«Так, мне надо их как-то разграничить, иначе я сам сойду с ума раньше, чем пойму, в какую сторону свихнулся мир. Назовём мой родной постъядерный мир — Земля-1. Планету, рядом с которой находилась опытная площадка Рианона — Земля-2а. Её же, но через миллиард лет — планету, на которую летал дед Алефа и Дж-Онна — Земля-2б. Ну а столицу Юиджи — Земля-3».

Если же судить о сходстве по краевым очертаниям материков — например, по форме южных и западных берегов той же Африки — то картина разительно менялась. Земля-1 и Земля-3 выглядели, как близнецы. Земля-2а — как их весьма расплывчатое подобие — двоюродная, если не троюродная сестра. Общие формы узнать можно, но не более того. Земля-2б и вовсе не имела с ними почти ничего общего — расположение материков ещё боль-мень совпадало, но очертания их были абсолютно иными.

При этом последовательность внешних и внутренних планет (их массы, диаметры, орбитальные характеристики) полностью совпадала в системах Земли-2 и Земли-3. А вот в мире Ричарда она могла как совпадать, так и отличаться — телескопы стали роскошью, недоступной после войны, а в компьютер Убежища столь бесполезные знания не закладывались. Книги по астрономии были в библиотеке Города-Убежища, но Ричард до ухода не считал нужным их читать, и тем более — заучивать на память.

Нет, Ричард удержался. Он не начал биться головой об стенку.

Он сделал это немного позже — когда обнаружил, что Земля-3 передаёт в эфир сигналы. На чистейшем английском, русском и китайском языках!

Часть передающих станций Юиджи просила о помощи в бою или эвакуации. Другие были уверены, что обречены — и просили только передать те или иные последние слова их родственникам, друзьям или любимым в колониях. Третьи предупреждали об опасностях — такие передачи обычно были зашифрованы, но кое-что передавалось и открытым текстом.

Возможность выйти в эфир появилась у них совсем недавно — и ненадолго. Кортана блокировала космическую связь, пока контролировала планету — хотя и позволяла людям пользоваться её собственными сетями. Так что совсем уж без коммуникаций они не оставались, но ни о какой секретности или о передаче того, что Кортана не хотела предавать огласке, речи быть не могло.

Сейчас людям представился шанс, и они впервые им воспользовались.

Потому что на орбите Земли шёл яростный бой. Сражение из разряда «кто бы ни победил — человечество проиграет».

Один Страж — огромная машина, подобная ангелу размером с крейсер Ковенанта — противостоял паре Жнецов — ещё более огромных роботов, похожих на кальмаров. Каждую из сторон поддерживала куча вспомогательных машин — атмосферных и космических истребителей, мобильных орудий, эффекторов, ремонтников, разведчиков, эсминцев и прочей мелочи. Битва, похоже, шла уже довольно долго, но потери в ней были близки к нулевым. У обеих сторон.

И Ричард вполне понимал, почему. Это напоминало войну слона с комарами. Страж, созданный с использованием лучших технологий Предтеч, невероятно превосходил своих врагов в защите и огневой мощи. Но они настолько же невероятно превосходили его в скорости и маневренности.

Алые лучи, которые составляли главный калибр Жнецов, расплывались в космосе невыразительными кляксами, не способные даже поцарапать крылатого монстра. В свою очередь, если бы переливчатая волна, основное (или самое любимое) оружие Стража, настигла его противников — вероятно, она бы их прихлопнула, как тараканов. Но попасть по ним у машины Предтеч не было ни малейших шансов. Они двигались быстрее этой волны… да что там, они двигались быстрее всего, что когда-либо видел Ричард. Они меняли курс по пять-десять раз в секунду, порхая вокруг противника с такой лёгкостью, словно законы инерции для них вообще не существовали. Прежде, чем «ангел» успевал развернуться и зарядить свою главную пушку, «кальмары» успевали описать вокруг него полную дугу на 180 градусов, снова зайти ему за спину и отстреляться. Без малейшего, впрочем, результата — защита со спины у Стража была не хуже, чем спереди.

