Дромеда была вся красная, растрепанная и судорожно всхлипывала, но Белле ее было не жалко, наоборот, хотелось придушить эту подлую безвольную змею.

Редкие прохожие, естественно, стали обращать на рыдающую девушку внимание.

— А ну идите мимо! — рявкнула Белла на двух девочек с любопытными рожами, которые встали неподалеку. — Чего глаза вылупили? Хотите, оштрафую Пуффендуй на пятьдесят очков?!

Девочек сразу как ветром сдуло.

— А я-то думала, ты поймешь меня, — причитала Дромеда, немного успокаиваясь и вытирая лицо носовым платком. — Ведь ты тоже влюблена.

— Вот еще! — не подумав, фыркнула Белла.

— А как же Лестрейндж? — удивилась Дромеда. — Вы кажетесь такой красивой парой… ты его разве не любишь?

— Ах, да! Люблю, — спохватилась Белла. — Но Рудольфус — другое дело! Он чистокровный волшебник!

— Тебе просто повезло! — запротестовала Дромеда. — Скажи, разве ты полюбила его за то, что он чистокровный? А будь это не так, не стала с ним встречаться?

Белла-то прекрасно понимала, что стала с ним «встречаться» только из-за того случая, когда ему пришлось солгать каким-то сплетницам, что она его девушка, и эти липовые отношения продлятся только до конца учебного года.

— Я бы не стала встречаться, а уж тем более выходить замуж за того, кто мог бы бросить тень на мою семью, и не важно, кто бы он был! — гордо и убежденно ответила она.

— Даже если бы тебе пришлось быть всю жизнь несчастной? — ахнула Дромеда.

— Да! Даже в этом случае! — без колебаний ответила младшая сестра.

— Нет у тебя сердца! — заключила старшая.

— А у тебя, стало быть, есть! — вне себя от гнева воскликнула Белла. — Тогда скажи на милость, в твоем сердце не найдется случайно места для меня? Для Цисси? Для папы с мамой? Или только для твоего этого грязного выродка!

— Не называй его так! — что было силы, закричала Дромеда. — Почище всех вас будет!

— Ах, вот как!

Белла вскочила со скамейки и обезумевшим от ярости взглядом уставилась на сестру. Ее рука машинально дернулась за волшебной палочкой.

«Убить! Убить эту дрянь прямо сейчас!»

Дромеда смотрела на нее с вызовом, но ничего не предпринимала.

— Тьфу! — Белла злобно плюнула на землю, развернулась и стремительным шагом двинулась прочь.

Она не могла припомнить, когда в последний раз ей было так плохо. Наверное, в тот день, когда мать назвала ее сквибом. Сейчас она испытывала то же невыносимое ощущение, будто кто-то взял и резко вырвал почву у нее из-под ног.

Белла точно наяву видела, как тетя Вальбурга выжигает Дромеду из семейного древа, как рыдает опозоренная мать… Но страшнее всего было даже не это, а то, что подумает обо всем этом Темный Лорд. Как Белла теперь будет выглядеть в глазах Пожирателей смерти? А вдруг это происшествие испортит ей репутацию и карьеру?

«Ну почему! Почему я Блэк, а не Лестрейндж! — вдруг в отчаянии подумала она. — Как здорово было бы иметь таких родителей и таких братьев! Что за проклятие лежит на нашем злосчастном роду? Сначала Сириус, а теперь вот Меда…»

У Беллы голова кружилась от этих мыслей. Она металась туда-сюда по аллеям, просто не зная, куда себя деть. Нужно было срочно найти способ справиться с охватившими ее паникой и отчаянием. В итоге девушка забрела в самое отдаленное место школьной территории, где когда-то давно было подобие сада, а теперь росла лишь дикая трава, которую никто никогда не косил. Белла извлекла из правого сапога свой неизменный метательный ножик. Сама не зная, зачем, она почти всегда носила его с собой, точно отдавая дань тем временам, когда магия еще была для нее недоступна, и существовал всего один предмет, которым она мастерски владела.

Белла нацарапала на коре одного из деревьев метку, и, отойдя на несколько футов, запустила оружие в мишень. Острие вонзилось прямо в намеченную точку. Удовлетворенно улыбнувшись, Белла при помощи заклинания заставила нож вернуться к ней в руку. И затем метнула его снова, и снова, каждый раз радуясь тому, как точно он поражает цель.

