Ещё через пару обрывков сна он уже почти уверенно отличал главные тоннели от второстепенных, молодые от старых, используемые — от заброшенных. Он двигался к центру подземного города — к одному из нескольких центров, но тем не менее… К важным камерам, которые нельзя просто так заблокировать — они должны сохранять постоянное сообщение с остальным лабиринтом, чтобы продолжать работу.

Он спешил не только потому, что боялся за Дэйр-Ринг. Если они не вернутся в течение недели, их начнёт искать Ковенант. Ранн и Шеннеч отправят в Валкис обычный десант, понятия не имеющий, с чем предстоит столкнуться. Джиралханай, киг-яр, унггой войдут в тоннели… и не выйдут из них. Черви будут очень рады такому количеству новых игрушек. Чёрт, да отсюда даже Спартанцы не факт, что смогли бы выбраться (кроме 1337, которому законы вообще не писаны — возможно, включая и законы многомерной физики и топологии). Не то, чтобы штурмовать эту подземную крепость обычными способами вообще невозможно — но успех возможен только при тщательной подготовке, с использованием специального оружия и плана.

Через 23 периода сна он наконец выбрался в большой круглый зал. Здесь, судя по мыслям немногочисленных попавшихся ему на пути червей, проходили некие важные для них ритуалы. И здесь же хранился кристалл, игравший первостепенную роль в этих ритуалах. Если пригрозить его разрушить…

Кристалл здесь действительно был. Но хранился под толстым куполом очень прочного металла. Независимо от того, попытается Ричард его пробить или пройти сквозь него — в любом случае сработает тревога.

Ну и наплевать. Он и не собирался прятаться. Ему же, в конце концов, нужно привлечь внимание, чтобы ставить условия. Главное — оказаться достаточно близко к кристаллу, чтобы заменить его на другой участок пространства, черви могли только ВМЕСТЕ с Ричардом, а не по отдельности.

Он ещё раз проверил все вычисления — и скользнул сквозь купол. Металл тут же сдвинулся в многомерности, теряя проницаемость — но Ричард уже был внутри, и «затвердевший» купол поймал лишь полметра его хвоста, которые он тут же отбросил…

Кристалл был на месте. Прозрачная (в некоторых диапазонах) призма на пьедестале. Ричард приблизился к нему крайне осторожно, сканируя, чтобы не попасть в ловушку…

И отскочил назад, когда сверху раздался лязг металла. В потолке купола открылся люк, через который на него свалилось нечто очень знакомое…

Его схватили в телекинетические объятия и чуть не задушили — во всяком случае, сжали до состояния лужицы. Выражения радости и симпатии у белых марсиан были не менее смертоносны для всех не-малков, чем выражения их огорчения и злости. Он чуть не оглох от яростного вопля «Алеф!!!».

— Что… ты… тут делаешь? — выдохнул он, как только сумел восстановить звуковые мембраны.

— То же, что и ты… — вздохнула Дэйр-Ринг. — Это большая ловушка, в которую я попалась на пару часов раньше тебя. Такой же купол… только там внутри не было настоящего кристалла, лишь подделка. Твой, кажется, тоже. Они направляли нас, как по нотам. Всё распланировали.

— Но зачем им заново сводить нас, после того, как с таким трудом разделили? Они что, не понимают, что вместе мы вдвое сильнее?

— Они всё понимают, — покачала головой девушка. — Просто вместе мы также будем вдвое интереснее умирать. Зрелищнее. Я ловила отголоски их мыслей, пока сидела в этом куполе. Они всё это организовали с единственной целью — устроить садистское шоу с нами в главной роли.

— Ты что, не могла пробить купол, вместо того, чтобы тратить время на чтение их мыслей? Он не такой толстый, там всего полметра металла…

Белая отвесила ему копытом затрещину.

— Думай, что говоришь. Конечно я пыталась. И телекинезом, и просто копытами… Но пока я пробивала купол в одном месте, они снаружи присоединили другую, точно такую же камеру… эти их топологические фокусы…

— Значит, сейчас там, за куполом…

— Что-то такое, что должно нас убить. И не просто прихлопнуть, а особо мучительным и зрелищным способом.

Она ошиблась.

