Я легла на спину и закрыла глаза, пытаясь осмыслить то, что сказал Ростов.

Предопределение. Даже Создатель не может сойти с предназначенного ему Пути…

- Когда вы сможете идти дальше? - вдруг спросил Ростов.

- А вы знаете, куда?

- К берегу. В эти воды часто заплывают сомалийские корсары. Грабят богатых торговцев, перевозят наркотики - всё, как в старые добрые времена.

- Они-то нам чем помогут?

- С корсарами можно договориться. За плату они отвезут нас, куда захотим.

- И чем, интересно, вы собираетесь платить? Натурой?

- Разумеется. Продам вас в гарем эфиопского негуса.

- Много не дадут.

- Ничего. На проезд до Мальты хватит.

- А почему не до Сицилии?

- Потому, что игры кончились. По крайней мере, для вас. Сдам вас с рук на руки Командору…

- А сами? Что будете делать вы, дорогой барон? - Ростов открыл один глаз и подозрительно посмотрел на меня.

- Так вы согласны отправиться в Орден?

- Вот еще! - я фыркнула. - Я спрашиваю из вежливости. Вдруг наши планы, совершенно случайно, совпадают? Раз вы не собираетесь вернуться под крылышко дона, значит, что-то задумали?

- Это вас не касается. Простите, Наоми, но я…

- Да ладно, проехали. Помните, мы заключили перемирие? Можно считать, оно закончилось. Дальше пойдем каждый своей дорогой. - я отвернулась.

Через какое-то время Ростов сел рядом и обнял меня за плечи.

- Вы обиделись?

- Почему вы так несправедливы, а, барон? Я думала, мы подружились.

- Я тоже надеюсь, что это так. Но меня ждут дела, а вы… боюсь, что как только вы останетесь без присмотра…

- Тут же вновь наделаю глупостей, да? Чего еще ожидать от капризной, взбалмошной девчонки? Мой дедушка часто повторял одну фразу: - воин никогда не плывет по течению, и никогда против. Воин плывет туда, куда ему нужно.

- Но вы хотели отказаться от пути воина. Вы говорили, что не хотите убивать и не хотите умереть. Возможно, под защитой Ордена…

- То, чему суждено случиться - случится. - нетерпеливо перебила я. - Остается выбрать: встретить свою судьбу с открытым лицом, или скулить и бояться, что она нагонит и ударит в спину. Я убегать не собираюсь.

- И что же вы собираетесь делать?

- Разобраться, прежде всего. С этим лукавым шейхом - насколько я помню, Аслам переводится как "мир". Иронично, не правда ли? С Храфстрами, с этой никому не нужной войной… Хватит. Люди и так страдали всю дорогу - я имею в виду, с тех пор, как появились на Земле. Вы сказали, я - Ш'хина. Во мне есть частица Бога. Нужно выяснить, что это за хрень такая и как этим пользоваться. Вы… мне поможете?

- Разумеется. Но я должен предупредить: быть тем, кто ты есть - не для всех. Не каждый может выдержать правду о себе, а тем более, примириться с нею. Это тяжкий выбор и тяжелая ноша.

- Ой, да бросьте, барон. Мы с вами пешком пересекли пустыню, бок о бок сражались с чудовищами. И мы остались живы. Что есть такого, с чем бы мы не справились вдвоем?

Он притянул меня к себе и поцеловал в макушку. А затем прошептал, думая, что я не услышу:

- Ты даже не представляешь, дорогой мой человек.

ГЛАВА 38

НАОМИ

…Всё-таки Оман. Стоим на обочине ровной, как туго натянутое полотно, трассы, под биллбордом, с которого интеллигентно и седобородо улыбается дяденька в парчовом халате, очках и масаре - цветном платке, накрученном на голову. Добренький такой, на вид, мужичок. И не скажешь, что вампир…

Раскаленный воздух зыбко дрожит, асфальт сверкает серебряными лужами-мираджами, из-под ног взвиваются злые пыльные смерчики.

Впереди - темная полоска зелени с торчащими тут и там светлыми коробками зданий, а еще дальше, до самого горизонта - густая индиговая синь…

- Что будем делать?

Ростов пожимает плечами.

- Дойдем до города. Узнаем, где мы. Раздобудем денег.

