Это было лишь наполовину ложью, и Юта надеялась, что Канг не распознает этого.

Он выдержал небольшую паузу и заговорил:

- Хорошо. Имеет ли кто-то из атлургов что-нибудь против девушки, пришедшей с небес?

Народ умеренно загудел, видимо, это означало «нет». Канг медленно опустил руку, его голос зазвучал громче, разносясь над шумом толпы.

- Утегат испокон веку живет по законам, установленным старейшинами Первого Города. Города Богов, основанного Первыми Изгоями. Это наши предки, которые положили нам наш уклад жизни, создали законы и главное – заповедали чтить богов.

Эти боги когда-то провели их через пустыню целыми и невредимыми, чтобы они могли основать здесь первый город. И эти же боги привели к нашим дверям этого изгоя. – Турраг протянул тонкую костлявую руку, указывая на Юту, и она почувствовала на себе взгляд многоликой толпы, волнующейся внизу.

- Последний изгой пришел в Утегат шестнадцать лет назад. И теперь к нам снова пришел изгой, это благословение от Руга. Бог доволен своими детьми, – вынес он свой приговор. – Мы вознесем молитвы богам и поблагодарим их за расположение через две недели, на празднике Куду – бога воды, дарующего жизнь.

Атлурги зашумели сильнее, гул их голосов наполнял зал жужжанием пчелиного роя. Они громко кричали и выражали одобрение словам Канга, в то время как он продолжал:

- Готова ли ты жить в Утегате до конца своих дней, служить ему верно и самозабвенно? Готова ли стать одной из нас и назваться атлургом?

Юта хотела ответить, но у нее перехватило дыхание, и она только кивнула. Конечно, она не была готова остаться здесь, под землей, до конца своей жизни и совершенно точно не собиралась служить никаким атлургам или городу, или чего там еще от нее хотели. Но она совершенно ясно понимала, что выбора у нее нет.

Она оказалась поймана в ловушку из песка и солнца, в десятках, а может, и сотнях километров от родного города. Чужая там, потерявшая всех, кто был ей дорог, и чужая здесь, в этом странном месте, она вдруг со всей болью осознала, что стала именно тем, кем ее здесь называют, - изгоем.

***

Леда нашла Корта в первых рядах, когда Канг уже выступал перед народом. Корт стоял не шевелясь и не издавал ни звука, в отличии от бушующей толпы вокруг.

- Последний изгой пришел к нам в поселение шестнадцать лет назад. И теперь к нам снова пришел изгой, это благословение от Руга. Бог доволен своими детьми, – говорил Турраг, и атлурги одобрительно гудели.

- Как она держится? – спросила Леда, беря Корта под локоть.

- Держится, – эхом отозвался мужчина.

Он посмотрел на Юту. Она стояла совершенно неподвижно, кулаки крепко сжаты, а взгляд направлен куда-то за головы толпы. Выражение ее лица было непроницаемо. Но Корт прекрасно знал, что она сейчас чувствует.

Неуверенность, боль и страх. От того, что потеряла все, что знала. От постепенного, мучительного осознания, что никогда не вернется домой. Прежняя жизнь осталась где-то позади, затерянная в жарком мареве песков. А впереди – лишь мрак, неопределенность и одиночество.

Но, несмотря на все это, она держалась. Вообще-то даже лучше, чем Корт мог ожидать. Возможно, даже лучше, чем держался бы он, если бы в свое время ему пришлось быть на ее месте.

- Что ж, все закончилось хорошо, – тихо заговорила Леда ему на ухо. - Не бойся за нее, она справится. Так же, как справился ты.

- Сейчас я переживаю не о ней, – отозвался Корт.

- Правда? – насмешливо переспросила Леда, глядя на него.

- Ну, не только о ней, – нехотя поправился Корт. – Только послушай Туррага. По его словам, у нас все просто прекрасно, и главная проблема поселения в том, что делать с бедной девушкой, чуть не погибшей в пустыне: оставить ли и тратить на нее драгоценную воду или же попросту выкинуть в пустыню. – Корт замотал головой, будто не желая верить в то, что только что сказал. – Просто немыслимо.

- Мы знали, что так будет, – отрешенно проговорила Леда, глядя на Туррага, который продолжал самозабвенно говорить. – Он слушает только себя, и ему так нравится то, что он слышит.