То, что должно было их убить, было не снаружи. Оно находилось внутри.

Призма на пьедестале засияла разгорающимся оранжевым светом, который вскоре распался на мультиспектральное сияние — не только в видимом человеческому глазу диапазоне, но в куда более широком — от микроволн до жёсткого ультрафиолета. И каждый отбрасываемый зайчик что-то делал с Ричардом… словно бы говорил с ним на древнем, давно забытом языке… Сияние проникало в него через глаза… через кожу… наполняло каждую клеточку жидким пламенем… огнём и холодом… мяло и лепило его, как глину, поднимая изнутри что-то давно забытое… что-то, чему нельзя было существовать…

Их тела бились в судорогах, словно вокруг снова бушевал варп-шторм. Из аморфных луж то и дело вырывались кричащие лица — облики, которые они принимали раньше. Воздух вокруг ионизировался — его пронизывали психокинетические молнии.

Это была нейрофизика, несомненно — та самая нейрофизика, которую примитивные народы называли магией. Свет был не просто электромагнитным излучением — он был информацией, программой, серией низкоуровневых команд для нейросети. Призма дирижировала его мозгом, его сознанием, подсознанием и теми слоями, для которых в человеческом языке даже нет названия. Подобно тому, как «жёлтый свет» даёт команду нейросети «создать Эссенцию», эта призма давала команду «обратить биовремя вспять».

Они столкнулись с Шангой. Теперь Ричард в этом не сомневался… но он ничего уже не мог поделать. И Дэйр-Ринг не могла тем более.

Потому что, столкнувшись со своим прошлым, их тела воспламенились.

Это было далеко не то, что обычное пламя, которое сжигало их после неудачного замуровывания в стену. Намного, намного хуже. Гораздо страшнее.

Простая химическая реакция горения идёт лишь снаружи. Вдоль поверхности тела — тонкой границы между биопластиком и атмосферным кислородом. До клеток истинного тела она добирается не скоро.

Сейчас они вспыхивали изнутри, во множестве мест. Это было похоже скорее на действие «Проклятия Х-Ронмира» — пламя психогенного происхождения, вызванное самовнушением. Этот огонь убивает в считанные секунды.

И одновременно он обладал какой-то невыносимой, наркотической привлекательностью. Было странное ощущение — что делаешь нечто запретное, абсолютно недопустимое — и в то же время убийственно сладкое. Вся прелесть и весь ужас преодоления запретов сконцентрировались в этом огне.

Но вместе со смертью этот свет нёс и знание. Предки людей или Дхувиан были более примитивными существами, и для них Шанга — в первую очередь способ расслабиться, сбросить с себя груз рассудка, отдавшись во власть примитивных инстинктов. Но предки зелёных и белых марсиан — разговор иной. О нет, они тоже были варварами, безусловно — жестокими и кровожадными, при этом простыми и наивными существами. Но безграмотными, необразованными — о нет, такими они не были. Они знали многие вещи, о которых ни один современный Ма-Алек не осмелился бы и подумать.

И сейчас эти знания широким потоком вливались в разум Ричарда — как, говорят, перед глазами умирающего проносится вся его жизнь. И чем больше он понимал, тем ярче горел… Путь к спасению был одновременно и его гибелью, и если он узнает чуть-чуть больше чем надо, прежде чем начнёт действовать — это будет его концом. И не только его. Сейчас такой же путь ВСПОМИНАНИЯ проходит и Дэйр-Ринг.

Он чувствовал, что собственно полного возгорания не избежать… Но есть маленький шанс каким-то образом ПЕРЕЖИТЬ его. Загореться и не сгореть.

Когда-то Марсом правили такие существа. Те, кто горели, но не сгорали. Пылающие марсиане. Да… так они себя называли. Именно «пылающие», не «огненные». Хотя огонь пронизывал каждую клеточку их плоти, они не были плазменной формой жизни или чем-то подобным. Их тела были вполне твёрдыми и осязаемыми… и нет, они не состояли из термостойких соединений, как Каменные Люди.

Они просто шли через огонь тем же способом, каким Ма-Алек шли сквозь стены. Слишком высокоэнергетичные, то есть горячие, атомы и молекулы просто проходили сквозь их тела, не взаимодействуя.