У меня непроизвольно дернулась щека. А ведь он и вправду выглядит стариком, мой непобедимый барон… Волосы и борода совершенно белые, кожа обветрилась и почернела, одежда болтается, как на пугале.

Нам нужны деньги. Поесть, переодеться, найти хамам и хорошенько вымыться… Поспать.

- Ладно, играйте. Но если проиграете - я за себя не отвечаю.

- Не волнуйтесь. Я выиграю.

Грубо дернув за руку, барон подвел меня к катале и поставил рядом с ним. Сам, подогнув ноги, уселся напротив и величественно кивнул.

- Что сначала? Мыться или поесть? - подбрасывая рулик замызганных бумажек, спросил барон.

- Сначала еда. Вон там плов продают… - я сглотнула слюну. - Потом мыться, и переодеться во что-нибудь чистое, а потом… Еще раз поесть. И я хочу дыню. Огромную, как дирижабль, и сладкую, как бочка мёда. Нам… Хватит? - я кивнула на деньги. Барон рассмеялся.

- На одежду и хороший обед - хватит. А дальше… Тут должны быть гномы. У них можно взять кредит.

- Гномы? Здесь?

- Неподалеку, в Саади - самый большой рынок золота и драгоценных камней.

- А где золото - там и гномы, - кивнула я. - Заодно и шпионят для короля Нибелунга…

…Столовые приборы к уличному плову не полагались, его насыпали в дешевые глиняные тарелки с облупленными краями. Но это была пища богов! Рис, желтый от куркумы, остро-пряный, рассыпчатый, с кусочками баранины, с чесноком, обжигающе-горячий, ароматный - я уминала его в ладони горкой, а затем отправляла в рот.

- Обычно на таких базарах не протолкнуться от туристов, именно они - основные покупатели дутого золота, дешевых камней, одежды ручной работы… - заметил барон, оглядывая базарные ряды.

- Рядом с каталой сидел местный дед, а не турист.

- Правильно. - Ростов ел более сдержанно, чем я. В его тарелке была еще половина, когда я подобрала последние крошки. - О чем это говорит?

Тоскливо вздыхают торговцы начинающей пованивать рыбой, в золотых и шелковых рядах - слишком тихо и пусто. Никто не бьется об заклад, не заключает выгодных сделок, даже воришек, и тех не видать… Ах да. С местными законами особо не поворуешь.

Пока мы ели, мимо прошло несколько вампиров. Они не были вооружены, не вели себя агрессивно, но народ всё равно расступался и провожал кровососов враждебными взглядами.

Люди должны зарабатывать. Нет туристов - нет и торговли. Никто не покупает рыбу, пряности, фрукты, побрякушки - не на что содержать семьи… Если границы закрыли, значит, война начнется со дня на день.

Ростов, расправившись наконец со своей порцией плова, вожделенно посмотрел на дымящийся казан, затем - на тощую пачку мятых бумажек, зажатых в кулаке, и вздохнул.

- Идемте. Нужно одеться поприличнее, мы слишком бросаемся в глаза даже среди местной бедноты.

Барон привел меня к двустворчатым зеленым дверям в сплошной, выкрашенной белой известью, глинобитной стене.

- Это хамам. Вымойтесь, закажите массаж тертым кунжутным семенем… Говорите только по-немецки, англичан здесь не любят.

- А вы?

- Встретимся через пару часов. В этой бане сегодня женский день… - он кивнул на листок с объявлением, приколотый у входа.

ГЛАВА 39

НАОМИ

Оман, г. Мерхаб.

Добрые тетки-банщицы, отмыв меня, накормили халвой, изюмом и напоили сладким, с терпкой кислинкой щербетом. Я ни от чего не отказывалась, а они знай подавали разные восточные вкусности, и только сокрушенно цокали языками над моими просвечивающими под кожей ребрами…

Потом покрасили мои выгоревшие волосы басмой, насурьмили брови, нарумянили и умастили маслом миндальных косточек.

Затем принесли наряд: пенджаби лазурного цвета, расшитое бисером и шелком, к нему - чудесный голубой газовый шарф. Остроносые туфли из плотной парчи оказались на редкость мягкими и удобными.

