает браваду. Наконец его лицо разгладилось, и он повел плечом.

— Как знаешь, мужик, эта сука в любом случае не стоит неприятностей.

Быстрее, чем казалось мне возможным, Эван потянулся, схватил парня за воротник и притянул его ближе.

— Извинись перед дамой, — сказал он ледяным тоном. — И возможно, ты сможешь уйти самостоятельно.

Я видела, как кровь отлила от лица верзилы, придавая ему полумертвый вид.

— Конечно, конечно, мать твою. Я никого не хотел обидеть. Я всего лишь придурок. Прости, детка.

Его умоляющие глаза повернулись к Эвану, который с видом полной неприязни встряхнул его еще раз и только потом отпустил.

— Убирайся отсюда.

Как только верзила исчез в скоплении тел, я повернулась к Эвану.

— Что за черт?

Эван оставался спокойным, словно давал лекцию.

— Он придурок.

— И что? — Я не особенно хотела спорить по этому поводу. — Я с ним танцевала, а не замуж собиралась.

Он подошел на шаг ближе, и, несмотря на раздражение, мой пульс ускорился.

— Теперь ты ни сделаешь ни того, ни другого, — произнес он.

— О… — Звук, сорвавшийся с моих губ, больше походил на выдох. Это даже не был тот звук, который я хотела издать. Я хотела спросить: «почему?». Почему он тут? Зачем прогнал этого парня? Понятно, что он следил за мной. Это было слишком фантастично для простого совпадения. Но зачем? Жалел ли он, что оставил меня на крыше? Ревновал ли к Кевину? Или, если уж на то пошло, к верзиле?

Или он просто присматривал за мной? Как и говорил дядя Джен?

— Это было опасно, Энжи, — продолжил Эван, подводя меня к краю танцпола. — И какого черта ты тут вообще делаешь?

Я уставилась ему в глаза, и слова вылетели быстрее, чем я успела их остановить.

— Может, мне нравятся опасные мужчины.

Он колебался буквально мгновение перед тем, как ответить, но даже если бы он подбирал слова целый год, то не мог бы задеть меня сильнее.

— Может, не стоит.

Не думая, я кинулась вперед, намереваясь ударить его по лицу. Но мне не удалось. Он поймал меня за запястье и притянул к себе, пока я не оказалась всего в нескольких миллиметрах от него, так явно ощущая жар его тела, что могла в любой момент потерять сознание.

Он был на целую голову выше меня и держал меня так близко, что мои губы почти касались основания его шеи. Он пах грехом, и, несмотря на всю злость, я старалась побороть желание высунуть язык и попробовать его на вкус.

Он наклонил голову, пощекотав дыханием мое ухо, и прошептал мне:

— Я понимаю, — сказал он просто.

Я полностью замерла.

— Что именно ты понимаешь?

— Что ты все еще оплакиваешь его.

Я онемела, и дыхание замерло у меня в горле. Кое-как мне удалось выдавить из себя слова.

— Что ты имеешь в виду?

Что-то коснулось моих волос, и, хотя я не могла знать точно, я представила, что это его губы. Секунду он не отвечал, просто держал меня. Грохот музыки проходил сквозь меня, пульсируя, словно кровь в венах. Мне хотелось, что это продолжалось вечно. Потеряться в ощущениях, потеряться в его объятиях.

Именно этого я хотела, за этим я пришла сегодня. Не клуб, не музыка, не алкоголь, а это. Онемение исчезло, все чувства обострились.

Я знала, что музыка и танцы приведут к этому. Что я буду способна вцепиться в занавес и испытать хотя бы пару мгновений реальных, настоящих чувств, даже если большая часть их просочится сквозь мои пальцы, словно песок.

Но я никогда не думала об этом. Никогда не надеялась почувствовать так много всего сразу. Чтобы узнать — на самом деле узнать — что я жива.