** Верхушка знати в Триаде - все воспитанники Этксе (там свое деление). Ниже, равная друг другу, - усгибанская и айдутская знать.

*** Атираа обитали в тропических лесах Мольд. Представляли собой нечто среднее между ящером и птицей высотою до двух метров; летать не могли, были травоядными. Отличительная черта птицы атираа - длинные острые когти. Поскольку птица, не являясь хищником, имела вид устрашающий, ее когти использовали иногда при изготовлении декоративных ножей, символизировавших мир и отказ от агрессивных действий.

Старик-хиит с сыновьями возвращался на стоянку своего племени. Колко поблескивали звезды в ночном небе, верблюды шли медленно, и пустыня казалась Ариваду особенно однообразной.

- Отец! - окликнул его старший сын, ехавший впереди. - Отец, что это там? Погляди.

Старик подъехал поближе, остановившись рядом с сыном и посмотрел, куда тот указывал. Он увидел темные очертания на песке и пару одиноко бродящих коней.

- Уж не темные инээды ли учинили там свою расправу? - спросил младший сын.

- Подберемся поближе - узнаем, - сказал старик и послал своего верблюда вперед.

Никаких инээдов хииты не встретили. Сыновья пошли смотреть, не выжил ли кто, старик медленно следовал за ними, невольно задаваясь вопросом о том, кто мог выяснять отношения посреди пустыни. Он различил, что на убитых была форма сайханхотских воинов, но не представлял, что могло выманить их из богатого города в пустыню, где на многие фарсанги вокруг не было ни одного колодца.

- Этот вроде еще дышит, - воскликнул младший сын, склонившийся над одним из воинов.

Аривад поспешил к нему.

- Гарван, - удивленно сказал он, заметив знаки на наруче. - Из Гафастана.

Он видел, что жизнь почти покинула воина, но Вафат почему-то не торопилась забрать того, кто наверняка уже принадлежал ей.

Старый хиит понимал, что Гарван был не так прост. Да и он сам был не обычным человеком, но кахардом* племени, и видел, что раненный Гарван был магом, и много чего еще понял, просеяв сквозь пальцы окровавленный песок.

На носилках, закрепленных между двумя верблюдами, они привезли нойра на стоянку племени. Всю дорогу старик-хиит молился духам Пустыни и Девяти Матерям о том, чтобы они не позволили душе Гарвана покинуть тело. И духи услышали его: хотя они не дали нойру умереть, он был по-прежнему где-то на грани жизни и смерти.

Уже рассвело, когда хиит передал раненого заботам женщин племени, а сам удалился в пустыню к алтарю старых богов, чтобы испросить у духов совета.

Душа Эмхира металась между реальным миром и мучительной неизвестностью, которая была холодна и пуста: сероватые пески, тусклое небо в пыльной дымке, сквозь которые невидно было солнца. Неведомая сила не позволяла Эмхиру уйти в загробный мир, никто из Девяти не откликался.

«Вот оно, истинное лицо Пустыни», - думал Эмхир.

В бесконечных безводных просторах Гарван встречал самых разных духов. Прятались в густых кустах верблюжьей колючки прекрасные, как день, ган-гачиг, и высоко в небе кружила величественная птица Рух. Однажды его обступили темные инээды: их было много, они были бледны, и черные одежды их, поношенные и растрепавшиеся, развевались на сухом ветру. Среди инээдов Эмхир видел знакомые лица - со многими воинами он сражался плечом к плечу, когда они еще были живы. Из круга их выступил один, в котором Эмхир узнал Орвида.

- Эмхир, - сказал он, глядя на него пустыми глазами, - странно видеть тебя здесь.

- Я стану одним из вас? - спокойно спросил он.

Орвид покачал головой:

- Великой Дщери указано самой Тид, чтобы тебя не трогали. Но и дальше тебя не пустят.

- А если я сам хочу остаться? - сказал Эмхир.

- Нет, - сухо протянул Орвид. - Не велено. Дщери запрещено. Никто не становится инээдом по своей воле. Мы все нашли смерть в Пустыне, стервятники выклевали наши глаза, шакалы обглодали наши кости... Ты не будешь нам ровней, твою кровь не пили пески... Но мы чтим тебя, Старший Гарван, и этого у тебя не отнять.