Корт усмехнулся. Он снова перевел взгляд с Канга на Юту.

- Знаешь, я не верю ей.

Леда даже немного отстранилась, чтобы вопросительно посмотреть на мужа. Она действительно была озадачена.

- Тогда зачем же ты говорил за нее и помогал все это время?

Корт пожал плечами.

- Я не думаю, что она лжет нам. Но мне кажется, и всей правды не говорит. Ее реакция, когда она поняла, что ее шаттл разбился…

- Мне ее реакция кажется совершенно нормальной. Она чуть не погибла, узнала о том, что в пустыне живут люди, и потеряла возможность вернуться домой. И все в один день.

Корт покачал головой, продолжая смотреть на Юту. Она казалась такой уязвимой, как раненая птица, которой не выжить без посторонней помощи. И даже если она выживет, то уже никогда не сможет летать.

Но было в ней что-то еще, почти неуловимое: отчаянное упрямство, жажда выжить, но не потому, что она хочет жить. А для того, чтобы сделать что-то, достичь какой-то цели. Корт видел это каждый день в ее глазах. Такая, как она, может пережить все это только для того, чтобы исполнить задуманное, нечто, что не дает ей покоя. Эта жажда порочна, она не может привести ни к чему, кроме боли и саморазрушения. Корт хорошо понимал это состояние, потому что когда-то чувствовал то же.

- Нет, – наконец ответил он, когда Леда уже не надеялась услышать объяснение и снова отвлеклась на речь Туррага. – Она сильная и не стала бы так убиваться из-за того, что чуть не погибла или же лишилась дома. Она бы не позволила себе плакать при нас, если бы могла сдержаться. Слишком уж сильно она была разбита. Ведь в конце концов она осталась жива. Разве не надо порадоваться этому?

- А ты радовался? – легко парировала Леда.

Корт едва заметно улыбнулся. Не тому, что она сказала, а тому – как. Она всегда с такой легкостью спорила с ним. Пожалуй, Леда была единственным человеком, который всегда мог найти, что ему ответить. Последнее слово всегда оставалось за ней, но не из-за упрямства или жажды самоутвердиться, а потому что она была мудра.

- Со мной было иначе, – ответил Корт.

- Но ведь и она – не ты. Уверена, нам не о чем волноваться.

- Может, ты и права, – устало проговорил он. Утегатол подошел к концу, и люди начали расходиться. – Но меня не покидает чувство, что ее появление тут – это знак чего-то надвигающегося. И он не сулит нам ничего хорошего. Взор Канга замутнен, он больше не слышит голоса богов, не в состоянии увидеть приближение чего-то темного и зловещего. А значит, не в состоянии защитить народ.

- Главное, чтобы был кто-то, еще способный видеть правду. Мы со всем разберемся, но сейчас дай ей время придти в себя. Жизнь среди атлургов может оказаться настоящим испытанием, кому как не тебе знать об этом.

Корт тряхнул головой, стараясь избавиться от наваждения. Он взял Леду за руку и легко коснулся губами ее губ.

- Ты как всегда права. Пойдем домой, хватит с нас на сегодня забот. А завтра сутра начнем с того, что поможем ей перебраться в новый дом.

***

Гвирн подошел ко входу в Зал Свитков. Через всегда открытый проход, не завешанный пологом, - атлурги в любое время дня и ночи могут придти сюда, чтобы приобщиться мудрости богов, - он видел бесчисленные стеллажи, заваленные манускриптами. Гурнаса нигде не было видно, и Гвирн проскользнул внутрь.

Утегатол закончился пол часа назад. Гвирн собирался навестить одного из своих ближайших сподвижников и верного друга – Арсуга и прошел уже пол пути до его дома. Как вдруг его осенило неожиданное прозрение. Гвирн был уверен, что это боги послали ему знак, и без промедления бросился в Зал Свитков.

Улицы Утегата были заполнены людьми. Атлурги толкались и горячо обсуждали появление в городе нового изгоя. Но Гвирн знал, что здесь он будет один, никто не помешает ему войти и выйти из Зала Свитков незамеченным. Здесь хранится вся мудрость атлургов, накопленная веками: все их законы и установления, все легенды и предания, но главное – здесь, заключенные в бумажные свитки, хранятся голоса богов, некогда обратившихся к избранным из народа.