- Это мое право, которое я получил еще до рождения, – процедил юноша сквозь зубы, как будто бросал вызов всем, кто мог усомниться в его словах. - Я всю жизнь готовился к этому. Отец Туррага предал моего деда и обрек его на гибель в песках. Священный долг крови требует от меня отомстить за мой род, и наконец-то мне представилась эта возможность.

Уги, как и все присутствующие, знал об этом. И все же эти слова, как признание, как клятва, должны были быть произнесены вслух. С тяжелым сердцем Уги кивнул:

- Ты готов. А значит, решено. Мы сделаем это перед праздником Куду и посвятим эту жертву богу воды. Ты должен привести свои земные дела в порядок перед этим священным делом, и подготовить свой дух. А до тех пор мы будет хранить эту тайну ото всех, даже самых близких. И да благословит нас Руг.

***

Юта добралась до квартиры Сола, когда Аттрим уже начал карабкаться к зениту. Она снова шла пешком от метро, оттягивая тот момент, когда придется делать выбор, говорить ли Бабли о том, что она узнала в библиотеке или нет. Юта никогда и ничего от него не скрывала, но эта правда была слишком опасной. Каждый, кто узнает об этом, может пострадать.

Сама Юта, будучи журналисткой, была готова к рискам и опасностям, которые часто несет с собой правда. Но Бабли… она и так подвергла его жизнь угрозе, от мысли о том, что правда подвергнет его еще большему риску, ее начинало мутить, словно она смотрит в пропасть, дна которой не может разглядеть.

Бабли и Сол были дома. Они сидели в гостиной, на диване, на котором Юта спала вчера ночью. На журнальном столике перед ними стояли картонные коробки с пиццей. Запах чуть сладковатого теста и сыра витал в воздухе. Бабли сидел прямо на полу, тарелка с едой была у него в руках. Друзья смеялись над чем-то, и этот звук показался Юте ужасно неуместным.

Нет, все выглядело именно так, как обычно. Сколько раз Юта видела друзей вот так сидящими в гостиной за просмотром передач Патрисии Ву, с коробкой пиццы лежащей между ними. Они беспрестанно комментировали каждое слово ведущей и хохотали до упаду, разбрасывая еду вокруг себя.

В этом-то и было все дело. Друзья выглядели как обычно, словно время здесь замерло, укутавшись зеленоватым светом ламп. И это было так странно, потому что на самом деле все изменилось. Юта чувствовала, что изменилась. То, что она видела, знание, которое ей открылось, словно выбросили ее за борт собственной жизни. Так, что теперь ей оставалось только вспоминать и наблюдать со стороны, но вернуться назад – нет, это было невозможно.

Увидев девушку, как призрак возникшую в дверях, Бабли перестал улыбаться. Он всегда мог читать по ее лицу, как в хорошо знакомой книге.

- Ты что-то узнала? – тут же задал он вопрос, которого она так надеялась избежать.

Юта прошла в гостиную, скидывая на ходу туфли и плюхнулась на диван.

- Ничего определенного, – ответила журналистка, не глядя на друга. – Одни догадки.

Бабли шумно перевел дыхание, как будто боялся услышать что-то другое.

- Значит, тупик? – с плохо скрываемым облегчением в голосе спросил он. Юта знала, как Бабли всегда относился к ее расследованиям, считая, что то, чем она занимается слишком рискованно, и ей стоит найти более спокойную и стабильную профессию.

Юта помедлила, прежде чем ответить. Она встала и прошла к холодильнику, чтобы скрыть от Бабли выражение лица.

- Не совсем, – сказала девушка, оглядывая содержимое холодильника, но ничего не видя. – У меня есть зацепки по убийству мэра. Я должна попробовать что-то узнать.

Бабли молчал. Стоя к нему спиной, Юта не видела его лицо, но хорошо представляла, как Бабли печально качает головой. Она не хотела его расстраивать, но это было не в ее власти.

- Ты подвергаешь себя слишком большой опасности.

Неожиданно друг оказался прямо рядом с ней, так что Юта даже вздрогнула от неожиданности. Никогда он не двигался так тихо, или же она была настолько расстроена и погружена в свои мысли, что просто не слышала, как он подошел?