Я испугалась: только сейчас сообразила, что денег-то у меня нет! В панике попыталась отказаться от наряда, но одна из девушек на плохом немецком объяснила, что платье принес посыльный, и что за всё уплачено. Ладно… Только сдается мне, шелковое пенджаби с ручной вышивкой стоит больше, чем та жалкая пачка мелких купюр, что у нас была.

Оглядев себя в зеркале, вымытую, с потемневшими после краски волосами, наряженную и причесанную по последней местной моде, пришлось признать, что не так уж всё и плохо: больше всего я походила на сидхейскую манекенщицу, изнуренную голоданием…

На углу поджидал почти что прежний барон: летний костюм, белая рубашка, на шее - цепь из дутого золота, на запястье - золотые часы. Волосы он успел подстричь, бороду - сбрить, и без нее сразу помолодел лет на двадцать.

- Барон, зачем вам такие вульгарные котлы?

- Изображаю богатого предпринимателя.

Меня барон тоже разглядывал не без удовольствия. Чему-то кивал про себя, будто прикидывал: - вот теперь-то за нее дадут настоящую цену!

- А что вы предпринимаете?

- Привез оружие для будущей войны.

- Ой, как плохо… Вновь взялись за старое, да?

Барон свсем по-старому дернул шрамом.

- Вы же хотели подобраться к Асламу? Это - самый быстрый способ.

…Городок назывался Мерхаб. Желто-коричневые немощеные улицы, саманные дома с плоскими крышами, все окна наглухо закрыты резными, но растрескавшимися ставнями…

Мы спускались к берегу по козьей тропе, вздымая подошвами облачка пыли. Казалось, из-за каждой двери за нами следят настороженные глаза. Солнце, как желток в теплый бульон, медленно опускалось в прозрачно-розовое море.

Впереди, на причалах, было дикое столпотворение. Приставали мелкие суденышки, в них высились груды рыбы, укрытые мокрыми сетями, и тут же, возле лодок, начиналась торговля.

Летела чешуя, шлепались внутренности, под ударами длинных ножей отскакивали рыбьи головы с белесыми выпученными глазами, щелкали замшелые клешни крабов, влажно шелестели пересыпаемые в короба креветки…

На берег мы пришли поужинать. Я опасалась, что после этих запахов, душных вечерних звуков, криков торговцев, пропадет аппетит, но все оказалось не так уж плохо.

Жаровни стояли в стороне от причалов, а рядом с ними - большие морские контейнеры, со входами, занавешенными плотным полиэтиленом. Внутри - кондиционер и пара столиков, покрытых чистой клеенкой. Заказ делаешь снаружи, а потом, пока рыба готовится, можно посидеть в тишине и прохладе, освежаясь ледяной лимонной водой…

- Можно спросить, барон? - я выцедила полный стакан воды и теперь обсасывала лимонную шкурку. - Вы как-то упомянули, что были знакомы с моей матерью. Какая она? Вы давно её видели?

Ростов некоторое время молчал, будто собирался с мыслями.

- Признаться, я не был знаком с ней лично. Моя жена состояла в свите Нимэйн, и я просто видел её несколько раз, на приемах. Вы действительно очень похожи. Манера двигаться, характерный поворот головы, то, как вы дергаете плечом, когда чем-то недовольны…

- Это было до того, как я родилась?

- Да. Опережая вопрос, о вашем отце я не знаю ничего. Простите.

- А… Она правда больна? Тристан сказал, что после смерти отца она как бы не в себе…

- Вы хотите знать, почему она не воспитала вас сама?

Я уставилась в поцарапанную клеенку. Губы свело судорогой. Может, дело во мне? Может, она чувствовала во мне что-то неправильное…

- Сидхе никогда не берут на воспитание человеческих детей.

- Почему?

- Их потомство развивается медленнее, но затем быстро взрослеет. Человеческие дети за ними не поспевают. - я помотала головой. Какие-то слишком общие отговорки, что-то здесь не так. - Наоми… - мягко позвал барон. - Неужели вы думаете, что мать не хотела быть с вами? То, что вас растил именно дед - необходимость, ни в коем случае не прихоть. Так было нужно, поверьте.