Сколько времени она провела за этим делом, Белла не знала. Уединение и столь милое сердцу занятие благотворно сказывались на ее расстроенных нервах. Но когда у нее за спиной внезапно раздался голос, она вздрогнула, выронила нож и чуть не пронзила себе ступню.

— Что это ты делаешь? — с искренним любопытством поинтересовался Рудольфус, подойдя к ней и уставившись на рукоять ножа, торчащего из земли в нескольких сантиметрах от сапога Беллы.

— Зачем ты так подкрался? — с укором проговорила она, извлекая лезвие из земли и возвращая свое оружие в сапог. — Как ты вообще меня нашел?

— Ну я, если честно, искал тебя очень долго. Сначала обошел весь замок. Тебя нигде не было. Тогда решил, что, раз ты в расстроенных чувствах, то тебя наверняка потянуло в какую-нибудь глушь, и начал поиски с самого отдаленного места. И, как видишь, угадал.

— Минуточку. А с чего ты взял, что я в расстроенных чувствах? — удивилась Белла.

— Видишь ли. У нас была теоретическая астрономия, а твоя сестра как раз сидит неподалеку от меня. Так вот, она весь урок жаловалась своим подружкам, что сильно с тобой поругалась, и ты в гневе куда-то ушла. И еще она все время причитала: «Как бы Белла не сделала чего с Тедом!». Само собой, меня это очень заинтересовало. Я так понял, Тед и есть тот парень, с которым мы ее видели. Так зачем же ты решила с ним что-то сделать? Целоваться под луной, вроде, не такой уж страшный проступок.

— Точно! — воскликнула Белла. — Нужно от него избавиться, и дело с концом!

— Да что же на тебя нашло? — недоумевал Рудольфус. — Ревнуешь, что ли? Тоже влюблена в этого Теда?

Последнюю фразу он произнес со своей обыкновенной усмешкой, но Белла этого даже не заметила.

— Чтобы я! В эту дрянь?!! — с отвращением воскликнула она и снова сплюнула.

— Да, что же, во имя Мерлина, тогда творится?! — не выдержал Рудольфус.

Белла тяжело вздохнула и как на духу выложила весь разговор с сестрой.

Они уселись на ствол поваленного дерева, и Рудольфус слушал ее рассказ, не перебивая, нахмурив брови и всем своим видом выражая сочувствие.

— Да, это ужасно, — мрачно проговорил он, когда Белла закончила. — Но, может, она еще передумает? Я, честно говоря, боялся, что и Рабас вытворит нечто подобное, но ведь нам удалось его переубедить.

— Не сравнивай своего брата с моей сестрой, — покачала головой Белла. — Рабас не способен на предательство, а Дромеда еще как способна! Она вбила себе в голову, что влюблена, а дальше — гори все синим пламенем! И ведь все эта чертова ведьма Фишер, и ее гнусные романы. Любовь, видите ли, превыше всего! Да какая же это любовь? Человек, который предает своих близких ради собственного счастья, не способен любить! Если кто-то ради любви жертвует собой — это сродни подвигу, но когда он жертвует другими — это уже самая настоящая гнусность. И только не надо мне говорить, что это священное чувство, которое якобы все оправдывает! — Белла бросила на друга угрожающий взгляд. — Нет в нем ничего священного! Обыкновенный эгоизм!

— Да я и не собирался с тобой спорить, — пожал он плечами. — Ясное дело, что на чужом несчастье счастья не построишь.

Девушка ничего не ответила и несколько минут они просидели молча. Вспышка гнева прошла. Белла казалась уставшей и успокоившейся. Она машинально жевала травинку и стеклянными глазами смотрела куда-то за горизонт.

— Ну и что думаешь делать теперь? — без энтузиазма поинтересовался Рудольфус.

— Убью его, — холодно заявила Белла.

— Уверена? — хмуро поинтересовался он, не сводя с подруги сострадательного взгляда.

— Другого выхода нет, — ответила она все так же бесстрастно. — Да и раз уж я все равно стану убийцей через две недели, какая разница, сколько их будет на моей совести? Тем более, он грязнокровка. Кто их считает?

— Мой тебе совет — поговори с ней спокойно, заставь ее пообещать, что она не натворит никаких глупостей этим летом, — предложил Рудольфус. — Закончим с нашим делом, а там уже решишь, как быть.