- Ограбим кого-нибудь?

- Здесь за воровство отрубают руку.

- И как мы…

- Посмотрим.

Мы начинаем долгих спуск к морю.

Базар. Прежде всего - пряности. Красные, желтые, черные и зеленые россыпи. Над ними вьются облачка золотистой пыльцы и реет смесь терпких, пробирающих до самых печенок, запахов.

Дальше - рыба. Белые, с багровыми провалами беззубых пастей, вывороченные брюхи акул, серо-зеленые, замшелые, панцири мечехвостов, гигантская, покрытая серыми пятнами, туша групера… Рыба лежит прямо на каменной брусчатке, на мокрых тряпицах.

Золотой ряд, за ним - струящиеся волны прозрачных тканей, расшитые бисером и стразами платья, парчовые туфли, будто снятые с ножки Шахерезады, серебряные, покрытые чеканкой, узкогорлые кувшины, расписные блюда…

После скудости и однообразия желтых дюн, колючего запаха пыли и рыбной вони жареных змей, голова идет кругом.

Голубые, зеленые, синие пенджаби женщин, с развевающимися, закинутыми на спину шарфами, красные джамбии мужчин, фески, масары, бороды, серьги, янтарные и нефритовые бусы, блеск золотых цепочек, фальшивых алмазов и изумрудов.

Крики, смех, споры, шарканье множества подошв и шелест одежд... Люди. Я и забыла, что на свете так много людей.

Ростов, держа за руку, как маленькую девочку, вел меня всё дальше, мимо хихикающих коз, надменных, взирающих свысока верблюдов, поджарых остророгих коров…

Наконец мы оказываемся на утоптанном пыльном пятаке, окруженном матерчатыми кибитками. Здесь было почти тихо - звуки базара долетали приглушенно, напоминая прибой.

В центре площадки, на тощем коврике, парень, гордым профилем и осанкой напоминающий молодого Шота Руставели, как его изображают в книжках. Томные, влажные, как черные маслины, глаза, изящная бородка, гладкая смуглая грудь под распахнутыми полами выцветшего, но всё ещё роскошного шелкового халата… Перед парнем - низкий столик, на нем - три мельхиоровых стаканчика донцами кверху. Ну конечно! Старая, как мир, игра в "наперстки".

Некоторое время мы молча наблюдаем. Перед каталой сидит горбоносый дед. Нетерпеливо дергая крашеной в морковный цвет бородой, он тыкает похожим на сучок пальцем в стаканчик, и разражается проклятиями, когда под ним ничего не оказывается. Катала, не меняясь в лице, пускает шарик на очередной круг… Парень даже не жульничает, он настолько хорош, что этого не требуется.

- Сделайте одолжение, Наоми, улыбнитесь.

- С чего бы?

- С того, что я собираюсь играть на вас, и хочу, чтобы вы понравились молодому человеку.

- Чтобы он привел меня к себе домой, а я убила его самого, всех чад и домочадцев, вплоть до детей и старух, и даже ослов и коз, а затем впустила вас и мы всласть пограбили их жилище?

- Да вы перегрелись на солнце, дорогуша.

- Это вы перегрелись! Катала - профессионал, каких поискать. Он обдерёт нас до нитки… Собственно, только нитки у нас и есть, так что играть он не будет.

- Вот поэтому я и поставлю вас.

- Ставьте себя. Так будет справедливее.

- Мужчинами торговать запрещено. - я вздохнула.

- Хорошо. Только имейте в виду: парень мне нравится. Вот возьму и уйду к молодому и красивому…

- Да ради Бога! Развяжете мне руки.

- Ах вот как?

Парень, краем уха прислушивающийся к нашей перепалке, бросил что-то по-арабски Ростову. Барон ответил. Парень рассмеялся. Старик, его клиент, злобно на нас зыркнув, сплюнул презрительно себе под ноги и поднялся.

- Что он сказал? - барон пожал плечами.

- Спросил, почему я не задам трепку паршивой рабыне, которая смеет так нагло разговаривать с хозяином. - у меня отвисла челюсть.

- А вы?

- Я ответил, что слишком стар для такой строптивой девчонки, и охотно обменял бы её на что-нибудь более полезное. Например, на пачку новых риалов.