- Они убьют тебя.

- Ерунда. Ничего такого не случится.

Юта не смотрела на Бабли. Она знала, насколько он может быть прав, но не могла признать этого. Пытаясь избежать того, чтобы смотреть ему в глаза, Юта схватила из холодильника первое, что попалось под руку, и направилась обратно к дивану. Как вдруг ее запястье обвила горячая мягкая ладонь.

- Ты должна улететь, – произнес Бабли чересчур громко.

Юта подняла взгляд и увидела, что Сол во все глаза разглядывает их. Выражение его лица было слегка смущенным, как будто он стал свидетелем очень личной сцены. Юта не представляла, что он прочел у нее на лице, но Сол поспешно поднялся.

- Я … у меня там дела в своей комнате. – С этими словами он выразительно показал на спальню. И скрылся за дверью, прихватив с собой тарелку, которая была у него в руках.

Бабли, кажется, тоже почувствовал себя неловко и выпустил руку Юты. Но сдаваться он не собирался.

- В этот раз все зашло слишком далеко, а я не могу позволить тебе пострадать. Эти люди … они не остановятся, пока не найдут тебя. И тогда…

Бабли замотал головой. Он проследовал за Ютой к дивану и сел рядом с ней. У нее больше не было возможности избегать друга, и она посмотрела ему в глаза.

- Понимаешь, я просто не могу позволить ничему случиться с тобой, – говорил Бабли, теребя край рубашки, а Юта смотрела на него так, будто видела впервые. Ведь это она всегда привыкла идти впереди, защищать и прикрывать его.

- Мне жаль, что я подвергла тебя такой опасности, – выпалила Юта то, что вовсе не собиралась.

- Не говори этого, – горячо возразил Бабли. – Я последую за тобой куда угодно. Ведь ты …, то есть ведь я… Ведь я твой лучший друг с детского сада. – Закончил Бабли, не глядя на Юту. Отчего-то его лицо стало пунцовым, будто подсвеченным изнутри.

Минуту Юта колебалась, а потом со всей силой сжала кулаки, так что ногти больно впились в ладони.

- Только если ты полетишь со мной, – вымолвила девушка. У Бабли открылся рот, он явно не ожидал услышать такого, а Юта закончила. – И я все равно не отступлюсь. Когда мы окажемся в безопасности, я расскажу эту историю и добьюсь того, что ее опубликуют.

Бабли открыл рот, но не произнес ни звука. Он, не отрываясь, смотрел на Юту, а затем кивнул.

Леда возвращалась домой восточными коридорами. Была еще глухая ночь, на улицах не было ни души, только крошечные пылинки кружились в тусклых лучах пробивавшегося с потолка света. Леда шла настолько бесшумно, что почти не тревожила их, как бы проплывая сквозь сам воздух. Но даже она не услышала, когда за ее спиной возникла еще одна тень.

- Не поздновато ли для прогулок в одиночестве? Кто-то может решить, что ты крадешься по коридорам с недобрым умыслом.

Леда резко обернулась, застигнутая врасплох. Этот голос она узнала бы и среди сотен других, - и сквозь грохот сражения, и шепчущим не громче шороха сыплющегося песка.

- И с чего бы кому-то так думать, Нагир? – спросила она мужчину, стоящего напротив, и гордо подняла подбородок, чтобы посмотреть ему прямо в глаза.

Леда была высокой, но чтобы сравняться с Нагиром, ей пришлось бы вытянуться и встать на цыпочки. Мужчина, прислонившийся к стене сложа руки, был не только высоким, у него было мощное для атлурга телосложение и необычный цвет глаз. Они были настолько темными, что казались почти карими. Волосы Нагира, скатанные наподобие тонких веревок, были собраны на макушке.

Он смотрел на Леду сверху вниз, с насмешливой ухмылкой, но не презрительно. Его мощный подбородок и широкие скулы заросли щетиной, как будто ему было недосуг побриться. Весь облик мужчины был небрежным, даже неряшливым. Кофта засалена и порвана на локтях. Штаны протерты настолько, что невозможно определить их первоначальный цвет. На правой штанине расцвело яркое пятно, похожее на засохшую кровь.