Эмхир опустил голову.

- Ты еще не заслужил свою смерть, - голос Орвида напоминал шипение текущего по камню песка, - Вафат не прикасалась к тебе. Этот мир похож на тот, что предваряет все иные, но эта Пустыня соприкасается с той, что видите вы, потому отсюда можно вернуться...

«Если мне укажут путь», - подумал Эмхир.

***

Гарваны, не дождавшиеся Эмхира в Тенмунде, отправили нескольких атгибан в Сайханхот, в надежде узнать, где находится Старший Гарван. Но вестей не было. Все знали, что Эмхир покинул столицу Западного Царства и направился в Тенмунд, выбрав путь короткий и опасный. Все говорили, что он, должно быть, заблудился в пустыне, но Гарваны в это не верили и утверждали, что это невозможно.

Шах, у которого потребовали ответа, пришел в ужас. Он надеялся, что вопрос с Триадой решен, и Царство, как и его самого, ждет покой и прежнее процветание, но известие о пропаже Старшего Гарвана, заставило его бояться, что выходцы из Гафастана все же за ним придут.

- Куда делся этот Гарван? - вопрошал Салбар, собрав в главном зале всех своих Советников. - Кто-то же должен знать!

Они сидели на подушках, цвет которых соответствовал занимаемому положению. Шах восседал на украшенной кистями подушке вышитого золотом шелка, все прочие - на простых зеленых.

- Никто не знает, - отозвался первый Советник. - Возможно, это было сделано специально и придумано заранее.

- Не может такого быть, - воскликнул шах. - Зачем им это?

- Лучше бы тебе, о шах, объявить Триаде войну сейчас, пока местные Гарваны не решили объявить ее тебе.

Советник знал о страхах Салбара и старался на них играть.

- Войну? Триаде? - шах вскинул брови. - Чтобы потом разбираться с Эрмегерном? Ну нет!

- Но шах, - возразил ему другой Советник, - если гафастанцы считают тебя виновным в пропаже их правителя, они ни перед чем не остановятся, чтобы...

- Хватит, хватит! - шах не дал ему договорить и замахал руками, будто старался отбиться от слов Советника, как от назойливых мух. - Все вон! Вон! Я сам решу, что мне делать и как мне распоряжаться своей судьбой.

Советники поднялись, поклонились шаху и спешно покинули зал.

Салбар, едва заметно покачиваясь на своей подушке, стал думать о том, что теперь делать. «Можно сказать Гарванам, что я к этому делу не имею никакого отношения, и жить спокойно дальше. Ну, может быть, дать им людей, чтобы поискали в пустыне. А зачем? Проще спокойно жить... Но кто знает, что у этих отреченных на уме!»

Он судорожно вздохнул. Раньше Салбар всегда мечтал стать шахом, занять место брата. Но, когда у того родился сын, первый и единственный из его детей, что выжил, Салбар расстроился, осознав, что править ему самому не суждено. А тут - такая удача - брат и его сын погибают. Несметные богатства, бескрайние земли Западного Царства - все теперь принадлежит ему, Салбару, люди славят его имя и падают перед ним ниц. Одного не учел Салбар: быть шахом значит одолевать свои страхи.

«Как же хорошо было в тени Орива!» - подумал он.

Двери зала скрипнули. Салбар невольно вздрогнул, но увидел одну из своих жен.

- Что ты здесь делаешь? Почему опять ходишь по дворцу без моего разрешения? Я прикажу высечь тебя за непослушание.

Разда лишь улыбнулась в ответ и приятным голосом произнесла:

- Любимейший супруг, я пришла просить, чтобы ты мне позволил съездить в Тенмунд. Я хочу навестить Изумрудную Атгю.

- Можешь ехать куда хочешь, - отмахнулся шах. - Только пусть с тобой едет кто-то из евнухов.

- Конечно, мой господин, - Разда поклонилась и собралась уходить.

- Стой, - окликнул ее шах. - Ты же выросла в Гафастане, наверняка знаешь, что собой представляют местные Гарваны.

- Знаю, - ответила Разда, разглядывая Салбара, - они могут сделать все, что угодно. Но если что-то им кажется неоспоримой волею Тид, они смиряются и отступают.