Комичности ситуации добавляло то, что «комары» были где-то на треть крупнее, и раза в два массивнее «слона», которого они пытались завалить. Страж казался изящной тростинкой по сравнению с их разбухшими тушами. Но разница в технологиях полностью перекрывала разницу в размерах. У Жнецов были лучшие двигатели, у Предтеч — лучшие щиты и вероятно лучшие пушки. Они просто представляли совершенно разные доктрины боя.

То же самое наблюдалось и на нижних уровнях — в мешанине битвы малых аппаратов. Одни не могли попасть, другие — не могли повредить. Судя по количеству обломков, это было результатом естественного отбора. Роботы Предтеч со слабыми щитами и роботы Жнецов с медленными двигателями отсеялись в самом начале сражения. Остались только достаточно шустрые и крепкие. Увы, таковых с обеих сторон было много.

Конечно, гигантские машины не были тугодумами и просчитали исход столкновения, возможно, ещё до того, как вообще вошли в эту систему. Но даже если нет — пары выстрелов и манёвров было им достаточно, чтобы сделать выводы. Раз уж это смог Ричард, отнюдь не являясь тактическим компьютером.

Боковые лепестки сигналов, уловленные приборами замаскированного «Найткина», дали ему разгадку. Бой в физическом пространстве служил лишь отвлекающим манёвром и способом связать противника. Реальная же битва шла на совсем другом уровне — искусственные интеллекты пытались взломать друг друга, как минимум временно сбить с толку и дезориентировать, а как максимум — навязать своё управление.

Больше времени понадобилось ему, чтобы понять конкретный характер этой виртуальной битвы, её цели и средства.

За слоями цифровой брони скрывались нежные и чувствительные нервные системы живых существ. Пусть оцифрованные, превращённые в код — но со всеми заботливо сохранёнными инстинктами, слабостями, ошибками, страхами и мечтами. Да, некоторые элементы поведения органиков подавлялись в эмуляции, чтобы повысить эффективность. Но подавить — не значит избавиться. Нельзя просто отсечь некоторую часть мозга — другие части должны получать от неё сигналы. Поэтому неизбежно возникало некое «цифровое подсознание» — участки нейросети, которые эмулировались, отжирали вычислительные ресурсы, но почти ничего не делали. Именно на эти подсознательные функции и были нацелены атаки обеих сторон — на неизбежные глюки восприятия, нелогичности мышления, свойственные всем порождениям эволюции — даже одетым в сталь, пластик и цифру.

Потрясающее и поучительное зрелище — роботы, которые пытаются загипнотизировать друг друга.

И похоже, что у Жнецов это получалось лучше. Атаки Стража становились всё менее скоординированными, его вспомогательные машины всё чаще отзывались с опозданием или допускали явные ошибки в коммуникационных протоколах. В конце концов робот Предтеч, похоже, и сам это осознал — он оставил попытки взломать своих противников, жёсткой командой отключил всю собственную периферию, и перевёл бой в чисто физический план — открыв огонь из всех своих установок. Некоторые даже попали, несмотря на крайне неудобный ракурс ведения огня. Но против этих вспомогательных орудий щиты и броня Жнецов оказались эффективны — на бортах «каракатиц» возникли довольно глубокие шрамы, но на функциональности это не сказалось.

Однако потеря москитного флота — не та штука, что проходит даром. Теперь скоростные эсминцы Жнецов вообще плели свою паутину вокруг Стража, как хотели, легко уклоняясь от его залпов. Пробить его щиты их слабеньким пушечкам по-прежнему было не под силу, но они подавляли его сенсоры массированным воздействием, заставляли всё глубже «замыкаться в себе», в коконе сплошной обороны.

Этого вполне хватило, чтобы два Жнеца основного класса смогли вычислить «дыры» в обороне Стража и один из них, используя свою сверхманевренность, смог в эту слепую зону проскользнуть, сблизившись на дистанцию физического контакта. Из его щупалец выстрелили заострённые наконечники-эффекторы. Щитов не пробили, но и не дали себя отбросить, прилипли, медленно «забуриваясь» в слои твёрдого света.